Читать книгу "Последняя ставка - Тим Пауэрс"

Прежде чем тоже забраться в машину, она снова подставила лицо ветерку. Да, по крайней мере одна из рыб почти доросла до нужного размера. Может быть, тот самый парень, который заплыл в ее сны в «Дюнах» той ночью. «Хотелось бы знать, – подумала она, – за него пьет хоть кто-нибудь?»

Цикл продолжается двадцать лет, но они еще не созрели. Кому-то, вдали отсюда, сейчас очень плохо.

Придет Святая суббота, канун Пасхи, и предстоит еще одно воскресение.

Глава 5

Гонка вдоль осевой

Крейн поднялся на ноги и вышел с банкой пива на крыльцо.

– Что? – спросил он.

– Знаешь, Пого, у меня нет привычки читать твою почту, – сказал Мавранос, – но если ты им не заплатишь, то лишишься своего дома. – Он держал в руке развернутый лист бумаги с напечатанным текстом и цифрами. На столе лежал вскрытый длинный серый конверт.

– Кому – им? Банку?

– Во-во. Они говорят напрямик. – Мавранос нахмурился. – Лучше бы ты заплатил. Мне вовсе не улыбается выяснять, как новые соседи отнесутся к живущему под боком бездельнику, который только и знает, что пиво хлестать. – Он подался вперед, и Крейн понял, что приятель более чем серьезен, поскольку тот назвал его христианским именем. – Скотт, – внятно произнес Мавранос, – это не шутки. Найми юриста, добейся списания долгов, объяви банкротство по тринадцатой статье – но ты должен сделать хоть что-нибудь.

Скотт Крейн поднес листок к здоровому глазу и попытался сообразить, о чем же там говорилось. Он не мог позволить себе лишиться дома, тем более теперь, когда он, похоже, обнаружил в нем призрак Сьюзен.

– Пожалуй, придется мне вернуться к своему бизнесу, – не очень внятно выговорил он.

Арки, моргая, уставился на него.

– Ты что, все еще работаешь в ресторане?

– Вряд ли. Они звонили мне не один раз, но я не был там… несколько недель. Нет, эта работа, несомненно, пролетела. Похоже, придется мне заняться… заняться моим прежним делом.

– И что это за дело? Тебе ведь надо получить зарплату как можно скорее – и хорошую зарплату.

– Если сложится, то получу. Я забросил его восемь… нет, девять лет назад. Когда я… когда я женился на Сьюзен и начал работать в «Вилле». Она ничего мне не говорила, но я чувствовал, что пора взяться за что-то другое. Х-ха, ведь получится, обязательно получится.

– Так что же это за работа такая? Эти ребята хотят получить свои деньги вчера.

Скотт Крейн пролил немного пива на штаны и бессмысленно потер пятно.

– Э-э, а я что, тебе этого не говорил? Я был игроком в покер.

«Видела бы ты их этой ночью, – сказал он Сьюзен в три часа пополуночи, вытаскивая из карманов брюк пачки двадцатидолларовых купюр. – Они сидели тихо-тихо и только нудели, потому что у них кончилась дурь, и они то и дело вскидывались, выпучив глаза, как только где-то на улице хлопала дверь автомобиля, потому что какой-то приятель, работающий на эвакуаторе, обещал подвезти зелье, если ему позвонят, куда-нибудь в тот район, где идет игра. Я, когда хотел, ловил их на блефе с пятидолларовым повышением – их не по-детски ломало, и они спрашивали хозяина дома, не осталось ли у него использованного зеркала, которое можно было бы облизать, и даже думали, не растолочь ли мои кофеиновые таблетки и занюхать их. В конце концов кореш постучал-таки в дверь и принес им дозу, этакий бумажный фунтик с четвертью чайной ложки кристаллического мета, и тут-то они обрадовались, начали смеяться, сыпать порошок на зеркало, выравнивать дорожку бритвой и нюхать через металлическую трубочку. Веселье, ликование и все такое. Сразу все разошлись – играют с любой рукой, поддерживают любое повышение и ничуть не переживают из-за проигрыша. И тут один из них глаза выпучил – представляешь, вот так! – и как подхватится в сортир. А через минуту и все остальные повскакивали с мест и помчались по коридору, как квазимоды, туда же. Колотят в дверь и ругают парня, который туда первым успел. Оказалось, что им в дурь подмешали какое-то детское слабительное.

Сьюзен, сидевшая на кровати, рассмеялась, но тут же нахмурилась, глядя, как он снимал рубашку и брюки. «Я не собираюсь никого критиковать, – сказала она, – но, Скотти, эти люди, по твоему описанию, выглядят просто идиотами».

«Они и есть идиоты, милая, – ответил он и, откинув одеяло, залез в кровать со своей стороны. – Играть в покер с гениями очень невыгодно». Он протянул руку и выключил свет.

«Но ведь это те самые люди… ты ищешь их, а когда находишь, помногу общаешься с ними, – тихо сказала она в темноте. – Это те самые люди, с которыми ты, как бы сказать, зарабатываешь себе на жизнь… или, по крайней мере, на которых зарабатываешь. Ты понимаешь, о чем я говорю? Неужели среди игроков в покер нет таких людей, которыми ты восхищался бы?»

«Такие есть, бесспорно, но я не настолько силен, чтобы играть с ними и выигрывать, а нам ведь нужно на что-то жить. Еще я восхищался своим отчимом, но с тех пор, как он уехал, я так и не встретил никого, с кем можно было бы партнерствовать».

«Наверно, это дико – водить компанию с людьми глупее себя и избегать таких же, как ты сам, или умнее».

«Придется нам с тобою переходить на крупы», – коротко ответил он.

Крейн оставил Мавраноса на крыльце, а сам ушел в дом.

На пару часов ему удалось занять себя, копаясь в разделах рецептов, советов и викторин, где требовалось угадать ту или иную историческую личность, старых выпусков «Мира женщины» и «Лучшего дома и сада», наваленных высокими стопками, и медленно прихлебывал пиво, ставя банки только на подставки. Потом смотрел телевизор.

Когда в доме потемнело настолько, что ему пришлось встать и включить свет, он неохотно приготовил себе кофе, а потом пошел в ванную, чтобы побриться и принять душ. В гостиной уже сгущались тени, и поэтому он, через несколько минут выйдя из ванной, сразу сел в кресло, возле которого стоял телефон.

Шел четверг. Это было хорошо; одна из самых стабильных в Лос-Анджелесе и окрестностях игр «красного пятна» для игроков среднего уровня проводилась именно ночами по четвергам. Он вытащил телефонные книги Лос-Анджелеса и округа Ориндж и попытался вспомнить по имени хоть кого-нибудь из завсегдатаев игорных столов десятилетней давности.

Например, Бадж, Эд Бадж. Он все так же жил в Беверли, в Уиттиере. Ему, наверно, лет шестьдесят. Он набрал номер.

– Алло!

– Эд, это Скотт Смит. Страшила Смит, помнишь?

– Господи! Страшила Смит! Что поделываешь? Как Оззи поживает?

– Не знаю, дружище. Я уже лет двадцать его не видел. Я…

– А у него же была еще дочка, о которой он часто говорил. Как ее звали?

– Диана. О ней тоже ничего не знаю. Последний раз я говорил с нею году этак в семьдесят пятом. Мне приснилось… тьфу, я слышал, что она замуж вышла. – Крейн отхлебнул из третьей подряд чашки кофе и подумал, что хорошо бы ему трезветь поскорее.