Читать книгу "Укрощение королевы - Филиппа Грегори"

Старый круг его приближенных – паписты Томас Говард, Пэджет и Ризли – медленно, но верно сдает свои позиции, и теперь реформаторы снова пользуются благосклонностью короля. Сэр Томас Хинидж после многих лет верной службы лишается своего интимного поста вице-камергера, и происходит это без предупреждений и каких-либо причин. Мы тихо празднуем победу, потому что его место должен будет занять муж Джоан, сэр Энтони Денни, присоединяясь к мужу Нэн, сэру Уильяму Герберту, во исполнение почетного долга: стоять рядом с королем, пока тот тужится на горшке и устрашает мир своими газами.

С тем что мужья моих фрейлин заняли ключевые позиции в окружении короля, а муж Анны Сеймур все набирает больший авторитет в качестве королевского старшего советника, наши с королем ближние круги объединяются: мужья служат Генриху, жены – мне. И все мы придерживаемся единого мировоззрения. Почти все фавориты короля – сторонники церковных реформ, и почти все фрейлины разделяют мои убеждения. Когда двор говорит о религии и вере, в нем ощущается единое устремление к переменам. С тех пор как спор между королем и Гардинером относительно небольшого земельного надела закончился неожиданной и бурной реакцией короля, у этих устремлений почти нет противников. Король внезапно воспылал гневом, и без единого слова объяснений Гардинер был изгнан из его внутреннего круга.

Никто не ходатайствует за него. Его прежние союзники – епископ Боннер, Томас Ризли и Ричард Рич – сейчас сами лихорадочно ищут себе новых друзей. Томас Ризли превратился в нового лучшего друга Эдварда Сеймура, а епископ Боннер, не гнушающийся истязаниями епископ Лондона, не покидает своей епархии и не смеет показываться при дворе. Даже новый посланник не оказывает дружеской поддержки Гардинеру, потому что понимает, что время того при дворе подошло к концу. Ричард Рич следует по пятам за своим новым покровителем, Джоном Дадли, не сводя с него по-щенячьи преданных глаз. И только Томас Говард по-прежнему разговаривает с покинутым всеми Гардинером, но Говард и сам лишился королевской милости, его сына обвиняют в беспорядках в английской армии в Булони, а Мэри Говард порицаема за возмутительное поведение по отношению к Сеймурам.

Падение Гардинера так же быстро и неотвратимо, как сошествие грешника в ад. В течение одного дня его изгоняют из королевских комнат и выставляют в общую приемную, где он должен ожидать вместе со всеми просителями. А на следующий день охранники получают приказ не пускать его внутрь, и теперь ему дозволено взъезжать во двор, но нельзя ставить своего коня в королевские конюшни. Самое печальное в этой картине то, что он отказывается покидать двор, считая, что сможет вернуть себе прежнюю власть и расположение короля и что для этого ему всего лишь надо с ним встретиться. Он убежден, что для достижения цели ему необходимо всего лишь извиниться перед Генрихом и объяснить свои действия или слова. Он оглядывается на долгие годы своей службы королю и пребывает в уверенности, что Генрих не станет отвергать своего старого доброго друга. Епископ забыл, что если король бросает кого-то в тюрьму, то этот человек пропадает без следа, либо оставаясь так пожизненно, либо принимая смерть через казнь. Он не понимает, что единственный человек, сумевший выжить после того, как его возненавидел король, – это я, и не знает, через что мне пришлось пройти, какую цену заплатить, чтобы этого добиться. Этого никто не знает и не должен знать. Я и себе самой отказываюсь в этом признаваться.

Гардинер прилагает все усилия: предлагает вернуть спорные земли, ходит кругами вокруг конюшен, делая вид, что он только что прибыл или собирается отъезжать, и ведет себя так, словно он по-прежнему желанный гость во дворце. Он шлет королю послания с извинениями со всеми, кто соглашается передать их королю; он удерживает каждого, кого видит, стремясь объяснить им, что все происходящее – всего лишь ошибка и что он – величайший и старейший из верных друзей короля, что ничего не изменилось, и не согласятся ли они замолвить за него слово?

Никто, конечно же, не соглашается. Никто не желает возвращения Гардинера на прежние позиции, чтобы тот потчевал короля домыслами и подозрениями и искал ересь и измену в каждой тени. При дворе не осталось ни одного дома, за которым не следили бы его шпионы, ни одной службы, которую тот не проверил бы на предмет ереси, ни одного придворного, которому бы не угрожал. А теперь, когда он утратил милость короля, никто его уже не боится и не желает рисковать, упоминая его имя королю, который во всеуслышание заявляет, что драгоценный бывший советник – интриган и что он не желает больше о нем слышать.

Испуганный старик начинает понимать, что над ним сгущаются тучи. Он вспоминает Томаса Уолси, который упал замертво на йоркской дороге, по которой возвращался в Лондон, на суд, который должен был закончиться его казнью. Он вспоминает Кромвеля, с которого сорвали заслуженные им ордена, а потом измучили на дыбе и казнили, осудив по законам, которые он сам же и изобрел. И Джона Фишера, поднявшегося на эшафот в своей лучшей одежде, уверенного в своем месте в раю, и Томаса Мора, пойманного интригами Ричарда Рича, и четырех королев, и того, как сам он призывал к их казни, когда они лишились любви короля.

Гардинер обращается к своему прежнему другу и союзнику, лорду Ризли, и умоляет его хотя бы единожды поговорить о нем с королем, пусть даже коротко, – но тот просачивается сквозь хваткие пальцы епископа, как масло с псевдочудесной статуи. Ризли не собирается рисковать своим и без того шатким положением при дворе ради помощи другу. Король основательно напугал Ризли, накричав на него в саду, и тот решил сменить союзников и теперь работает с окружением Сеймуров.

В отчаянии Гардинер обращается к моим фрейлинам и молит их поговорить со мною, будто бы у меня были причины желать возвращения к власти человека, провозгласившего себя моим врагом, словно это не он обещал королю добыть свидетельства моей измены, чтобы поставить меня перед судом и казнить.

В конце концов Гардинер понимает, что лишился друзей, влияния и своего положение во дворце. Он тихо возвращается к себе, чтобы жечь компрометирующие его бумаги и строить планы своего возвращения.

Реформаторы при дворе празднуют победу над этим опасным противником, но у меня нет ни малейшего сомнения, что в свое время он вернется. Я знаю, что ровно так же, как паписты угрожали мне и ломали мой дух, теперь и они сами проводят ночи без сна, в плену страха. Король не оставит своей игры: он так и будет стравливать одну свору с другой, и нам придется участвовать в этой битве без границ и без принципов, снова и снова.

Дворец Уайтхолл, Лондон

Зима 1546 года

Со сменой сезона здоровье короля ухудшается, и доктор Уэнди говорит, что у него возникают неуправляемые приступы жара, которые невозможно сбить. Пока он мечется в лихорадочном бреду, жар поднимается от его перетруженного сердца к мозгу и может оказаться для его организма невыносимым. Доктор предлагает лечебный курс ванн, и ради него двор переезжает в Уайтхолл. Там короля погружают в горячие ванны и укутывают, как младенца, в ароматизированные простыни, чтобы вытянуть из него яд. Сначала это лечение помогает, и ему становится немного легче, но потом король объявляет, что хочет ехать в Отландс. Эдвард Сеймур приходит ко мне, чтобы посоветоваться.