Читать книгу "Пятый всадник - Александр Харыбин"

Эти слова вызвали у меня легкое замешательство. Сам-то я сейчас был почти на все сто уверен, что бомбу сделать вполне реально. Интересно, сказать об этом Профессору, или нет? После недолгой борьбы решил, что умолчать было бы некрасиво, и поведал ему свою идею создания импульса тока ударом металлической болванки. Упустив при этом подробности про приснившийся странный автобус.

Профессор какое-то время молча переваривал услышанное, так что ответил не сразу.

– Не вижу в твоих рассуждениях никаких особых противоречий, но, ты знаешь, все равно это смахивает на фантастику. Я думаю, тебе стоит доложить об этом. Если это чушь собачья, то, может, остудит их пыл. А там, глядишь, поймут, что бомбу не сделать, и свернут лавочку. А если эта вещь будет работать, то тоже хорошо. Чем быстрее все это закончится, тем нам лучше. При любом раскладе.

Да, я знаю, как это называется – «раньше сядешь – раньше выйдешь». Тем временем, Профессор продолжал.

– Есть только одна проблема. Я не могу предсказать действия верхушки Организации после того, как у них в руках окажется такое оружие. В том числе, в отношении тех людей, кто в этом деле конкретно участвовал. Я имею в виду нас с тобой, – он бросил на меня оценивающий взгляд, – я хочу сказать, что они могут нас попросту уничтожить, как нежелательных свидетелей и носителей особо ценной информации. Ты сейчас подумаешь, что это паранойя, но я их знаю намного лучше, чем ты.

– Нет, я так не считаю. В смысле, что это паранойя, – решил перебить его монолог, – я уже думал про это. Если вдруг с бомбой все получится, то просто на завершающем этапе надо будет валить. Другой вопрос – куда?

Профессор отвлекся от вождения и несколько секунд изумленно рассматривал мою физиономию так, будто видел ее в первый раз. Похоже, он до самого последнего момента воспринимал меня как кабинетного червя, ботаника, напрочь оторванного от реальности. Его изумление вызвало у меня легкую усмешку. Что – никак не ожидал, что окажусь таким тертым калачом? Взгляд Профессора уж слишком надолго оторвался от дороги, что меня начало беспокоить. Не хватало еще попасть в аварию. Но тут он вернулся к управлению и продолжил говорить.

– Куда свалить – найду, есть надежное место. Но я так думаю, этот момент еще нескоро наступит. Если положительных результатов не будет, то больше, чем на год их не хватит. И тогда ситуация вернется к первоначальной. Соответственно, и необходимость сваливать пропадет. А в случае успеха… знаешь, пока не будет успешных испытаний и не будет отработана нормальная надежная и технологичная конструкция, нам ничего не грозит. А до этого еще столько воды утечет, – он неопределенно махнул рукой, – вон над созданием первой атомной бомбы работали тысячи людей и промышленность всей страны. И то, сколько времени заняло.

Сравнение с первой атомной бомбой показалось мне не совсем уместным. Само обогащение урана является до сих пор сложной технической задачей, которая не по зубам целым государствам. А ведь в этом случае надо было с нуля сначала разработать метод, а затем еще и создать колоссальные производственные мощности. Плюс к этому реализация бомбы на делящихся материалах – сложная вещь. Ведь в момент взрыва идет очень жесткая гонка со временем, когда при сжимании рабочего тела начинающаяся ядерная реакция стремится раскидать его в разные стороны. Если сжимать недостаточно быстро, то так и произойдет, и результатом будет «пшик». А слишком высокая скорость сжатия при малейшем перекосе разорвет рабочее тело на куски. У нас же реакцию вызывает не сжатие, а мощный короткий импульс электронов. Никакой гонки не происходит, так как материал рабочего тела совершенно стабилен, а реакция идет не сама по себе, как в уране или плутонии, а только под действием электрического импульса. Профессор, похоже, слишком далек от этих вещей и не видит разницы. Не буду его лишний раз огорчать. Ввяжемся в драку, а там посмотрим. Лучше, пока есть время, подумаю над тем, как «в железе» осуществить метод создания импульса электронов при торможении куска металла.

