Читать книгу "По волчьему следу - Екатерина Лесина"

class="p1">Кажется, так.

И ключ подобрать. К Михеичу подобрали. Внушили, что он может вернуть тех, кто ему дорог.

Жена.

Дочери. Матушка. Сестры.

Мертвые не возвращаются? Это если не открыть правильный путь. А чтобы открыть… что он сделает ради шанса? Очевидно – все.

- Эй, а он того… отойдет, кажись, - Васькин голос полон удивления и возмущения, словно бы смертью своей внезапной он, Бекшеев, нарушит какие-то очень важные Васькины планы.

Засранец мелкий.

Хотя…

Шансов у него не было.

- Руки убери, пока я их тебе не оторвала, - лениво произносит Зима.

И надо сосредоточиться. Вернуться. Дар, как обычно, очнулся не вовремя.

…люди.

…люди должны уцелеть… Генрих не стал бы убивать всех, потому что, что бы он ни задумал, это связано с фермой и девушкой.

И болезнью.

Возвращение резкое, как нырок из ледяной воды. И Бекшеев делает вдох, спеша наполнить легкие воздухом, а те ноют, рвутся… шарик не сложился? Это пока. Основное он понял.

Некромант.

Стоит, покачивается… Софья? Тут же. Правильно. Им нужен рычаг влияния. Менталист на многое способен, но сила у некромантов очень своеобразная, тут и передавить нельзя, и не выпустить. Михеич держит её легко, будто весу в Софье нет. А вот Генрих стоит перед некромантом. Рядом с ним он кажется еще более неказистым.

Тщедушным.

Вдох.

Выдох.

И…

- Скажи, - тихо произносит Зима. – Что у тебя есть план?

- Почти, - губы не слушаются, да и немота знакома. – Там… люди. На ферме… быть должны.

- Какие это люди, - Васька, что трется рядом, слышит. И фыркает. И смеется так, весело-весело. – Это совсем не люди, так… скотина, только двуногая.

- Я ему шею сверну, - Зима прикрывает глаза. – Потом. Работники?

И очевидно, что с самого начала они должны были обратить внимание… втроем невозможно управиться с фермой. С большой фермой.

- Кому-то надо… - Васька наклоняется и смотрит. И в глазах его видна тень безумия. – Я тебя убью… потом. И съем твою печень.

- Зачем? – угроза не пугает. Ни Бекшеева, ни Зиму.

Мертвым, если так-то все равно, будет кто есть их печень или воздержится.

- Силу заберу. В печени вся сила, - это было сказано с убежденностью. – И в мозгах.

- Это он тебе сказал?

Генрих занят.

Он пытается достучаться до разума некроманта. Что-то объясняет, уговаривает, только взгляд у Ярополка плывет. Зельем накачали? Судя по всему.

- Я сам. Когда впервые попробовал, понял, что такого вкусного мяса никогда не ел, - Васькина улыбка стала шире, а безумие – заметнее. – Человечина ни с чем не сравнится. Вам не понять…

К счастью, и вправду не понять.

Некромант смотрит.

Прямо.

И руку поднимает. Его сила прокатывается по поляне, черной волной, холодом мертвенным. Тленом… а потом Бекшеев ловит взгляд Ярополка.

План?

План был, кажется, не только у Бекшеева. И едва заметный кивок тому подтверждение.

- Ух… - Васька и тот поежился, хотя, кажется, нисколько не испугался. – Пробирает… а как в мертвецкой, так обычный дядечка. Здоровый и занудный… я к нему заглядывал. Думал, что по-хорошему…

- Василий, - голос Генриха заставил отвлечься. – Ты снова увлекся.

- Да я…

Васька почти разогнулся, когда Бекшеев произнес:

- Он забрал жизнь своего брата. И его дар, так? Может, пришла твоя пора?

Васька вздрогнул.

Едва заметно.

И значит, думал…

С безумием всегда так. Сложно удержать его в себе.

И осознав, что мысли его не остались незамеченными, Васька злится. Его глаза наливаются краснотой, а потом он, наклонившись, произносит:

- Твоего человека я убью первым.

Твою ж…

Он идет к дереву с людьми. И ноги проваливаются в прелые листья, которые тут лежат глубоким ковром. Запах крови, старой и новой, становится резче, яснее. И беспокоятся, переговариваются хриплыми голосами вороны. Они знают, что скоро, совсем скоро начнется пир.

- Бекшеев… - Зима пихает его в бок. – Если ты не скажешь, чего делать, я сама что-нибудь придумаю. И хрена с два тебе это понравится.

- Ничего, - он поворачивается к Зиме. – Ничего не надо делать.

Потому что у некроманта темная сила.

И пахнет она тленом.

И постепенно окружает, окутывает поляну и людей… и сила эта тягуча, густа. Её так много, что в ней почти не разобрать оттенков. Тому, кто никогда не имел дела с некромантами прежде.

Тому…

Васька почти доходит.

Он останавливается, глядя наверх… и в руках появляется нож. Он нарочито не спешит, играет, зная, что на него смотрят. Ему безумно нравится эта вот прилюдность.

И сама игра.

Безумно.

Хорошее слово. Четко суть отражает.

Вот он толкает одно тело… второе и третье… и смеется.

- Василий! – жесткий окрик нисколько не трогает его.

Некроманты…

Некромантов не любят.

Опасаются.

Некроманты, они стоят на границе живых и мертвых. И почему-то бытует мнение, что к мертвым ближе. Некроманты способны сотворить проклятье.

Выпустить тьму.

Они – воплощенный ужас, только… это не совсем правда. У их силы, дара, как и у любого иного, множество граней. И восприятие они искажают.

А что до мертвецов…

Живые страшнее.

- Раз, два, три…

- Василий! – этот окрик резче. Злее. И… менталист теряет контроль? Нет, еще не теряет. Но уже близок к тому. А Васька сильнее толкает ближайшее тело, и то чуть отклоняется в сторону.

В другую.

Закручивается.

Смех.

- Васе нельзя поднимать тяжести, - голос Анны взрезает серый туман, что поднимается по-над поляной. – Вася еще маленький…

Это первые слова, которые она произносит и вдруг встряхивается, выпадая из привычного своего забвения. Анна крутит головой, она явно растеряна и не понимает, где находится.

Как оказалась в этом месте.

- Аннушка, дорогая… - Генрих пытается удержать её руку, но женщина отталкивает его и падает сама, на листья, ничком. Она лежит, разевая рот широко, не способная больше произнести ни слова. И тьма снова накатывает волной.

Накрывает.

И в этой тьме раздается пронзительный тонкий женский крик. За ним уходят, теряются иные звуки.

- Анна…

Васька, резко обернувшись, делает шаг назад. И задевает плечом висящего Тихоню. И этого прикосновения хватает, чтобы лопнула подточенная тленом веревка. Он падает глухо, мешком, чтобы тотчас перекатиться, стряхивая остатки пут.

Васька успевает развернуться.

Мелькает серебряная полоса ножа. Васька бьет наотмашь и все-таки оскальзывается и сам падает на ковер из листьев. Темная сила душна. И тьма продолжает выползать, затапливая поляну. Она