Читать книгу "Сиротка. Расплата за прошлое - Мари-Бернадетт Дюпюи"

Она снова очутилась на пикнике вместе с женщинами, белые фартуки и светлые лица которых напоминали необычный большой букет, лежащий на траве.

— Нам повезло, что у нас проводятся такие мероприятия, — говорила одна из них. — Этот обед на свежем воздухе для женщин местного прихода — настоящее удовольствие.

— И речь месье священника была очень хорошей. Надеюсь, что в следующем году пикник снова состоится и будет такая же хорошая погода.

— О! — воскликнула одна девушка. — Мадам Амели, моя мать передала вам рецепт пива. Она утверждает, что вы никогда не пробовали такого хорошего пива. Нужно взять бочонок емкостью десять галлонов[35], налить туда один галлон черной патоки, восемь галлонов воды и отварного хмеля побольше. Все это должно бродить дней десять.

— Спасибо, милая, обязательно попробую. Но мне нужно заниматься огородом, поскольку месье Дюбюк будет снова выбирать самый лучший, а в этом году я так хочу победить, что начала копать землю аж в апреле, когда снег еще не весь растаял.

Киона заметила плетеные корзины и белые скатерти. Но в ту же секунду все исчезло и она очутилась в церкви, где кюре в пылкой проповеди напоминал прихожанам о необходимости соблюдения обета трезвости. Это был отец Трамбле, который яростно боролся с пьянством и следил за нравственностью жителей поселка.

— Напоминаю, что отныне мальчики и девочки не должны посещать каток в одно и то же время! — вещал он. — Конечно, в монастырской школе классы останутся смешанными, но мы рассчитываем на бдительность сестер Нотр-Дам-дю-Бон-Консей в деле пресечения любого недостойного поведения.

Девочка, которая ощущала себя маленьким любопытным облаком, предпочла удалиться. Она с удовольствием плыла по этому яркому, оживленному и шумному сну. Внезапно она оказалась на плато, которое раньше называли верхним городом, где целлюлозно-бумажная компания выстроила еще более комфортабельные дома, чем в долине.

Двое мужчин, по всей видимости соседи, в брюках из грубой холщовой ткани и в шотландских рубашках, яростно о чем-то спорили.

— Эй! Что ты топчешься по моей территории? Убирай отсюда свою телегу!

— Я уберу ее после того, как ты уберешь свои дрова с нашей земли! И скажи своей жене, чтобы не выплескивала в мою сторону грязную воду из-под посуды!

Спор разгорался все больше, переходя в крик. Киона снова увидела месье кюре. Он выглядел разгневанным и нес в руке маленькую ель с корнями, которые запачкали землей его черную сутану. С решительным видом он воткнул деревце в землю на равном расстоянии от обоих домов.

— Вот, это граница, и больше я ничего не хочу слышать!

Девочка улыбнулась. Внезапно она узнала это место, вспомнив, какой высокой и пушистой стала эта ель, свидетельница раздора и энергичного вмешательства священника[36].

Безо всяких усилий со своей стороны, словно птица, летящая над землей, Киона увидела себя над кладбищем. Было сумрачно, как осенним вечером. Она различила маленького мальчика, прячущегося среди могил. Он посмотрел налево, затем направо и бросился бежать. Заинтригованная, Киона последовала за ним. Он вошел в один из домов на улице Сен-Жорж. Бросив взгляд на стенные часы, его отец спросил, где он шлялся так долго.

— Я плохо вел себя в классе, и сестра меня наказала. Мне это не понравилось, и я выпрыгнул в окно. Двое старших учеников побежали за мной, но не догнали, и я спрятался на кладбище.

— Ты что, ненормальный? — возмущенно воскликнул его отец. — Разве можно так себя вести? Это же кощунство, мальчик мой!

— Но, папа, я гораздо меньше боялся мертвых, чем двух живых громил, которые гнались за мной!

Киона снова оказалась на улице и повторила слова ребенка: «Я гораздо меньше боялся мертвых». «В сущности, это очень разумно, — подумала она, — ведь мертвые не могут причинить вреда живым». Иногда они являлись ей в виде света, серого или голубоватого, а порой приходили в образе людей, вроде бы из плоти и крови, но все это, возможно, было лишь иллюзией.

«Они не могут причинить мне зла! — увлекаемая холодным ветром по улицам поселка, говорила она себе. — Я ведь не испытывала страха в кинотеатре, когда Мин повела меня смотреть “Тарзана”! Животные не выпрыгивали с экрана. А призраки — это то же самое!»

Эти рассуждения успокоили ее и развеселили. Она несколько минут понаблюдала за хоккейным матчем, который разворачивался за высоким зданием магазина. Хоккейный клуб округа Сен-Жорж лиги Лак-Сен-Жана впервые играл против клуба Сен-Фелисьена. Пейзаж вокруг был белоснежным. Игроки Валь-Жальбера в сине-бело-красной форме гордо несли эмблему целлюлозно-бумажной компании Шикутими, изображенную на кленовом листе.

«Они проиграют!» — предсказала девочка, которую мало интересовал спорт. Она перенеслась на второй этаж отеля, в одну из двадцати комнат, оборудованных со всем современным комфортом — электричеством и ванной комнатой с горячей водой. Эти помещения располагались в том же здании, что и магазин, который также выполнял функцию ресторана с двумя столовыми и одной курительной комнатой. Но сейчас Киона с сочувствием смотрела на молодого рабочего, живущего здесь, в то время как он сам рассматривал фотографию своей красавицы супруги.

— Я получил работу на фабрике, моя милая Катрин, — говорил он. — Как только мне выплатят зарплату — это будет в конце недели, — я сразу вышлю тебе деньги, чтобы ты могла ко мне приехать. Здесь, кажется, даже есть такси, курсирующее между Робервалем и Валь-Жальбером. Может, нам повезет и мы с тобой купим один из красивых новых домов. И наш малыш родится под крышей собственного дома!

Растроганная Киона выскользнула из комнаты. Дрожа от нетерпения, освободившись от всех страхов, она отправилась на фабрику, в помещении которой день и ночь гудели машины. В цеху корообдирщиков один из мужчин только что поранился.

— Черт, тебе оторвало палец, бедный Андре! — кричал бригадир. — Иди к доктору и впредь будь осторожнее!

Киона вынырнула из этого жужжащего улья на улицу. Гигантский водопад спускался по своему каменному ложу, похожий на элегантного серебристо-хрустального монстра, водяные брызги которого покрывали инеем ветви елей и кривые кустарники, растущие на отвесных берегах.

«Уиатшуан!» — обрадовалась Киона.

Поскольку она была легкой, бесплотной, ей не составило труда пролететь над бурлящей ледяной водой, прислушиваясь к свирепому пению водопада, эхо которого разливалось далеко, до самого каньона, над всем поселком, погруженным во тьму. Но это долго не продлилось. Встречный зимний ветер или шквал снежной бури вернул Киону назад, и она очутилась возле монастырской школы. Тут же она разглядела в темноте силуэт мужчины в черной одежде, который прятался за высокой елью. Она была уверена, что это ее отец, хотя его лицо было скрыто под козырьком меховой шапки и замотано шерстяным шарфом.