И я, машинально глядя на мелькающие за окном пейзажи, начал представлять себе подобное устройство. Вдруг меня осенила идея, показавшаяся просто великолепной. Ведь никаким порохом не добиться такой скорости этого самого куска металла, какую может дать взрывчатка. Если ею обложить металлический шар со всех сторон и равномерно с внешней поверхности подорвать, то металл будет сжиматься, а скорость сжатия составит несколько километров в секунду. Затормозится это сжатие тоже быстро – за миллионные доли секунды. Так что фронт потока электронов обещает быть очень крутым. Главное – подорвать равномерно со всех сторон, чтобы волна сжатия сходилась строго к центру и не разорвала рабочее тело на куски. Идеей этой я остался очень доволен. Реализация несколько усложняется в сравнении с двумя металлическими болванками в трубе, разогнанными порохом, но и эффективность должна быть намного выше.

Я очнулся от своих мыслей и осмотрелся по сторонам. За то время, пока я, задумавшись, отключился от окружающей обстановки, мы уже почти подъехали к Москве. Интересно, сколько еще ехать. Я спросил об этом Профессора.

– Уже почти приехали. Минут пять, не больше.

Насчет пяти минут – это он погорячился. Сразу же после его слов встали в пробку перед светофором и потеряли там минут пятнадцать. Но затем движение наладилось.

Мы свернули с трассы прямиком на Островок, где я когда-то жил. Перед переездом опять повернули, оказавшись уже непосредственно на самом острове. Узнавая места, где не был уже почти четыре года, я поневоле проникся ностальгическими воспоминаниями.

До моего дома мы так и не доехали, остановившись перед решетчатыми воротами и стоящим рядом с ним аккуратным домиком охраны. Профессор что-то сказал вышедшему охраннику, тот зашел обратно и спустя несколько секунд ворота пошли вправо, пропуская нас внутрь.

Место, где мы оказались, нисколько не кривя душой, можно было бы назвать выставкой амбиций. Или комплексов – кому как больше нравится. Вдоль причала стояли яхты, о стоимости которых я бы не смог делать даже приблизительных предположений. На стоянке перед пирсом сверкали лаком и хромом автомобили, принадлежащие, судя по всему, владельцам этих яхт. Машин, которые стоили бы меньше двух миллионов, я здесь не заметил. А вот экземпляры, эквивалентные неплохой московской трехкомнатной квартире, встречались часто. Скромный, не первой свежести, внедорожник Профессора выглядел среди этих монстров, как гадкий утенок в стае лебедей. Удивительно еще, что охранник на въезде не намекнул, что, мол, куда вы, ребята – со свиным-то рылом, да в калашный ряд. Поразмыслив, я решил, что такую роскошь, без риска быть уволенным, он себе позволить не мог. Ведь раз люди приехали сюда к кому-то из местных олигархов, то вполне могут обидеться и нажаловаться. И прощай тогда – теплое местечко. А ведь наверняка зарплата у него здесь выше, чем средняя по Москве.

Пока я вертел головой и терялся в догадках – зачем меня сюда привезли, и какое отношение имеет заседание по вопросу о начале создания Организацией ядерной бомбы к элитному яхтклубу, Профессор остановил машину. На стоянке перед самым дальним от въезда причалом, где мы остановились, стоял Мерседес Германа, а напротив красовалась стремительными обводами не очень большая – метров десять в длину, но весьма привлекательного вида яхта. На белоснежном борту красовалась надпись – «Аврора». На палубе одиноко стоял, глядя в нашу сторону, человек, в котором я узнал Командора. Судя по всему, это и была цель нашего путешествия.