Читать книгу "Иван Шуйский - Дмитрий Володихин"

Итак, в известиях хроник сразу же бросаются в глаза имена Яна (Ивана) Монивида, спасшего Свидригайло от покушения на его жизнь и впоследствии казненного; воеводы виленского Дедигольда, попавшего в плен к Си- гизмунду Кейстутьевичу в битве при Ошмянах вместе с воеводой трокским Монивидом и литовским маршалком Ромбольдом (Румбольдом), — причем последние два были также казнены Сигизмундом44. Но и другие активные сторонники Свидригайло, упорно называемые исследователями «русские князья», «русские феодалы», — были ли они на самом деле русскими? Если исключить зарубежных союзников Свидригайло, то, без сомнения, русскими можно назвать лишь пятерых братьев князей Семеновичей Друцких, упоминания которых встречаются в самых разнообразных источниках: Ивана Бабу, Ивана Путяту, Михаила Болобана (Лобана), Василия Красного и Дмитрия Секиру, носившего также, видимо, звание князя Зу- бревицкого45. А вот среди остальных «русских» князей большинство — сыновья или внуки чистейших литовцев.

Они могут быть приняты за русских лишь по православной форме их христианских имен (в первом или втором колене) и по славянизированному варианту княжеского звания (патрониму или топониму). Например, союзники- противники Свидригайло, князья Гольшанские (Михаил и Семен Ивановичи, а также Даниил Семенович, убитый под Ошмянами46), о которых речь еще пойдет ниже, — они же Ольгимунтовичи, представители литовского рода, чьи корни уходят во времена подревнее Гедиминовых. Или же князь Юрий (Георгий) Семенович, активнейший соратник Свидригайло, призванный в 30-х гг. XV в. в Великий Новгород на княжение47. Тоже «русский князь», сын Лингвеня Ольгердовича, во крещении Семена. Или, скажем, «русские» князья Федор и Сигизмунд Дмитриевичи Корибутовичи Збаражские, оба сложившие голову в Вилькомирской битве 1435 г. (Федор был взят в плен, а затем утоплен)48. Наконец, один из наиболее деятельных воевод Свидригайло, князь Александр Нос — по мнению И. Вольфа, представитель рода князей Пинских — Геди- миновичей49. И так далее: князь Юрий Михайлович Заславский — Гедиминович; переменчивый политик кн. Олелько Владимирович — внук Ольгерда; князь Ярослав-Теодор Семенович… он же Лингвеневич. Делает ли православие за одно-два поколения литовца русским? Вряд ли. Чрезвычайно затруднительно было бы определить, на каком языке говорили все перечисленные князья и обычаев какого народа они придерживались. Их нельзя уверенно называть ни литовцами, ни русскими… Наиболее точный термин был введен А. Пресняковым: «литовско-русские князья»50. Быть может, именно на уровне высшей, княжеской аристократии принятие православия и матримониальные связи более явно по сравнению с другими социальными группами населения ВКЛ предъявляют начальные этапы формирования белорусского этноса.

Таким образом, с национальной точки зрения лагерь Свидригайло отнюдь не являлся монолитным. И сам Свидригайло, как бы специально в подтверждение этого, писал в одном из своих посланий конца 1432 г., что выступил в поход на Литву «по просьбе русских и литовских бояр и вельмож»51.

На территории Великого княжества Литовского времен Витовта с 1432 по 1436 г. существовало два великих княжества — Литовское и Русское. По сообщениям белорусско- литовских летописей, Свидригайло был объявлен «князьями русскими и боярами» великим князем русским52. Во внешних сношениях он также продолжал носить великокняжеский титул наравне с Сигизмундом.

У начавшейся войны была и чисто политическая почва. В боярско-княжеской среде Великого княжества Литовского могла идти широкомасштабная борьба группировок кланового типа, доросшая в 1432 г. до стадии войны. Во всяком случае бурная политическая биография Свидригайло, более тридцати лет войн и скитаний, установление связей с союзниками самого разного сорта при его широком и щедром характере уже ко времени вокняжения Свидригайло в 1430 г. обеспечили ему мощную плеяду сторонников; те же князья Друцкие, как отмечал А. Дворниченко, связаны были со Свидригайло еще с 90-х гг. XIV в.53 Все эти сторонники ориентировались на личность Свидригайло, и влияние их группировки было столь велико, что при избрании Свидригайло великим князем немецкий современник отмечал полное единодушие литовской и русской знати54. В дальнейшем, после переворота 1432 г., одна лишь данная группировка могла, вероятно, выставлять внушительную воинскую силу.

