Читать книгу "На фронтах Первой мировой - Сергей Куличкин"

И все-таки по сравнению с Германией и ее союзниками положение стран Антанты выглядело значительно предпочтительнее. Их военно-промышленный потенциал, особенно после развертывания американских мощностей, значительно превышал возможности Центральных держав. Антанта в начале 1918 года добывала чугуна и стали больше Германии примерно в 3 раза! Военная промышленность и потребности армии удовлетворялись полностью. Союзники выпускали больше самолетов и имели абсолютное превосходство в танках, наладили их массовое производство. Свободное использование мировых рынков позволило снизить остроту вопросов с поставками продовольствия и товаров населению. Но главное, Антанта почти не заметила потери союзной России, безгранично используя экономическую мощь США. С людскими ресурсами тоже разобрались уверенно, подтянув из колоний до миллиона новых солдат. Началась массовая переброска войск по 250–300 тысяч ежемесячно из США. Антанта не спешила и готова была растянуть войну еще на год-другой, лишь бы победить с наименьшими потерями и наибольшей вероятностью.

Что касается чисто военной составляющей, то в начале 1918 года Антанта располагала примерно равными силами с Германией и ее союзниками – 274 дивизии у Антанты (без России) и 275 дивизий (без 86 дивизий на Восточном фронте и 9 на Кавказе) у Германии. На единственно теперь действующем Западноевропейском театре военных действий Антанта имела 181 дивизию (4 258 000 чел.), Германия – 193 дивизии (4 037 000 чел.), из них в резерве соответственно 69 и 85 дивизий. Артиллерийских орудий у Антанты – 15 751, в том числе 6373 тяжелых, у Германии 15 700, в том числе 6100 тяжелых. Самолетов у Антанты – 3784, у Германии – 2890. А вот танков первые имели 893, а вторые только 10. Судя по цифрам, силы действительно примерно равны, но любопытны несколько моментов, на которые германский Генеральный штаб не обратил должного внимания. Превосходя войска Антанты на 21 дивизию, германцы не превосходили их по численности бойцов, с той и другой стороны чуть больше 4-х миллионов. В этой связи существенное значение приобретало количество резервных сил, а их у Германии было намного меньше. Следовало бы обратить особое внимание и на то, что Антанта абсолютно превосходила германцев по числу танков и кавалерии. У германцев против 9 кавалерийских дивизий противника не было ни одной. Десять же германских танков вообще нельзя было принимать всерьез. Да и танки эти вызывали удивление. Немцы вообще с танками прокололись основательно, изначально не поняв огромных перспектив этого оружия. В то время как во Франции и Англии уже шло серийное производство усовершенствованных боевых машин, германцы сделали 10 по сути опытных средних танка модели А7V. Непонятно, почему они их назвали средними танками, ибо это были настоящие монстры, бронепоезда на колесах. О чем красноречиво говорят характеристики танка А7V: вес – 32 т, длина – 7,35 м, ширина – 3,06 м, толщина брони – 30 мм, 2 дизельных двигателя мощностью 100 л. с, скорость – 9 км в час, запас хода – 35 км. Вооружение: одна 57-мм пушка и 6 пулеметов. Экипаж танка состоял из 18 человек: командир, 3 механика-водителя, 2 стрелка-артиллериста и 12 пулеметчиков. Правда, у немцев было еще 75 отремонтированных трофейных танка, но по сравнению с танковой армадой Антанты – капля в море. Я специально заостряю на этом внимание, потому что отсутствие у германцев мобильных сил (кавалерии и танков) для развития наступления, как и недостаток резервов, сыграют едва ли не ключевую роль во всей весенне-летней кампании 1918 года.

