Читать книгу "12 правил жизни. Противоядие от хаоса - Джордан Питерсон"

Когда Чудовище благополучно очаровано, успешная самка (имеется в виду самка лобстера) раздевается, скидывая панцирь, и предстает перед самцом мягкой, уязвимой, готовой спариваться. В подходящий момент самец, теперь превратившийся в заботливого любовника, откладывает сперму в подходящий сосуд. После этого самка тусуется неподалеку, а затем снова твердеет на пару недель (еще один феномен, не то чтобы совсем неизвестный в человеческой среде). Оплодотворенная, она возвращается на свое постоянное место обитания. Тогда новая самка начинает делать то же самое, и так далее. Доминантный самец со своей прямой спиной и уверенной осанкой получает не только жилье первого класса и охотничьи угодья. Он получает и всех девушек. Если ты самец лобстера, то это самое главное, ради чего стоит добиваться успеха.

Почему это все так актуально для нас? По удивительному количеству причин, не считая комически очевидных. Прежде всего, мы знаем, что лобстеры, в той или иной форме, существуют больше 350 миллионов лет16. Это очень долго: 65 миллионов лет назад еще жили динозавры. Это временная дистанция, которую мы даже не можем себе представить. А для лобстеров динозавры — эдакие нувориши, которые появились и исчезли в потоке почти бесконечного времени. Это значит, что иерархии доминирования, по сути дела, были постоянной особенностью среды, к которой адаптировались все сложные формы жизни. Треть миллиарда лет тому назад мозг и нервная система были сравнительно просты. Тем не менее у них уже имелись структура и нейрохимия, необходимые для обработки информации о статусе и обществе. Важность этого факта трудно переоценить.

Природа природы

Прописная истина биологии: эволюция консервативна. Когда что-то эволюционирует, перемены должны быть основаны на том, что уже заложено природой. Новые черты закладываются, а старые претерпевают некоторые изменения, но в целом все должно остаться неизменным. По этой причине скелеты крыльев летучих мышей, рук человека и плавников китов так удивительно похожи. У них даже одинаковое количество костей. Эволюция заложила краеугольные камни базовой физиологии давным-давно.

Теперь эволюция, по большей части, работает через вариации и естественный отбор. Вариативность обусловлена множеством причин, включая то, что гены, грубо говоря, перетасовываются, а также происходят случайные мутации. Поэтому особи внутри видов различаются между собой. Со временем природа выбирает какие-то из них. Считается, что эта теория объясняет постоянные изменения форм жизни на протяжении веков. Но есть один важный вопрос, который проступает сквозь поверхностные суждения: какова роль природы в естественном, то есть природном отборе? Что это за среда, к которой адаптируются животные? Мы делаем очень много допущений относительно природы, относительно среды, и это не может остаться без последствий. Марк Твен однажды сказал: «Проблемы не от незнания, а от ошибочной уверенности в собственных знаниях».

Легко допустить, что слова «естественный», «природный» значат что-то уже обусловленное природой и статичное. Но это не так, по крайней мере не так просто. Это что-то одновременно статичное и динамичное. Среда — природа, которая проводит отбор, — сама по себе меняется. Это прекрасно выражают знаменитые даосские символы инь и ян. Бытие в понимании даосов — это сама реальность, и она состоит из двух противоположных принципов, зачастую интерпретируемых как феминные и маскулинные или, проще говоря, женские и мужские. Как бы то ни было, в более точном понимании инь и ян — это хаос и порядок.

Даосский символ — это круг, состоящий из двух змей, одна из которых расположена головой к хвосту другой. На голове черной змеи, олицетворяющей хаос, — белая точка. На голове белой змеи, олицетворяющей порядок, — черная точка. Дело в том, что хаос и порядок вечно чередуются и вечно совмещаются. Нет ничего настолько определенного, что не могло бы меняться. Даже у солнца есть циклы неустойчивости. Точно так же нет ничего настолько изменчивого, что невозможно было бы закрепить. Любая революция создает новый порядок. Любая смерть одновременно является метаморфозой.

Представление о том, что природа абсолютно статична, ведет к серьезным ошибкам в ее понимании. Природа «отбирает». Идея отбора скрывает в себе идею приспособленности. Именно «приспособленность» и «отбирается». Приспособленность — это, грубо говоря, вероятность того, что данный организм оставит потомство, то есть передаст свои гены по наследству. Приставка «при», следовательно, означает, что свойства организма совпадают с требованиями среды. Если это требование считается статичным, если природа считается бесконечной и неизменной, то тогда эволюция — это бесконечная серия последовательных улучшений, а приспособленность — это то, что постоянно совершенствуется во времени. Все еще влиятельная викторианская идея эволюционного прогресса с человеком, олицетворяющим венец творения, отчасти является следствием такой модели природы. Она порождает ошибочное представление о том, что у естественного отбора есть направление — совершенствование приспособленности к среде, и что это направление можно считать фиксированной точкой.

Однако природа, осуществляющая отбор, не статична, по крайней мере в простом понимании. На каждый случай у природы свой наряд. Она разнообразна, как музыкальная партитура, и это отчасти объясняет, почему музыка создает глубокие оттенки смысла. По мере того как меняется среда, которая поддерживает существование видов, качества, которые делают индивида успешным в выживании и репродукции, тоже меняются. Следовательно, теория естественного отбора не подразумевает, что живые существа подгоняют себя под шаблон, создаваемый окружающим миром. Больше похоже на то, что живые существа соединяются с природой в танце, однако этот танец смертелен. Как говорила Алисе в Стране чудес Червонная королева, «в моем королевстве нужно бежать со всех ног, чтобы только оставаться на месте». Никто не может победить, оставаясь на месте, и неважно, насколько хорошо он сложен.

Однако с динамичностью природы все тоже не так просто. Некоторые вещи меняются быстро, но они заключены внутри других вещей, которые меняются не так быстро (музыка это зачастую тоже отображает). Листья меняются быстрее, чем деревья, деревья — быстрее, чем леса. Погода меняется стремительнее, чем климат. Если бы все было иначе, консерватизм эволюции был бы неэффективен, и базовая морфология рук и кистей должна была бы меняться так же быстро, как и длина костей рук, и функции пальцев. Это хаос внутри порядка, что внутри хаоса, что внутри более высокого порядка. Наиболее реален тот порядок, который наименее изменчив, а это необязательно тот порядок, который проще всего увидеть. Наблюдая за листом, можно не разглядеть дерево. Наблюдая за деревом, можно не разглядеть лес. А кое-что самое что ни на есть настоящее, например вечную иерархию доминирования, невозможно увидеть вообще.

Еще одна ошибка — романтизировать природу. Богатые современные горожане, окруженные горячим и пыльным бетоном, представляют ее как нетронутый рай, как пейзаж с картины французских импрессионистов. Экоактивисты, которые настроены еще более идеалистично, представляют природу гармонично сбалансированной и совершенной, в отсутствие урона и опустошения, совершенного человечеством. Однако, к сожалению, природа, или «среда», — это еще и слоновья болезнь, и гвинейские черви (не спрашивайте), малярийные комары, засухи, влекущие за собой голод, СПИД и бубонная чума. Мы не торопимся грезить об этих сторонах природы, хотя они так же реальны, как и райские пейзажи. А ведь именно благодаря существованию подобных явлений мы пытается менять наше окружение, защищать детей, строить города и транспортные системы, выращивать урожай и генерировать энергию. Если бы мать-природа не была так одержима нашим уничтожением, нам было бы проще существовать в гармонии с ее предписаниями.