Читать книгу "Чжуан-Цзы Бронислава Виногродского. Книга о знании и власти - Бронислав Виногродский"

Именно такими были подходы на Пути древности. И Смотритель Заставы, и Старец Красноухий чуяли этот ветер, и он радовал их. Они устанавливали свои связи описания мира в постоянстве отсутствия наличия. Главным в этом описании было понятие великого единства. Они видели проявление этого Пути в мягкости и слабости, скромности и смирении. А истина для них состояла в том, что в пустоте пространственного восприятия невозможно уничтожить ни один предмет сознания.

Смотритель Заставы говорил:

– Если для себя в самом себе отсутствует место, тогда предметные оболочки сами собой будут проявляться. В своих движениях будешь подобен воде, а покой твой пусть будет как зеркало. Отклик твой – просто отзвук. Ты можешь стать столь тонким, что вообще исчезнешь. А безмятежностью своей ты достигнешь прозрачности, став невидимым. В общении ты всегда в ладу со всеми. И успехи для тебя – это обратная сторона потерь. Никогда ты не выходишь вперед, но предпочитаешь всегда следовать за другими.

Красноухий Старец говорил:

– Следует осознавать свою мужскую основу, но в поведении и проявлениях лучше руководствоваться своей женской составляющей. Тогда можно стать руслом ручья поднебесной силы. Зная о наличии белизны своего блеска, в действиях и проявлениях нужно руководствоваться постоянной возможностью позора и унижения. Так ты станешь долиной, проводящей поток силы Небес.

Всем людям хочется оказаться впереди и прежде других, и только правильный мудрец всегда предпочитает оказываться позади всех остальных. Об этом говорится так: «Нужно принять в себя всю грязь Поднебесной».

Все люди стремятся обрести полноту, и лишь мудрый предпочитает пустое полному. Так как он не накапливает и не собирает, у него всегда всего в избытке. И хотя пребывает он в вечном одиночестве, вокруг него потому и толпится людей в избытке. В движениях своего тела он всегда плавный, не тратит никаких лишних усилий. Он пребывает в состоянии отсутствия действий, смеясь над умными и умелыми. Все люди мира стремятся к богатству и благополучию, и лишь мудрый находит целостность в любой ущербности и слабости мира. Он говорит: «Важно только избегать несчастливых неприятностей и обвинений со стороны других людей».

Корень для него – это наибольшая глубина мира. Правила для него устанавливаются из того, что сдерживает его в мире. Он говорит: «То, что сильное и крепкое, обязательно поломается. Острое обязательно затупится».

Он всегда щедр и добр по отношению к предметному миру, принимая и прощая все. Он никогда и ни к кому не придирается.

Можно назвать такое состояние предельным совершенством.

Смотритель Заставы и Старец Красноухий были великим людьми, постигшими всю широту истины этого мира древности.

Туманное и текучее не обладает проявленной оболочкой. В изменениях и преобразованиях отсутствует постоянство. То смерть, то рождение. И в единстве ли действуют Небо и Земля? Куда же уходит и девается ясность духа? Куда же направляются все эти туманности и тени? Трепетные и текучие, куда же они вмещаются и попадают? Множества предметов создают совершенную сеть, и нет единого места, куда они все способны сойтись и вернуться.

Именно таким образом рассуждали о сути Пути в древние времена. И Круг Сила радовался, почуяв подобный ветер. Он рассказывал об этих веяниях странными и причудливыми словами и выражениями, он описывал этот опыт невообразимыми и непонятными предложениями, он использовал такие обороты, которые ни к чему нельзя было привязать. Он, перемещаясь во времени, следовал свободно своим собственным предпочтениям, не пытаясь никому навязать свои взгляды. Он никогда не смотрел на вещи с одной точки зрения, имея всегда несколько взглядов и подходов. Для него вся Поднебесная утонула и погрязла в глупости. Так что с людьми больше невозможно разговаривать правильными и возвышенными словами. Он подобрал очень точные слова, с помощью которых сумел выразить и описать невыразимое, так что применение их было неисчерпаемо. Он повторял снова и снова одни и те же выражения, которые в его устах и становились истиной. С помощью притч он мог выражать безбрежные просторы обобщений и мыслей.

Он, пребывая в одиночестве, странствовал в потоках ощущений и духа Неба и Земли во времени мира, не пытаясь ничем возвыситься над множеством предметов. Он не обсуждал достоинства и недостатки других, не вынося о них никаких оценочных суждений. Так что он спокойно пребывал в мире и согласии с самыми простыми нравами и взглядами на происходящее.

Хотя писания его блестящи и выразительны, он рассуждал о ничего не значащих мелочах. Но вреда никакого не будет, если ты развлекаешь ими свой ум. И хотя он использует самые разнообразные и запутанные обороты речи, постоянно их меняя, вполне стоит потратить свои душевные силы, чтобы разобраться и понять сокрытый в них глубокий смысл. Полнота и завершенность его мыслей неисчерпаемы. В самой высшей части он странствует вместе с творцом всех предметов мира, а в самом низу он выходит за пределы смертей и рождений, разделяя свои взгляды и чаяния с теми, кто, также как и он, понимает, что нет ни начала, ни конца в этом мире.

В своих основах он широк и всеобъемлющ. В своей глубине, широте и свободе выражения мыслей он смыкается с предком всего, что создано в мире. И соединяясь с прародителем, он может быть определен как густой и точный, постоянно направляющий свои усилия вверх. И несмотря на все, он созвучен всем преобразованиям и освобождается от оков, которые накладывают на человека отношения с предметным миром.

Его законы и правила неисчерпаемы в понимании, но он не отделяет себя от последовательности своих предшественников. Его мысли туманны и тонки, и ничего в них до конца понять нельзя.

Податель Благ был очень изобретателен и умен, и он написал столько книг, что их и на пять телег не погрузишь. Но Путь его был противоречивым и сложным. И слова его никогда точно в цель не попадали. Он просто перечислял свои соображения о последовательности предметов, говоря так:

– Оно настолько великое, что у него нет внешней границы, и потому можно определить его как величайшее единство.

Оно при этом настолько малое, что у него уже ничего нет внутри. С этой точки зрения его можно определить как мельчайшее единство.