Читать книгу "На краю времени, на пороге мира - Анна Клименко"

Процессия из десяти крепких мужиков направилась к Геллеру.

– Я… я зубы ему смотрел!.. – визгливо оправдывался дозорный, – человек он, Каду, человек!

Староста досадливо отмахнулся от него, как от надоедливой мухи. По-хозяйски уперев руки в плотные бока, несколько минут хмуро разглядывал Геллера. Потом перевел тяжелый взгляд на дозорного.

– Ты что же, дурак, служивого человека ночевать под открытым небом оставил?

– А что мне было делать? Посреди ночи к тебе в дом вести? – огрызнулся парень, – ведь никто не пустил бы!

Староста помолчал. Потом растянул губы в неком подобии гостеприимной улыбки и снова повернулся к Геллеру. Нервно вытер ладони о не очень чистую рубаху.

– Ты уж прости дурака, господин хороший. Видишь, бедствуем мы. Вот и сейчас на рассвете проклятая тварь ребенка увела. Прикинулась усопшей бабкой – да и выманила из дому, пока мамаша спала.

Геллер поднялся на ноги, степенно поклонился.

– Я благодарен даже за такой ночлег, уважаемый. Теперь… я могу продолжить свой путь…

И вдруг… память услужливо подсунула устрашающе ясную картинку: у ног императора поразительно красивая нищенка в лохмотьях. А он, Геллер, старательно отводит взгляд и пытается не думать о том, какая судьба ждет игрушку владыки. Если бы… если бы он попробовал спасти нищенку, возможно, он спас бы Гейлу. Не слишком ли часто он отворачивался, ослепленный блеском золота на камзоле Императора?

– Почему же до сих пор никто не попытался изловить гада? – глядя в темные, колюче глаза старосты, тихо поинтересовался Геллер.

Тот всплеснул руками.

– Да кто ж полезет в логово, господин хороший?!! Крестьяне мы все, и меча в руках не держали. Только вилы да топоры!

– Надо попробовать, – пробормотал командор. Перед глазами, как живое, стояло чумазое личико сестренки, – вдруг ребенок еще жив?

… Желающих набралось три человека. Не много, но – вполне достаточно для того, чтобы, по разумению Геллера, изрубить зеркальника. Среди них затесался и припозоренный старостой паренек-дозорный – оказалось, звали его Ларри. По злой иронии судьбы – точно так же, как приятеля Геллера, им же самим зарубленного в беспамятстве.

Еще двоих – братьев-близнецов – звали Кем и Нем.

Геллеру указали направление, где нет-нет, да мелькал зеркальник в своем обычном облике уродливого, тощего человека с четырьмя ногами; добровольцы простились с семьями – и пошли.

Пока шагали через вспаханное поле, с трудом вытягивая ноги из раскисшей земли, командор пояснял:

– Увидите кого из умерших, бейте сразу, не дожидаясь, пока тварь первая нападет. Яд у зеркальника сильный, тут ничего не поделаешь…

– Да как же это? – прохныкал Ларри, – в отца родного стрелу всадить?

– Закрывай глаза и стреляй, – Геллер только пожал плечами, – иначе – станешь обедом. Он ведь на то и рассчитывает, что мало кто близкого человека – пусть даже умершего – сможет убить. А вы должны быть готовы к этому. Иначе никто не вернется.

Близнецы молчали, насупившись, о чем-то усиленно размышляя.

… Лес встретил их недовольным молчанием. Нехороший, гнилой лес – отчего-то портится та земля, где поселяется нелюдь… Вот, к примеру, все знают, что болотные ночницы селятся в топях – а, может быть, сами Кайэрские болота появились уже после того, как в те места пришли ночницы?

Пахло гнилью и разложением. Черные, оголенные ветви, местами покрытые яркими пятнами плесени, в немой мольбе тянулись к серому небу – словно оно могло им чем-то помочь. Кое-где стволы покрывала белесая слизь.

Одним словом, место, где поселился зеркальник.

Взяв меч наизготовку, Геллер осторожно пошел вперед.

Тишина. Только нет-нет, да хрустнет под сапогом ветка. Слишком тихо, слишком…

Геллер резко обернулся – и не поверил собственным глазам: храбрецы-добровольцы, даже не войдя в лес, изо всех сил удирали, через поле, увязая в жирной земле.

Он сплюнул на землю и выругался.

Никто не посмеет пенять ему, если повернуть обратно.

И вдруг… Геллер услышал жалобный детский плач.

Ребенок, украденный проклятой тварью, был еще жив!

Быть может, он будет жить еще несколько мгновений, если повернуть обратно. А еще, быть может, этому ребенку посчастливится прожить долгую, в меру счастливую жизнь, если…

Если поторопиться.

Геллер рванулся вперед, на звук, на ходу разрубая мертвые, но все еще цепко сплетенные пальцы колючего плюща.

И совсем неожиданно вылетел на небольшую полянку, посреди которой торчал старый, замшелый пень.

Здесь все было настолько загажено слизью, что не возникало сомнения в том, где устроил нору зеркальник. Кое-где валялись кости и животных, и – человеческие. В основном, мелкие, детские. Взрослого человека не утащить так просто, как ребенка.

Плач не утихал, доносился как раз из-за пня.

Затаив дыхание, Геллер обошел его. Тихо выругался. Все это… иллюзия. Теперь ребенок надрывался где-то под вспученными корнями… Неужели придется лезть в нору?!! Но это – верная смерть…

Геллер набрал в легкие побольше воздуха.

– Выходи, тварь! Выходи!!! Что, не видишь, у тебя гости?

Плач оборвался. И наступила тишина.

С омерзением хлюпая по покрытой слизью траве, оскальзываясь, Геллер еще раз обошел пень. Нора… где-то она должна быть, эта нора… Ведь зеркальник не такой уж и маленький, чтобы просочиться под корни…

– Выходи!!! – голос командора запутался в гниющих пальцах ветвей.

Зеркальник не торопился.

Возникло неприятное ощущение, что тварь затаилась и наблюдает, не торопясь показаться на глаза. Между лопатками неприятно покалывало, словно тяжелый взгляд нелюди буравил спину.

Геллер резко обернулся.

…И увидел самого себя.

Как будто смотрел в огромное зеркало, в котором отражались мертвые деревья, оскверненная земля и серое, оплакивающее чью-то судьбу небо.

Тоненький голосок рассудка успел пискнуть: но ведь зеркальник принимает облик только тех, кого уже нет среди живых!

Руки онемели. Да, перед Геллером стоял зеркальник, мерзко ухмыляясь – командору даже и в голову не могло прийти, что у него самого может получиться столь отталкивающая усмешка…

Значит, он мертв? Но… ведь это невозможно!..

Геллер стиснул зубы – до ломоты в висках. Казалось, что время остановилось – отчего же еще он, тренированный воин, так медленно заносит меч?..

Он потерял одно лишь мгновение.

Но этой заминки вполне хватило зеркальнику, чтобы всадить отравленные когти в ничем не защищенную шею. Геллер даже не почувствовал боли, даже не успел понять – а что, собственно, произошло. Только мир перед глазами вздрогнул и потемнел. А зеркальник дернулся, уходя в сторону из-под удара. Но не успел.