Огромное влияние на ход гражданской войны оказала внешнеполитическая ориентация двух противоборствующих вождей — Свидригайло и Сигизмунда Кейстутьеви- ча, — а также действия их зарубежных союзников.

Ни у кого из исследователей не вызывает сомнения то, что Сигизмунд Кейстутьевич был «креатурой поляков». Он получал от Польши военную и политическую помощь в обмен на покорность в вопросах, касающихся Подолии (за нее спорили Польша и Литва), и возобновления унии. Польский историк А. Левицкий склонен был гордиться заговором 1432 г. и свержением Свидригайло как «величайшим триумфом польской политики»55.

В то же время, согласно утверждениям польских хронистов и выкладкам А. Коцебу, верными союзниками Свидригайло были орденские немцы. Они не только активно влияли на ход дел в Великом княжестве Литовском, но и оказывали Свидригайло непосредственную военную поддержку. В 1435 г. гроссмейстер ордена пал в битве под Вилькомиром, приведя войско на помощь «великому князю русскому»56. Большую заинтересованность в делах ВКЛ проявили земли, лежавшие к востоку от рубежей Литовской Руси. Поддержал Свидригайло князь Михаил Львович Вяземский, пришла к нему городецкая рать с князем Ярославом во главе, а также «сила тверская» великого князя Бориса Александровича57. Предположительно, Свидригайло мог получать помощь и из Новгорода Великого, где княжил его ближайший союзник — князь Юрий Семенович-Лингвеневич; во всяком случае, еще в 1431 г. Свидригайло обеспечил себе твердый тыл, заключив с Новгородом мир58. По некоторым признакам сочувствовал ему Псков, принявший в 1434 г. из Литвы князя Владимира Данильевича59. Вовлеченной в дела Великого княжества Литовского оказалась и Москва. А. Рогов, встретив у Стрыйковского сообщение о том, что под Вилькомиром в распоряжении Свидригайло была «московская сила», усомнился: вряд ли великий князь Василий II мог оторвать часть своих войск от тяжкой борьбы с Василием Косым60. Другие исследователи дали этому известию больше веры. А. Хорошкевич, в частности, высказывала догадку об ориентации Свидригайло на сторонников великого князя Юрия Дмитриевича (а не Василия II). Она предположила, что борьба между «дядей и племянником»61 препятствовала «более существенной поддержке жителями Северо- Восточной Руси попытки украинских, белорусских и некоторых русских земель ВКЛ отделиться от него и Польской Короны…»62. В действительности же Свидригайло получил самую существенную помощь, на которую он только мог рассчитывать. 20 марта 1434 г. Юрий Дмитриевич Звенигородский разбил в очередной раз Василия II63. Именно на содействие этого деятельного князя и талантливого полководца рассчитывал Свидригайло, от него ожидал помощи еще в 1433 г. и его победе теперь мог радоваться. Не позднее конца апреля 1434 г. один из сыновей Юрия Дмитриевича был отправлен к Свидригайло с ратью, и этот отряд пробыл в Великом княжестве Литовском, видимо, до самой Вилькомирской бойни64. По всей вероятности, новый союзник в лице Юрия Дмитриевича Звенигородского и его сыновей был приобретен великим князем русским по «родственному принципу». От Сигизмунда Кейстутьевича мог ожидать поддержки Василий И: мать Василия Васильевича, Софья Витовтовна, приходилась главному противнику Свидригайло племянницей. Сам Василий II был дружен с домом Витовта и побывал в 1430 г. на торжествах, которые должны были предшествовать так и не состоявшейся коронации Витовта. Надо полагать, сработал великий принцип дипломатии: враг моего врага — мой друг.