Читать книгу "Города вам на пользу. Гений мегаполиса - Лео Холлис"

В Дубае теоретически конституционно-монархический строй, но большинство важнейших государственных постов занимают представители правящей династии. Город строили тысячи рабочих, завербованных на Индийском субконтиненте, лишенных основных прав и возможности получить социальную помощь государства или подданство. И в Пекине, и в Дубае желания государства — в лице партии или эмира — находятся на первом месте по сравнению с желаниями отдельных граждан. Быстрое преобразование городов осуществляется исключительно сверху. Несомненно, их можно считать примерами весьма успешного развития города, но захотите ли вы в таком городе жить?

Сингапур, расположенный на южной оконечности Малаккского полуострова, — самый успешный из городов-государств мира, — пожалуй, подходит на роль Гоббстауна. Несмотря на то что в его конституции заимствована британская парламентская система с обязательными регулярными выборами, со времен обретения статуса самоуправляемого государства в 1959 году и независимости в 1963 году там у власти находится всего одна партия: «Народное действие» Ли Куан Ю. Сингапур называют по-разному — от «Диснейленда со смертной казнью»10 до «одного из самых чистых, безопасных, богатых и скучных городов мира»11. Несомненно одно: за первые 50 лет государственности он стал одним из великих мировых городов нашего времени.

Эта неоднозначная картина отражается в том положении, что занимает Сингапур в различных рейтингах городов мира. В 2011 году он занял первое место как город с лучшей инфраструктурой (Best City for Infrastructure), по версии Mercer Consulting и в рейтинге Ericsson «Сетевое общество» (Networked Society); журнал Forbes назвал его «самым развитым городом мира»; он стоит третьим в рейтинге лучших городов для туристов по версии Euromonitor (Top City Destination) и пятым — в индексах «Город мирового значения» (Global Power City) и «Город наилучших возможностей» (Cities of Opportunity)12. По всем показателям Сингапур входит в первую пятерку городов в плане условий для бизнеса, однако в рейтинге «Удобства для жизни» (Liveability) по версии Economist он занял всего лишь 52-е место — картину испортили такие категории, как «экология» и «свобода».

Это островное государство начало набирать политический и экономический вес, когда стало перевалочным пунктом в торговле Британии с Юго-Восточной Азией, и в XIX веке превратилось в сообщество европейских, малайских и китайских купцов, создавших плацдарм на материке, а также индийцев, прибывавших туда в качестве обслуживающего персонала империи. После неудачного эксперимента по объединению в федерацию с Малайзией в 1963-1965 годах независимый Сингапур начал создавать себе новую идентичность и проводить экономические реформы, поскольку, как отмечал позднее в своих мемуарах Ли Куан Ю, «нам надо было создать экономику нового типа, опробовать новые методы и схемы, не испытанные еще нигде в мире, поскольку Сингапур — уникальная страна»13.

Вид на Сингапур с моря.Что это — город-рай или заповедник деспотии?

Партия «Народное действие» решила сделать Сингапур воротами в Азию, привлечь иностранные инвестиции и превратить его порт в транспортный и торговый узловой пункт регионального масштаба. Чтобы обеспечить будущее Сингапура, Ли разработал особый метод, ориентируясь на авторитарную систему, созданную во время японской оккупации в 1942 году, когда он начинал свою предпринимательскую деятельность. Кроме того, после окончания войны Ли побывал в Великобритании, где большое впечатление на него произвели попытки лейбористского правительства создать социальное государство. По возвращении на родину он сформулировал собственную лишенную идеологии прагматическую философию, сочетавшую элементы авторитаризма и «социального государства». В интервью Strait Times Ли объяснил ее так: «Мы сами решаем, что правильно, а что неправильно. И неважно, что думают люди»14. Этот подход оказался чрезвычайно эффективным.

С 1960-х годов, проводя свою жесткую политику, Ли поощрял развитие свободного рынка, инициировал быструю индустриализацию силами государства и перспективные инфраструктурные проекты, в частности в области жилищного строительства и транспорта, а также проводил жесткую социальную политику, стимулирующую накопление, а не потребление, одновременно делающую рабочую силу дешевой и покладистой. Как отмечал Ли, времени на выработку совместно с народом общей концепции развития города у него не было: «В тесном сотрудничестве с основной массой горожан не было необходимости — более того, это только помешало бы делу»15. Вместо этого он позаботился о создании в Сингапуре идеальных условий для иностранных инвестиций. Государство не только следило за тем, чтобы рабочая сила была дешевой, но и развивало систему образования, повышая квалификацию трудовых ресурсов: если в 1960-х среднестатистический взрослый в городе имел три класса образования, то сейчас в Сингапуре грамотны 95% населения. Необходимо было также искоренить коррупцию, поэтому Ли повысил зарплаты государственным служащим и одновременно ужесточил наказания за мздоимство.

Затем он начал привлекать нефтехимические компании, производителей электроники и транснациональные корпорации, чтобы те размещали на острове свои региональные штаб-квартиры — благодаря низким издержкам на строительство, развитой инфраструктуре и политической стабильности. К 1980 году объем иностранных инвестиций в сингапурскую экономику составил 7072 миллиарда долларов. Но в том же десятилетии город поразила и первая рецессия. Отчасти это было связано с экономическим подъемом в соседних странах — Индонезии и Малайзии, также предлагавших дешевые рабочие руки и услуги, что вынудило Сингапур пересмотреть свою политику.

Власти объявили о новом этапе переустройства, коснувшемся как самой ткани города, так и жизни его обитателей. Начали поощрять местных предпринимателей и привлекать на остров больше высокотехнологичных и инновационных компаний: среди них Lucas Films и Biopolis — международный исследовательский центр в области биотехнологий. Больше значения придавалось также культуре и туризму, которые в 1999 году принесли городу 5,6 миллиарда долларов: одним из результатов этой политики стал новый комплекс «Марина-Бей» с театрами, деловым центром и моллами (как будто их мало в городе с «потребительским ландшафтом»), а также трасса для «Формулы-1».

Сегодня Сингапур преподносит себя как полный энергии креативный центр Азии. Однако эта приверженность информационной эпохе чревата рисками: она меняет отношения между властью и народом, который теперь поощряют к новаторству, независимости, образованности. Невозможно стимулировать инновации и экономику знаний, а затем ожидать, что люди будут вести себя как угодливые слуги: в школах появилась новая программа обучения, поощряющая критическое мышление, а не начетничество; инициатива «Сингапур один» гарантирует всем горожанам доступ к высокоскоростному интернету, а в рамках концепции iN2015 планируется воспитать новое поколение бизнес-лидеров мирового уровня.

Тем не менее эта «революция внутри революции» — которая со временем непременно поставит под сомнение «гоббсовский» образ жизни Сингапура — тоже диктуется сверху. Образ сегодняшнего нового режима в качестве «чуткого правительства», поощряющего критику, нужно воспринимать с долей скепсиса. Обозреватель Карл Хэк отмечает: хотя теперь это «не авторитарная улица с односторонним движением, а двусторонняя магистраль, но полоса, направленная в сторону правительства, уже другой»16.