Читать книгу "«Контрреволюционер» Сталин. По ту сторону марксизма-ленинизма - Сергей Николаевич Магнитов"

исчерпала, что говорит о тотальности кризиса Большевизма.

Сталин, несомненно, Последний Певец Большевизма, но и его окончательный банкрот. Он пытался свою Гениальную Диктатуру перевести в Системный Большевизм (что-то вроде Самодиктатуры Большинства), который он пытался назвать «советской демократией». Но увы просто-человек без Сталинской Ударной Силы моментально глох, превращался в кусок помёта. Это было личное потрясение Сталина. И он умер. От этого потрясения.

Он умер от крушения веры в Большевизм – от самообмана в нём. Помогли ли ему соратники уйти, уже не имеет значения. Он их запутал настолько, что они уже спасались. Как – уже неважно. Да и не надо забывать, что три его последние года, по сути, управляли страной Маленков, Берия, Булганин. То есть Сталин, пытаясь найти новый формат страны, по сути, самоустранился от руководства.

Агония СССР. Служил он в Таллине при Сталине, лежит теперь заваленный

Недавно один из авторов этой книги отмечал день рождения товарища, компания вспоминала молодость, которая пришлась на 70-80-е годы XX века, кто где служил и работал… Три человека, сидящих за столом, рассказали фактически одну и ту же историю. Причём, один жил тогда в Москве и работал на ЗИЛе, другой был слесарем в Нижневартовске, один из авторов этой книги сбивщиком тары в Новокузнецке, в Сибири. Вот как выглядит эта история в его изложении. «Я начал трудовой путь на фармацевтическом заводе, сколачивал ящики для лекарств в тарном цехе. В первый день мне сказали, что дневная норма – 25 ящиков. Я сделал за первый рабочий день, по-моему, 7 ящиков, при этом они все вышли ужасно кривые и косые… Честно говоря, я тогда подумал, что никогда не смогу сделать эту норму в 30 ящиков, это был недосягаемый уровень… Но уже через неделю я выполнял норму, так как человек ко всему привыкает и, приобретая опыт, оптимизирует свой труд. У меня появилось много секретов: какое дерево нужно брать, какие гвозди годятся лучше, как молоток держать, как устраивать рабочее место, чтоб всё было под рукой… Я и сейчас могу научить любого сбивщика, как лучше и быстрее это делать, я разбираюсь в сортах дерева и не хуже любого столяра. Так вот, через месяц работы на заводе я уже мог спокойно выполнять за день четыре нормы. Рекорд был по 150 ящиков, но, правда, начал раньше смены и кончил – позже… После этого ко мне подошла мастер цеха, женщина, и сказала так: “Если ты в коллектив плюешь, то он утрется, а если коллектив плюнет в тебя, то ты утонешь". Я искренне говорю: “Не понял, а в чём собственно дело?" Она, не понимая, идиот перед ней или прикидывается, мне говорит: “Не надо четыре нормы выполнять. Ты хочешь, чтобы нам всем нормативы повысили? Получиться, что мы за те же деньги, за те же 200 рублей, будем делать в 2 раза больше из-за тебя дурака-передовика. Мы тут все можем по четыре нормы выполнять, но не надо этого делать". Поскольку я был молодым и упрямым, и мне и на девушек нужны были деньги, да и на шее у родителей я сидеть не хотел, поэтому я всё равно продолжал полторы-две нормы делать. Тогда они такую хитрость изобрели: стали меня ставить на другие работы, дескать, сегодня ты не ящики колотишь, а идешь цех убирать или на станке доски строгать, или бревна грузить и шкурить. В общем, любым способом делали так, чтобы у меня не получалась к концу месяца эта выработка двойной нормы.

Песню Высоцкого “Случай на шахте” мы в шахтерском городе все знали наизусть. Но тут я прямо на себе понял, о чём Владимир Семенович поет».

Сидели, пили вразнобой

Мадеру, старку, «зверобой» —

И вдруг нас всех зовут в забой до одного.

У нас стахановец, гагановец,

Загладовец – и надо ведь,

Чтоб завалило именно его.

Он в прошлом младший офицер,

Его нам ставили в пример,

Он был, как юный пионер, всегда готов!

И вот он прямо с корабля

Пришёл стране давать угля,

А вот сегодня наломал, как видно, дров.

Спустились в штрек, и бывший зэк —

Большого риска человек —

Сказал: «Беда для нас для всех, для всех одна:

Вот раскопаем – он опять

Начнёт три нормы выполнять,

Начнёт стране угля давать, и нам хана.

Так чтобы, братцы, не стараться,

А поработаем с прохладцей —

Один за всех и все за одного».

…Служил он в Таллине при Сталине —

Теперь лежит заваленный,

Нам жаль по-человечески его.

Описываемые события в Новокузнецке происходили в 1987 году, а Высоцкий написал свою песню в 1967-м, уже тогда, и потом до самого конца СССР это было тотальное явление. Да посмотрите, вокруг чего строится сюжет популярного в 70-80-х гг. романа В. Липатова и снятого по нему телесериала с Е. Леоновым и И. Костолевским в главных ролях «И это все о нём»! Вокруг этого же. Мастер Гасилов (говорящая фамилия – гасит энтузиазм) занижал нормы, выписывал премии, а молодой парень хотел разобраться и погиб. Или популярный широкоформатный фильм «Премия» с Е. Леоновым, О. Янковским и А. Джигарханяном в главных ролях! Про то же самое. Бригадир Потапов (Е. Леонов) пришел вернуть премию, которую считал не заработанной, потому что сплошные простои, а норма почему-то оказалась перевыполненной… И так везде. Все, наверное, видели прекрасный фильм «Легенда № 17». Когда Харламова с другом отправили играть на Урал в третьесортную команду, то они попытались там хорошо играть. Ему тут же местные спортсмены набили морду и сказали: «Будешь играть так, как мы скажем. Сушим матчи, играем заказные матчи, не выпендриваемся. Нам не нужны большие показатели. Нам нужно быть внизу таблицы, потому что нам зарплата и так капает, а большие показатели для нас лишний геморрой». То есть это всё пронизывало абсолютно всё и везде и всё время в постсталинском СССР.

Кроме того, что иссякли сталинские энтузиазм и мобилизация, что у людей в головах совершенно другие идеалы, о чём это ещё свидетельствует? Мы сейчас уже привыкли к тому, что Госдума работает непрерывно и принимает законы и регламенты и каждый самый маленький начальник работает, обложенный инструкциями… Врачи лечат по схеме, учителя учат – по методичке, бюджетные деньги тратят по 44-ФЗ и проч. Кажется, что в командно-административной