Читать книгу "Непридуманная история Второй мировой - Александр Никонов"

Так что все эти разглагольствования на тему «Войны не происходят с бухты-барахты, всегда есть период политической напряженности» (стр. 26) настолько безосновательны, что они разлетаются, как головки одуванчиков, при легком дуновении самых известных фактов. Неужели Алексей Валерьевич не знает, как началась русско-японская война 1904–1905 годов? Запамятовал, как Сталин напал 17.09.39 на Польшу? Забыл, как Япония объявила войну США ранним воскресным утром 07.12.1941? Как началась корейская война 1950–1953 годов? Конечно, эти войны произошли не с бухты-барахты, был и период политической напряженности — иногда он длился много лет, иногда пару часов. Однако удара противника ни Россия в 1904, ни Польша в 1939, ни Америка в 1941, ни Южная Корея не ожидали. Именно для этого случая внезапного нападения и составляются планы прикрытия границ, строятся укрепления и т. д. Полагаться на то, что тебе за пару месяцев до нападения позвонит Гитлер и скажет — «я 22.06.41 на тебя нападу — давай-ка быстренько заканчивай развертывание!» — может только глупец. Сталин должен быть готов к тому, «что немцы проявят оригинальность и начнут войну без попыток добиться чего-либо дипломатическим путем» (стр. 64). К тому же внезапное нападение без объявления войны — это не такая уж редкость и ничего оригинального в этом нет… Сталин так сам поступал. 17 сентября 1939 г. заместитель Молотова Потемкин вызвал польского посла Вацлава Гжибовского и заявил, что договор о ненападении между Польшей и СССР больше недействителен и что Красная армия вынуждена взять под свою защиту жизнь и имущество населения Западной Белоруссии и Украины. И еще до вызова польского посла к Потемкину Красная армия начала военные действия против шокированных поляков, которые поначалу даже думали, что Россия пришла к ним на помощь как союзник!..

А раз Сталин поступал так сам — нападал безо всякого предупреждения, проведя первый разговор с послом уже ПОСЛЕ нападения — почему он должен был ожидать, что Германия на него сначала будет дипломатическое давление оказывать?

5) Или еще один пример. На стр. 144 г. Исаев обвиняет Суворова в еще одной «как обычно допущенной типичной ошибке» — индексация танка А-20, который был разработан после танков БТ. Суворов писал по этому поводу: «Не знаю, правильно ли объяснение, но ветераны говорят, что изначальный смысл индекса «А» — автострадный. Объяснение лично мне кажется убедительным». Мы видим, что Суворов ничего не утверждал, а предположил — и поэтому категорично называть это «ошибкой» нельзя. Г. Исаеву следовало написать что-то наподобие «а я считаю, что предположение Суворова ошибочно», и привести доказательства, почему…

Опровергая Суворова, Алексей Валерьевич себе достаточно часто противоречит. С логикой у него тоже иногда не очень. Поэтому из опровержений частенько получается подтверждение суворовских идей. Я такой феномен встречал, кстати, достаточно часто и на страницах других суворовских опровергателей — например Городецкого, Штеккеля или Пиитров-Енкер. Опровергают они с пеной у рта, как и г. Исаев, а шило из мешка еще дальше вылазит. Приведем несколько примеров таких противоречий.

а) Более 30 страниц своей книги г. Исаев посвящает проблеме мобилизации (стр. 76–106). При этом он критикует тезис Суворова, что до объявления мобилизации «в Красной армии было больше 5 млн солдат. Это уже не армия мирного времени, это армия военного времени». Эти 5 млн солдат г. Исаев признает, но на стр. 102–103 утверждает, что «несмотря на проведение целого ряда мероприятий по скрытой мобилизации, РККА оставалась армией мирного времени» и объясняет это тем, что штатной численности в 14583 человека не имела ни одна дивизия. «Все стрелковые дивизии нуждались в пополнении автотранспортом, людьми, развертывании тылов». Такие дивизии подобны «часам без пружинок и шестеренок внутри».