Военно-политическая обстановка складывалась так, что Германия должна была решить вопрос войны и мира именно в 1918 году. Переносить его решение по примеру Антанты на 1919 год для Германии было смерти подобно. Германский Генштаб, германское командование оценивали сложившуюся ситуацию как благоприятную для перехода в решительное наступление с целью в кратчайший срок разгромить армии Антанты и победоносно закончить войну. Да-да, военные мечтали не о почетном мире, а о сокрушительной победе. Главными идеологами победоносного наступления явились необычайно популярные в армии и стране Гинденбург и Людендорф. Оба мало внимания обращали на некоторые объективные обстоятельства и давили на кайзера всем своим авторитетом. Даже потерпев фиаско, уже после войны Людендорф продолжал утверждать: «На рубеже 1917–1918 годов обстановка на суше, вследствие выхода России из войны, сложилась для нас выгоднее, чем за год перед тем. Мы вновь, как в 1914 и 1916 годы, могли ставить перед собой задачу разрешения войны посредством наступления на суше. Соотношение сил складывалось для нас благоприятно, как никогда». 2 января 1918 года Людендорф, без тени сомнения, заявил: «Положение на фронтах лучше, чем когда бы то ни было, и есть надежда окончить войну на Западе успешно». Ему вторил бессменный патрон. 7 января Гинденбург писал Вильгельму: «Чтобы обеспечить себе в мире такое политическое и экономическое положение, которое нам необходимо, мы должны разбить западные державы». 13 февраля в Гамбурге на совместном совещании кабинета министров и главного командования Людендорф с пафосом заверял Вильгельма и канцлера, что их план – единственное спасение для Германии: «Нанесение решительного удара на Западе представляется самой огромной военной задачей, которая когда-либо была поставлена какой-нибудь армии и которую Франция и Англия тщетно пытались разрешить в течение двух истекших лет. Здесь будет страшная борьба, которая начнется на одном участке, продолжится на других, потребует много времени и будет очень тяжелой, но закончится победоносно. Эта задача будет разрешена успешно лишь в том случае, если военное руководство будет освобождено от всех невыносимо связывающих его оков, если к решительному моменту на Запад будут подвезены все до единого бойцы, которыми мы можем располагать, и если войска будут воодушевлены духом, который дарует любовь к императору и родине, доверие к энергии военного руководства и веру в величие отечества». С пафосом, ничего не скажешь, и кайзер сдался. Но в этом пафосе таилась первая военно-политическая ошибка германского руководства. Нанести жестокое поражение войскам Антанты и добиться довольно почетно мира в 1918 году Германия могла, но разгромить армии противника и заставить его капитулировать – нет.

Отсюда вытекали и другие роковые просчеты. Людендорф заявлял, что на Запад должны быть подвезены все бойцы до единого. Но именно он, вместе с Гинденбургом, добьется начала интервенции в Россию и будет весь год держать там более 50 пехотных и кавалерийских дивизий. Вместо того чтобы договориться с Россией полюбовно, получить оттуда на приемлемых условиях продовольствие и сырье, германцы и австрийцы полезут на вожделенное жизненное пространство. Вечная мечта Запада. Жадность, как было и будет всегда, сгубила германских стратегов. В решающий момент битвы на Западе у них не окажется так нужных бойцов, застрявших в бескрайних просторах России и Украины. «Планируя решительное наступление во Франции и Бельгии и не отказываясь одновременно от продолжения завоеваний на Востоке, военное руководство кайзеровской Германии во главе с Гинденбургом и Людендорфом вело страну и армию не к победе, а к поражению и национальной катастрофе». Не согласиться с этим трудно.

Отсюда вытекают и стратегические ошибки при планировании и проведении всей кампании. Гинденбург и Людендорф надеялись достичь главной цели в первой же операции. В случае неудачи в одном месте предполагалось наступать в другом. То есть проводить цепь последовательных, связанных по времени операций. Но даже собственный германский опыт этой войны доказывал – успеха в наступлении можно добиться, только сковав резервы врага. В противном случае он всегда будет успевать перебрасывать их к самым угрожающим участкам. Для проведения же одновременно нескольких операций у немцев не хватало сил. И все-таки требовалось попытаться проводить хотя бы две операции одновременно. Тогда еще оставался шанс на победу. Впрочем, сил, а главное, резервов у германцев не хватало во всех случаях. А в 1918 году для успешного наступления надо было создавать значительный перевес в силах и средствах не только в тактическом, но стратегическом плане. Не проработали германские стратеги в полной мере и стратегическую цель операции – как в случае успеха развивать прорыв и до какого предела. Не учли усталость бойцов от войны и значительно пошатнувшуюся боевую и моральную устойчивость войск. В 1918 году воевали опытные, искушенные, но уставшие от войны бойцы, и наспех набранные юнцы, калеки и пацифисты. Одним словом, как всегда, они переоценили свои силы и недооценили противника. Вечная ошибка германских генералов. Видимо, это заложено в генах, никакой опыт здесь ничему не учит. Так было всегда с легендарных времен, так было в Первую мировую войну, так будет и во Вторую мировую.