Читать книгу "Злой волк - Неле Нойхаус"

– Корина Визнер тоже там? – спросила Пия.

– Нет. – Боденштайн покачал головой. Даже на его лице отражалось напряжение последних часов. Под его глазами лежали темные круги, а подбородок и щеки покрывала синеватая щетина. – Она, скорее всего, еще внизу, в подвале. Нам удалось задержать двух женщин, которые хотели как раз уехать на автобусе с шестью детьми.

– Сколько еще людей там, внизу? – спросила Пия.

– По словам обеих женщин, только Визнеры и Фрей, – ответил Боденштайн. – И еще четверо детей.

– И Лилли, – добавила Пия мрачно. – Эта грязная свинья нанесла несколько ударов Кристофу и застрелила моих собак. Если я до него доберусь, то…

– Ты останешься здесь, наверху, Пия, – остановил ее Боденштайн. – Спецназ взял дело в свои руки.

– Нет, – ответила резко Пия. – Я пойду сейчас же вниз и уведу Лилли. И, клянусь тебе, я не буду брать пленных.

Боденштайн скорчил гримасу.

– Ты ничего не будешь предпринимать, – сказал он. – По крайней мере, в таком душевном состоянии.

Пия молчала. Не было смысла спорить с Боденштайном. Она должна была дождаться подходящего момента.

– Это план подвала? – Она кивнула головой в сторону автомобиля, на капоте которого был разложен план здания с просторными подвальными помещениями.

– Да. Но ты туда не пойдешь, – повторил Боденштайн.

– Я это поняла. – Пия рассматривала план, который коллега освещал своим карманным фонариком. Она дрожала от нетерпения. Где-то внизу этот безумец удерживал Лилли, а они здесь, наверху, только тратили время на болтовню.

– Все выходы под контролем, и муха не пролетит, – объяснил руководитель отряда спецназа.

– Всё здание принадлежит холдингу Финкбайнера, – пояснил Боденштайн. – У них здесь штаб-квартира. Кроме того, здесь размещается еще консалтинговая компания, адвокатская контора, на первом этаже два врачебных кабинета и городское консультационное бюро для молодежи. Прекрасная маскировка!

Во двор въехали два автомобиля службы спасения, на которых не были включены проблесковые маячки и сирена, чтобы отвезти в больницу детей, которые все еще сидели в голубом автобусе.

– Так господа педофилы могут приходить и уходить даже в светлое время суток, не привлекая чьего-то внимания, – сказал Джем.

Рация, которую Боденштайн держал в руке, затрещала, и в ней раздался какой-то шум. Полицейский отряд оцепил всю территорию, вплоть до самой Нидды.

Пия, воспользовавшись тем, что Боденштайн отвлекся, пробежала через двор и вошла во дворец через главный вход. Двое коллег из отряда спецназа не хотели ее пропускать, но когда она посоветовала им убираться к черту, они неохотно показали ей дорогу к незаметной деревянной двери под изогнутой парадной лестницей. Из помещения, в котором хранились чистящие средства, туалетная бумага и очистительные приборы, еще одна дверь вела вниз, к катакомбам.

– Я знал, что ты меня не послушаешь, – сказал позади нее Боденштайн задыхающимся голосом. – Это был приказ, а не просьба.

– Тогда объяви мне дисциплинарное взыскание. Мне все равно. – Пия достала свой пистолет.

С шефом пошли также Кристиан и Джем и следом за ней стали спускаться по стертым ступеням лестницы. Коридор, куда вела лестница, был настолько узким, что их плечи почти касались бетонных стен. Через каждую пару метров проход освещался сумеречным светом неоновой лампы. Что должны были ощущать дети, когда их привозили сюда и вели по этому узкому коридору? Они кричали, сопротивлялись или покорно подчинялись своей жестокой судьбе? Как могла детская душа справиться с чем-то подобным?

Коридор делал резкий поворот, затем вниз шли две ступени, и там коридор расширялся и становился выше. Почувствовался запах гнили и сырости. Пия старалась не думать о том, что над ней лежат тонны земли.

– Пропусти меня вперед! – прошептал Кристиан, идущий вслед за ней.

– Нет. – Пия решительно шла дальше. Каждая клетка ее тела была настолько переполнена адреналином, что она ничего больше не чувствовала – ни страха, ни гнева. Как часто по этому коридору крались мужчины, одержимые своими омерзительными желаниями? Насколько развращенным, насколько больным должен быть взрослый человек, который, возможно, сам имеет детей, чтобы совершать насилие над маленьким ребенком и при этом еще испытывать наслаждение?

Внезапно она услышала голоса и так резко остановилась, что Боденштайн уткнулся ей в спину.

– Они там, впереди, – прошептала Пия.

– Ты останешься здесь, а мы пойдем дальше! – приказал Боденштайн, понизив голос. – Если ты пойдешь за нами, пеняй на себя!

«Говори, говори», – подумала Пия и кивнула. Она пропустила вперед шефа, Джема и Кристиана, подождала секунд тридцать и вошла вслед за ними в длинное низкое помещение. От того, что она там увидела, у нее перехватило дыхание. Много лет назад она принимала участие в операции в одном садомазоклубе. Здесь все выглядело примерно так же, с той лишь разницей, что посетители того клуба были взрослыми людьми, которые по собственной воле предавались своим странным желаниям. Здесь все было оборудовано для насилия детей. Здесь мучили и пытали Оксану, «русалку». При виде пыточных скамеек, цепей, наручников, клеток и прочих ужасающих приспособлений Пия почувствовала ужас и страх, которые, как кислота, въелись в бетонные стены.

– Руки вверх! – услышала она голос Боденштайна и испуганно вздрогнула. – Встать к стене! Быстро! Быстро!

При других обстоятельствах Пия выполнила бы приказ своего шефа, но сейчас она не могла поступить иначе. Ее тревога за Лилли была сильнее любых доводов разума. Она прошла через дверь и оказалась в следующем большом помещении, в котором слева и справа находись камеры с решетками. Ее взгляд упал на группу из четверых детей не старше восьми-девяти лет, которые с безразличным видом, не шевелясь, стояли перед одной из камер. Кристиан и Джем направили оружие на мужчину и женщину, и Пия узнала темноволосую женщину, которая сегодня утром пыталась увести Ренату Финкбайнер от ее раненого мужа. Это была Корина Визнер, женщина, которая выдавала себя за мать Оксаны! Но где был Фрей?

– Лилли! – крикнула Пия изо всех своих сил. – Где ты?

Она боялась свидания с ним. Все у нее внутри восставало против этого. Как не хотелось ей, чтобы он видел ее такой – беспомощной, безобразной, на больничной койке. Но когда он неожиданно появился в ее палате, не колеблясь, взял ее за руку и осторожно поцеловал, все ее пустые опасения растворились в воздухе. Они долго сидели, не говоря ни слова, и лишь смотрели друг на друга. Она вспомнила, как в самую первую их встречу в кухне Леонии Ханна сначала увидела только его глаза, эти необыкновенные голубые глаза, которые имели такую магнетическую силу притяжения, что она не могла их забыть. Тогда его глаза были полны горечи и отчаяния, сегодня же светились теплом и надеждой. Только сейчас она увидела, как изуродовано было его лицо и что у него перевязано правое плечо.