Однако тут же, буквально на следующей странице (стр. 104) он пишет, что из 96 стрелковых дивизий — 21 имела численность 14.000 человек, 72–12.000 человек и 6 имели по 11.000. И 26620 лошадей дивизии получили, и другие «компоненты дивизий». И обобщает: «… большая часть дивизий Красной армии грань между штатами мирного времени и штатом военного времени не перешли, хотя и стояли очень близко к этому порогу».

Но всего пару страниц назад (стр. 94) Алексей Валерьевич писал, что основную массу дивизий МИРНОГО времени «составляли дивизии-каркасы будущих формирований численностью по 6.000 и по 3.000 человек». А если теперь почти все стрелковые дивизии имеют 12.000–14.000 человек, получили технику, лошадей и т. д., они что, тоже так и остаются дивизиями-каркасами, «дивизиями мирного времени»? Да ну нет, конечно! Г. Исаев здесь подтверждает тезис Суворова, что РККА была армией военного времени, и противоречит тому, что он сам написал раньше, потому что дивизии, «стоящие очень близко к порогу штатов военного времени» уже никак нельзя назвать дивизиями мирного времени.

б) На стр. 5 Алексей Валерьевич так критикует Суворова: «Видимо, переполнившие мозг Владимира Богдановича номера дивизий и армий смешались в однородную неудобоваримую кашу… ему приходится говорить: «Я искал. Это был утомительный, нудный поиск». Сразу вспоминается басня про Мартышку и очки». Конец цитаты. То есть вроде бы Суворов нудно и утомительно искал то, что лежало на виду. Но на стр. 107 г. Исаев пишет уже по-другому: «Действительно, в советское время выуживание сведений о формировании и жизненном цикле соединений… было задачей нетривиальной и требующей определенного занудства и внимательности… рутинную информацию об изменении состава армий приходилось собирать по крупицам». Даже слова одинаковые: Суворов пишет о нудном поиске, Исаев его за это высмеивает, сравнивая с мартышкой, а потом сам пишет, что поиск требовал «занудства». Зачем тогда было высмеивать Суворова?

Точно так же оставляет неприятный осадок ерничанье Алексея Валерьевича над Суворовым по поводу того, что он не нашел в том или ином «открытом источнике» упоминания о малоизвестных дивизиях (стр. 110). Или критикует его за то, что та или иная книга не вошла в «библиографию трудов Суворова» (стр. 148). Надеюсь, ясно каждому, что проработать все десятки тысяч русских и иностранных книг о Великой Отечественной войне не под силу любому, даже самому эрудированному исследователю. Зачем тогда над этим смеяться?

в) Сравнивая количество танков Германии и СССР (стр. 146175), г. Исаев перечеркивает подавляющее русское превосходство тем, что механизированные корпуса имели слишком мало автотранспорта и тракторов-тягачей. Вследствие этого танковые атаки производились без поддержки пехотой и артиллерии, а также слишком плохо снабжались горючим и боеприпасами. Вследствие этого все то, что не смогли без автотранспорта увести с собой, пришлось уничтожать при отходе и т. д. и т. п.

Но ведь это совершенно ясно, что корпуса не имели достаточное количество транспорта — иначе и быть не могло! Ведь развертывание-то в мае 1941 приостановили, оно еще не было закончено, и автотранспорт просто еще не успел подойти. А что бы было, если б развертывание не приостановили, и оно было бы закончено? Что было бы, если б эти 234.000 автомашин и 31500 тракторов (стр. 174) начали прибывать в войска не с 22.06.41 (и прибыли в войска, когда танки «уже кончились», были потеряны в контратаках), а месяцем или двумя раньше? Хоть Алексей Валерьевич и пишет, что «в этой главе я не ставил задачи опровержения «главной мысли» Владимира Богдановича» (стр. 175), я хотел бы его спросить, для чего тогда он вообще эту главу написал? Я думаю, что любой старшеклассник и без этой главы сделал вывод, что 20.000 танков без снарядов и пехоты будут слабее только 3000 танков, но с горючим, снарядами, артиллерией сопровождения, зенитным обеспечением, поддержкой Luftwaffe и т. д. Зачем тогда было толочь воду в ступе, объясняя то, что и так ясно?