Читать книгу "Адам Бид - Джордж Элиот"

Он решился не упоминать ни о каких других причинах.

– Я слышу, что матушка шевелится, – сказал Сет. – Нужно ли сказать ей об этом?

– Нет, нет еще, – сказал Адам, вставая со скамьи и откидывая волосы с лица, будто хотел прийти в себя. – Я не могу еще говорить с нею об этом и тотчас же должен предпринять новое путешествие после того, как схожу в деревню и на господскую мызу. Я не могу сказать тебе, куда я отправляюсь, и ты должен объявить ей, что я отправился по делу, так как никто не должен знать что-нибудь о том. Теперь я пойду вымыться.

Адам пошел к двери мастерской, но, сделав несколько шагов, обернулся и, встретив глаза Сета спокойным, грустным взглядом, добавил:

– Я должен взять все деньги из жестяной кружки, друг, но если что-нибудь случится со мною, остальное будет твоею собственностью для того, чтоб заботиться о матери.

Сет был бледен и дрожал всем телом: он чувствовал, что за всем этим была какая-то страшная тайна.

– Брат, – сказал он тихо (он называл Адама братом только в торжественные минуты), – я не верю, чтоб ты хотел сделать что-нибудь такое, на что ты не мог бы испросить благословения Господа.

– Нет, мой друг, – сказал Адам, – не бойся. Я сделаю только то, в чем заключается долг мужчины.

Он думал, что, если откроет свое горе матери, она будет только расстраивать его отчасти неловкими словами привязанности, отчасти же словами неудержимого торжества о том, что Хетти показала себя негодною быть его женой, как Лисбет всегда предвидела. Эта мысль возвратила ему несколько его обычную твердость и власть над собою. Когда его мать сошла вниз, то он сказал ей, что почувствовал себя нездоровым на пути домой и по этой причине провел всю ночь в Треддльстоне. Сильная головная боль, которою он все еще страдал в это утро, объясняла его бледность и отяжелевшие глаза.

Он решился прежде всего сходить в деревню, заняться своим делом с час, сообщить Берджу, что принужден отправиться в дорогу, и просить его, чтоб он никому не говорил об этом. Он не хотел идти на господскую мызу во время завтрака, когда дети и слуги находились в общей комнате: тогда не было бы конца восклицаниям, когда услышали бы все, что он возвратился без Хетти. Он подождал, пока часы не пробили девяти, и тогда оставил мастерскую в деревне и отправился через поля к ферме. Он почувствовал неизмеримое облегчение, когда, подойдя близко к дому, увидел приближавшегося к нему мистера Пойзера: это избавляло его от неприятного труда идти в дом. Мистер Пойзер шел бодро в это мартовское утро, занятый мысленно своим весенним делом: он шел бросить хозяйский взгляд на подковку своей новой ломовой лошади, неся в руках свою лопатку, как полезного товарища в дороге. Его изумление не знало границ, когда он увидел Адама, но он не был человек, который тотчас же предался бы предчувствиям беды.

– Как, Адам, это вы, голубчик? Неужели вы все это время были в отсутствии и, несмотря на то, не привезли с собою девушек? Где же они?

– Нет, я не привез их, – сказал Адам, поворачиваясь и тем доказывая, что желал пойти назад с мистером Пойзером.

– Послушайте, – сказал Мартин, посмотрев на Адама с большим вниманием, – да на вас совсем лица нет. Разве случилось что-нибудь?

– Да, – проговорил Адам с трудом, – случилась неприятная вещь. Я не нашел Хетти в Снофильде.

На добродушном лице мистера Пойзера выразились признаки беспокойного изумления.

– Не нашли ее? Что ж с нею случилось? – спросил он, и его мысли тотчас же обратились на какое-нибудь внешнее несчастье.

– Я не могу сказать, случилось ли с нею что-нибудь. Она вовсе не приезжала в Снофильд, а отправилась в дилижансе в Стонитон, но я ничего не мог узнать, куда она делась, когда вышла из стонитонского дилижанса.

– Как, неужели вы хотите сказать, что она убежала? – спросил Мартин, останавливаясь. Он был до того смущен и поражен, что факт еще не представлялся ему горем.

– Должно быть, она сделала это, – сказал Адам. – Ей неприятна была наша свадьба, когда уж дело подходило к тому, – вот должна быть причина. Она ошиблась в своих чувствах.

Мартин молчал несколько минут, устремив глаза на землю и роясь лопаткой в траве, сам не зная, что делает. Его обычная медлительность утраивалась, когда предмет разговора был тягостный. Наконец он поднял глаза, посмотрел Адаму прямо в лицо и сказал:

– В таком случае она не заслуживала вас, мой друг. И я чувствую себя также виноватым: она была моя племянница, и я всегда очень желал, чтоб она вышла замуж за вас. И я не могу сделать вам никакого удовлетворения, мой друг, это заставляет меня сожалеть еще более. Это, я уверен, грустный удар для вас. – Адам не мог ничего сказать, и мистер Пойзер, сделав несколько шагов, продолжал: – Я убежден, она пошла попытаться получить место горничной, потому что забрала это себе в голову уж с полгода назад и непременно требовала моего согласия. Но я думал о ней лучше, – прибавил он, покачав головою медленно и грустно, – я думал лучше о ней. Я воображал, что она выбросила это из головы после того, как дала вам свое слово и все уж приготовлено к свадьбе.

Адам имел сильнейшие причины оставить мистера Пойзера в этом предположении; даже сам пытался поверить, что это, может быть, и справедливо. Ведь он не мог поручиться в том, что она достоверно отправилась к Артуру.

– И лучше, что случилось таким образом, – сказал он, как только мог спокойнее, – если она чувствовала, что ей не хотелось иметь меня мужем. Лучше убежать прежде, чем раскаиваться впоследствии. Вы, я надеюсь, не будете обращаться с нею сурово, если она возвратится, ведь она, может быть, и сделает это, если ей покажется трудным жить у чужих.

– Я не могу чувствовать к ней прежнего расположения, – произнес Мартин решительно, – она дурно поступила с вами и с нами. Но я не отвернусь от нее: она еще молода, и это первое огорчение, которое она мне причиняет. Трудно будет мне сообщить об этом ее тетке. Отчего не приехала Дина с вами? Она помогла бы несколько успокоить ее тетку.

– Дины не было в Снофильде, она отправилась в Лидс две недели назад, и я не мог узнать от старухи даже и адреса, где она находится в Лидсе, иначе я привез бы ее вам.

– Ей было бы гораздо лучше жить у своих родных, – сказал мистер Пойзер с негодованием, – чем ходить проповедовать среди чужих людей.

– Я должен оставить вас теперь, мистер Пойзер, – сказал Адам, – потому что у меня бездна работы.

– Конечно, вам будет лучше за работой, а я должен рассказать хозяйке, когда возвращусь домой. Это трудное дело.

– Но, – сказал Адам, – прошу вас убедительно, не рассказывайте о случившемся недели две. Я еще не говорил об этом моей матушке. Как знать, чем это все кончится?

– Конечно, конечно, меньше скажешь – скорее исправишь. Нам нет нужды говорить, почему свадьба расстроилась, и мы, может быть, услышим о ней через несколько времени. Дай мне пожать руку, друг мой. Как мне хотелось бы сделать тебе удовлетворение!