Читать книгу "Край навылет - Томас Пинчон"

– Дурочка малолетняя. Его агентство позаботилось об аннулировании брака, нашло мне работу в конторе на Инсургентес-Сур, немного погодя я оказалась сама по себе, в том, чтобы за мной следить, больше не было ни интереса, ни выгоды, оказалось, что я все больше и больше работаю с группами беженцев и комитетами примирения, Уэуэтенанго по-прежнему на месте, война никуда и не думала уходить, совсем как в старой мексиканской шутке, de Guatemala a Guatepeor[142].

Они дошли до Фултоновской пристани. Манхэттен так близок, сегодня так ясен, однако тогда, 11 сентября, река была каким угодно барьером, только не метафизическим. Те, кто свидетельствовал событию отсюда, наблюдали, из безопасности, в которую больше не верили, ужас того дня, видели легионы травмированных душ, шедшие по мосту, все в пыли, смердящие разрушеньем, и дымом, и смертью, с пустыми глазами, в бегстве, в шоке. А смертельный султан все возносился.

– Не против, если мы пройдем по мосту обратно, к Нулевой Отметке?

Конечно. Тут у нас еще один гость Яблока, еще одна обязательная остановка. Или таков был замысел с самого начала, и Максин тут вертят, как оригинальной отливкой виниловой грампластинки?

– Опять это «мы», Сьомара.

– Вы там не бывали?

– После случившегося – нет. Сознательно избегала фактически. Теперь донесете на меня полиции патриотизма?

– Дело во мне. Это у меня одержимость.

Они снова на мосту, свободны так, насколько тебе вообще город это позволяет, между состояниями, ветер с зазубренным краем объявляет с гавани что-то темное, нависшее сейчас вдалеке над Джёрзи, не ночь покамест, что-то другое, на пути сюда, его притягивает словно бы вакуумом в истории недвижимости там, где раньше стоял Торговый центр, тащит за собой оптические трюки, прискорбный свет.

Они скользят, как служители к палате проснувшегося от гражданского кошмара, которого нипочем не успокоить. Мимо проезжают туристские автобусы с открытым верхом, неся в себе гостей города в одинаковых пластиковых пончо с логотипом турфирмы. На перекрестке Чёрч и Фултон есть помост обозрения, позволяющий визитерам заглядывать за сетки заборов и баррикады туда, где мусоровозы, краны и погрузчики деловито сокращают кучу обломков, что до сих пор высотой в десять-двенадцать этажей, пялиться в то, что должно быть аурой, окружающей священное место, но там не она. Копы с мегафонами управляют пешеходным движением. Здания поблизости, поврежденные, но устоявшие, некоторые окутаны, как скорбящие, в черную фасадную сетку, одно – с огромным американским флагом, растянутым по всем верхним этажам, собраны в немом свидетельствовании, обесстекленные глазницы окон темны, пялятся. Тут торгуют футболками, пресс-папье, брелоками для ключей, ковриками для мышек, кофейными кружками.

Максин и Сьомара недолго стоят, заглядывая.

– Никогда это не была Статуя Свободы, – грит Максин, – никогда не Любимая Американская Достопримечательность, только чистая геометрия. За это и очки. А они разнесли ее на пикселы.

И я знаю место, тщательно не прибавляет она, где ходишь с лозой на ощупь по пустому экрану, кликаешь на невидимые ссылки, а там тебя что-то поджидает, непроявленное, может, оно геометрично, может, как геометрия, умоляет, чтобы ему неким равно ужасным способом возразили, может, священный город, весь из пикселов, ожидает, чтобы его пересобрали, словно бедствия могут происходить реверсивно, из черных руин воздвигнутся башни, и части, куски и жизни, как бы тонко распылены ни были, снова станут целыми…

– Ад не обязательно должен быть под землей, – Сьомара, переводя взгляд вверх на исчезнувшее воспоминание о том, что здесь стояло, – ад может быть и в небе.

– А Виндуст…

– Дотти сказала, он после 11 сентября не раз приходил сюда, бродил по участку. Неоконченные дела, говорил ей. Но не думаю, что дух его здесь. Мне кажется, он внизу, в Шибальбе, воссоединился со своим злым близнецом.

Обреченные призрачные структуры вокруг них, похоже, стягиваются друг к другу, словно бы совещаются. Какой-то патрульный из кармической полиции говорит, проходите-проходите, все закончилось, тут не на что смотреть. Сьомара берет Максин под руку, и они соскальзывают в продромальную морось, метрополия охвачена сумерками.

Позднее, вернувшись в квартиру, вдовским ритуалом, Максин урывает миг в одиночестве и выключает весь свет, берет конверт налички и вынюхивает последние остатки его панк-рокового одеколона, пытаясь вызвать обратно нечто невидимое и невесомое, и необъяснимое, вроде его духа…

Который теперь в майяской преисподней, скитается по смертьшафту голодных, заразных оборотней, смертоносно безумных майяских баскетбольных болельщиков. Как «Бостон-Гарден», только иначе.

А еще позднее, рядом с храпящим Хорстом, под бледным потолком, городской свет рассеивается сквозь жалюзи перед тем, как уплыть вниз к ФБС, доброй ночи. Доброй ночи, Ник.

40

Вечерами по выходным в оздоровительных и физкультурных клубах ГНЙ обнаруживается какая-то особая зловещесть, тем паче если в экономике застой. Уже не способная заставить себя плавать в бассейне «Дезэрета», который считает про́клятым, Максин записалась в ультрасовременный клуб здоровья «Мегаповторы» за углом, куда ходит ее сестра Брук, но пока не вполне привыкла к ежевечернему зрелищу яппов на бегущих дорожках – они трюхают незнамо куда, смотря по ходу «Си-эн-эн» или спортивный канал, уволенные дот-комеры, которые не в стрип-клубе и не погружены в массивно многопользовательские онлайновые игры, все бегут, гребут, поднимают тяжести, тусуются с маньяками телесного образа, с публикой, восстанавливающейся после катастрофических свиданок, иные сегодня в таком отчаянии, что на самом деле ищут общества здесь, а не в барах. Хуже того, в секции с закусью, куда Максин заходит из-под странного позднезимнего дождя, который, слышно, легонько тарахтит тебе по зонтику или плащу, а поглядишь – и ничего мокрого, болтается, как она обнаруживает, Марка Келлехер, занята своим лэптопом, в окружении обломков маффинов и некоторого количества картонных кофейных чашек, которые она применяет, к вящей досаде всей остальной комнаты, как пепельницы.

– Не знала, что вы тут член, Марка.

– Просто зашла, просто пользуюсь бесплатными точками доступа по всему городу, а здесь уже довольно давно не бывала.

– Слежу за вашим веб-логом.

– Мне дали интересную наколку на вашего друга Виндуста. Он, типа, умер, к примеру. Мне запостить? Выразить вам соболезнования?

– Не мне.

Марка усыпляет экран и ровно смотрит на Максин.

– Знаете, я ни разу не спрашивала.

– Спасибо. Вас бы не развлекло.

– А вас?

– Не уверена.

– Долгая прискорбная карьера тещи, я всего одному научилась – не советуй. Если кому нынче и нужны советы, то мне.