Читать книгу "Чаша и крест - Нэнси Бильо"

Жаккард запрокинул голову и уставился в потолок моей камеры.

— Мы предполагали, что вы поведете себя именно так, хотя в глубине души у меня была крохотная надежда на то, что вы одумаетесь.

— А второй вариант?

— Совет десяти срочно изготовил требуемую чашу, и она уже отослана в Лондон. И буде возникнет необходимость, задачу, обозначенную в пророчестве, исполнит другой человек.

Я даже рот от удивления раскрыла:

— Как другой человек?

— Да, представьте себе, у нас даже есть на примете подходящая кандидатура. Наш человек и знать не будет, что это за чаша такая хитрая… ему будет приказано наполнить ее вином и подать его величеству. Человек этот очень исполнительный и послушный, с ним будет так легко и приятно работать, особенно после тех мучительных месяцев, что мы провозились с вами.

Признаться, я была потрясена таким оборотом дела. И возразила:

— Но в пророчестве прямо говорится, что подать чашу королю должна именно я.

Он сморщился:

— Ну да, в этом-то и вся загвоздка. Именно поэтому второй вариант мы и рассматриваем в качестве запасного. Конечно, было бы предпочтительней, чтобы пророчество исполнила именно Джоанна Стаффорд. Очень жаль, что вы не хотите нам помочь. Неужели вы не понимаете, — он наклонился ко мне поближе, — что, если вы будете продолжать отказываться, вас не погладят по головке?

Я посмотрела в глаза Жаккарда, в эти его карие с золотистыми искорками глаза, которые сводили с ума стольких женщин, и навсегда распрощалась с надеждой спокойно вернуться в Дартфорд.

— Когда император явится в Гент, — сказал голландец, — он наверняка прихватит с собой не только армию, но и инквизиторов. А те сначала закончат разбирательство по делу Мишеля Нострадамуса, — скорее всего, его сожгут на костре, а потом перейдут к рассмотрению дела Джоанны Стаффорд.

Я в ужасе отшатнулась:

— А я-то какое преступление совершила? Да и господин Нострадамус тоже, если уж на то пошло? Он добрый человек и правоверный католик.

— Да ничего подобного, — возразил Жаккард. — Вы с ним оба занимались колдовством и некромантией. А инквизиция подобные вещи ну очень не одобряет.

Я вскочила на ноги и отчаянно выкрикнула:

— Но это все делалось по наущению самого императора и его представителя, посланника Шапуи!

— Разве? А как вы это докажете? Может быть, у вас есть их письменные указания?

— Я не верю, что Шапуи приказал вам сдать меня в руки инквизиции. Это полный бред.

Жаккард протянул мне письмо:

— Хотите почитать? Правда, придется снабдить вас ключом для расшифровки, но я буду только рад, если это поможет.

Я смотрела на письмо, дрожащее в его руке, и чувствовала себя как оплеванная. Не нужен мне был никакой ключ. Я и так поняла, что Шапуи меня предал.

— Если пойдете со мной по доброй воле, инквизиции вам бояться нечего, — настойчиво проговорил Жаккард. — Хотите — верьте, хотите — нет, но мне было бы очень неприятно стать свидетелем того, как Джоанну Стаффорд сжигают на костре. Поверьте, зрелище не для слабонервных, я не раз видел, как это делается.

— Я тоже видела! — выпалила я.

Перед глазами моими снова встала страшная картина: Смитфилд; клубы черного дыма окутывают гибнущую на костре Маргарет. Неужели теперь настанет и моя очередь отправиться вслед за ней? Я вдруг непроизвольно расхохоталась: это был страшный, истерический, совершенно безумный смех, но я ничего не могла с собой поделать.

Хватая ртом воздух, я отчаянно пыталась остановиться и успокоиться. Наконец мне это удалось.

— Это ваша самая худшая новость? — отдышавшись, спросила я.

— Понимаю, вы бы хотели услышать «да». Но, к сожалению, есть кое-что и похуже.

— Хуже, чем быть сожженной на костре? Интересно.

— Сейчас решается вопрос не только о вашей судьбе, но и о судьбе тех, кто вам дорог. Если даже пламя инквизиции не пугает вас и вы намерены и дальше упорно сопротивляться, тогда нам придется привезти в Гент еще одного гостя из Англии.

Я судорожно вцепилась пальцами в скамью. А ведь Жаккард оказался прав: это будет похуже, чем инквизиция. Чтобы заставить меня работать на него, Гардинер использовал в качестве заложника моего отца. Жаккард теперь пользуется тем же оружием, угрожая человеку, которого я люблю. Но кого он имеет в виду?

— Неужели вы говорите про Артура? — пролепетала я. — Но ваши люди вряд ли сумели похитить его из Стаффордского замка и привезти сюда, это невозможно… — Холодный, липкий ужас вполз мне в душу. Мне стало так страшно, что я почти лишилась дара речи.

— Да кому нужен этот сопливый мальчишка? — поморщился Жаккард. — И мы вовсе не собираемся никого похищать в Англии. Но если уж на то пошло, то да будет вам известно, что в случае надобности мы располагаем всеми необходимыми для этого средствами, да и люди у нас работают расторопные и умелые. Сеньор Хантарас, например, человек серьезный и мастер на все руки. Но похищение — дело хлопотное. Мы нашли гораздо более легкий путь: один из наших агентов случайно увидел в списке лиц, подавших заявку на разрешение выехать из Англии, знакомое имя. Разрешение было получено, и особа, возжелавшая спешно покинуть Дартфорд в силу печально сложившихся личных обстоятельств, сейчас путешествует по территориям, подвластным императору Карлу. И мне кажется, вы согласитесь на многое, лишь бы предотвратить грозящие этому человеку неприятности.

— Нет, — простонала я, — нет… не может быть… Это невозможно…

— Отчего же? Уже предпринимаются меры для того, чтобы уберечь его от всяких случайностей, взять, так сказать, под свое крыло и доставить к вам в целости и сохранности. Я говорю об Эдмунде Соммервиле. Ну разве вы не отблагодарите нас за то, что мы дадим вам возможность снова свидеться с вашим монашком?

Я молниеносно вскочила со скамьи, бросилась на Ролина и вцепилась ему в горло.

— Если по вашей вине с Эдмундом что-нибудь случится, я убью вас! Слышите вы, Жаккард? Клянусь всем на свете: я убью вас!

Жаккард с трудом отодрал мои пальцы от своего горла и отшвырнул меня прочь. Я споткнулась обо что-то и рухнула на солому.

— Не женщина — огонь! — усмехнулся Ролин. — Любо-дорого посмотреть! — Он распахнул дверь камеры и обернулся: — Ну подумайте сами, Джоанна Стаффорд, зачем вам убивать меня? Гораздо разумнее будет убить Генриха Восьмого.

47

А приблизительно дня через три в Гравенстеене вдруг поднялся страшный шум, в коридорах раздавались громкие крики. Потом все прекратилось и наступила тишина. Целый день ко мне никто не приходил, еду и питье не приносили. Жевать изъеденное червями мясо и пить вчерашнее прокисшее пиво мне не хотелось, так что я решила попоститься. Свечи тоже все вышли, остался последний огарок. Я терялась в догадках, что же произошло. Возможно, осаду замка сняли и все разбежались. Но вряд ли Жаккард удрал, не сделав последней попытки добиться моего согласия. Однако была и другая возможность: мятежники взяли замок штурмом, а Жаккарда увели или убили.