Читать книгу "Правила игры - Владимир Аренев"

Нас встречали растерянными взглядами. Эти стражники, разумеется, знали о том, что часть войска ушла, чтобы «совершить тактический маневр».

Вот, совершили. Теперь вернулись.

Спустился по лестнице господин Лумвэй: сна ни в одном глазу, хотя вместо обычной одежды накинут ночной халатик; он удивленно посмотрел на втягивающуюся в зал армию и повернулся ко мне. То бишь к Пресветлому Талигхиллу.

– Что?.. – Потом Хранитель догадался, что вокруг слишком много посторонних ушей.

– Расскажу чуть позже, – пообещал я. – Впрочем, за подробностями вы вполне можете обратиться к господину Тиелигу; похоже, он знает больше моего.

Солдаты входили и въезжали в зал, десятники (согласно отданным мною распоряжениям) рассылали их по казармам. Через несколько часов план, так терзавший Талигхилла, станет не более чем фантомом. Несовершенное убийство не есть убийство. По крайней мере для тех, кто и не подозревал о нем.

Все это великолепно. Вот только будет ли у Пресветлого возможность облегченно вздохнуть? Вернется ли он в свое тело? И куда в таком случае, скажите на милость, денусь я?

Однако размышление над подобными вопросами отнимает много сил. И не приводит к сколько-нибудь значимым результатам. К тому же мне жутко хотелось спать. Я ведь унаследовал не только память правителя, но и его «физическую оболочку», которая не отдыхала уже очень долго. А сейчас на дворе (то есть в ущелье) глубокая ночь, скоро рассвет.

– Я отправляюсь спать, – к удивлению господина Лумвэя, сообщил я. – Если вы не возражаете, поговорим завтра утром.

Разумеется, будь на моем месте (вернее, в своем теле) Та-лигхилл, он бы прежде всего обсудил переменившуюся ситуацию с кем положено. Но я ведь не он. И для того, чтобы обсуждать что-либо, нужно хоть туманно, а представлять, как это делается. Да и нынешние обстоятельства вполне потерпят. Сейчас время уже не играет ни за нас, ни против нас.

В сопровождении телохранителей я поднялся в спальню Пресветлого, велел никого не впускать (разве что по очень срочному делу) и рухнул в кровать. Собирался поломать голову над своим теперешним положением, однако сам не заметил, как уснул.

ДЕНЬ СЛЕДУЮЩИЙ(после обрыва)

Я проснулся. Просто. Ни от чего. Никто не ходил под дверью и не сообщал заунывным голосом: «Пора вставать, господин!» Словом, у всякого события есть свои положительные стороны.

Потолок надо мной, удостоившийся чести быть созерцаемым некоторое количество времени после пробуждения, что-то напоминал. Скорее всего, некий иной знакомый потолок. Вполне могло статься, меня поселили (то бишь Пресветлого поселили) в той же комнате, что и меня. Тьфу! Имелось в виду, что в разные отрезки времени, отстоящие друг от друга на семь сотен лет, мы находились в одном и том же месте. Хотя, конечно, с уверенностью утверждать это я не мог.

…Словом, вставать не хотелось. Потому что это означало прежде всего массу проблем, которые я, скорее всего, не смогу решить. Но и валяться в постели слишком долго не стоило – нетерпеливые и жадные до совещаний господа могли решить, что я загнулся во сне, и ринуться выяснять сию пикантную деталь.

Всегда был стеснительным.

Вот так и получилось, что в результате я все же покинул правительственное ложе и начал одеваться. И если кто-нибудь считает подобное занятие простым и незатейливым, то он жестоко ошибается. До той поры я тоже ошибался. То есть я даже не подозревал, что столкнусь с такими трудностями, ведь очутился в уже одетом теле. А раздеваться всегда проще, нежели облачаться. И, как назло, сам Талигхилл никогда не пользовался услугами многочисленных придворных, поэтому и я вынужден был справляться собственными силами.

Однако кое-как справился. Посмотрел на себя в зеркало: вроде бы нормально. А теперь следует каким-нибудь образом попасть в туалетные комнаты, не выдав при этом своего полного неведения относительно их местонахождения. Повествования как-то ненавязчиво обошли эту сторону жизни Пресветлых. Но я догадывался, что оные комнаты, скорее всего, не слишком сместились с тех (с этих) пор, и поэтому уверенно направил свои стопы по знакомому маршруту.

Угадал!

…Теперь, наверное, следовало возвращаться в комнату, позавтракать и созывать это проклятое совещание. Но… Но – правитель я или не правитель?! Торопиться ведь некуда. А мне нужно поразмыслить, поскольку вчера я вместо этого самым безответственным образом заснул.

И я отправился наверх, на колокольню. То ли прошлый раз мне показалось, то ли тело Талигхилла было более тренированным, но сейчас я поднялся туда намного быстрее и без особых затруднений.

Знакомый звонарь со шрамом на губе уже стоял там. Он почтительно поклонился и отошел в сторону.

Вот оно, ущелье Крина семисотлетней давности. Совсем не похоже на нынешнее (современное мне). Во-первых, три лишние башни. Две из них, правда, выглядят удручающе: у Юго-Восточной проломлен бок, и оттуда до сих пор серой кровью сочится струйка дыма; Юго-Западная сильно обгорела и, похоже, немного накренилась, хотя – с чего бы это? Наверное, кажется.

Да и с Северо-Восточной тоже не все в порядке кое-где обвалились, словно гнилые зубья, боевые балконы; она вся в масле и саже – тягостное зрелище. Думаю, и наша башня выглядит не лучше.

Хумины продолжают обстрел из баллист и катапульты, причем сегодня последняя направлена на нас. Ну и, разумеется, луки и арбалеты, без них не обойтись. Хорошо хоть, что стрелы не долетают до колокольни.

Я прислонился к парапету бойницы и размышлял, как же себя повести на этом проклятом совете. Не созывать его нельзя, созывать – тоже. Иначе они поймут, что я – не я. Вернее, как раз я.

Единственный выход, который казался мне приемлемым, – дать возможность выговориться остальным. Пускай Тэсса, Кэн, Лумвэй, Тиелиг и прочие предлагают, что делать, жалуются на горькую судьбину и вообще – творят что хотят. А я выберу самое разумное предложение и приму его.

«Дипломатия»!

И будем считать, что все же ход истории не изменился. Следовательно, Талигхилл не умрет в ближайшее время.

Шальная стрела достигла-таки бойницы, но была уже на излете и лишь зло ткнулась в камень, после чего упала обратно. Я посмотрел на свою руку, рядом с которой только что находилась смерть, и медленно вытер вспотевший лоб.

Созывать власть имущих не пришлось. Когда я спускался с лестницы, навстречу вышел Хранитель Лумвэй и сказал, что он, конечно, жутко извиняется и все такое, но последние события, по его мнению, требуют пересмотра некоторых планов. И не соблаговолю ли я…

Я сказал, что соблаговолю. Более того, немедленно. И вообще, прошу извинить, что заставил ждать.

Самодуром быть хорошо, но лишь до определенного предела. Перешагнув черту, рискуешь лишиться жизни.

В результате вышло все так, как я и предполагал. Собравшись в Большом зале, заперев все двери и рассевшись по местам, господа заседатели принялись обсуждать. Я время от времени вставлял пару-тройку слов, в зависимости от ситуации. И – внимательно слушал.