Читать книгу "Багряная империя. Книга 2. Клинок из черной стали - Алекс Маршалл"

– Словами ничего не исправишь, но я очень жалею, что он погиб, защищая меня, – сказала Чи Хён, возвращая Мрачного к действительности.

Бедная девочка пыталась утешить его в самые черные мгновения. Возможно, ее глаза слезились всего лишь от холода, но было отрадно думать, что она хотя бы ненадолго разделит скорбь Мрачного.

Она выглядела более измученной, чем сам Мрачный, с его чугунным черепом. Окровавленный бинт стягивал ее руку, а мешки под глазами были огромными, как подушки. Должно быть, она мечтала только о том, чтобы выспаться, а вместо этого пришлось карабкаться по обледенелому горному склону…

И в это мгновение он понял очевидное. Тот поцелуй, что подарила она ему в своей палатке, незадолго до возвращения ее прежнего любовника, вовсе не был пустой забавой, способом как-то скоротать холодный вечер. Эта девушка, суровый генерал с Непорочных островов, действительно испытывала к нему какие-то чувства, пусть даже не такие сильные, как он сам к ней. Но это не столь уж и важно, главное, что в глубине души она переживает за него так же, как и он за нее. Обычно это называют любовью, хотя сочинители песен редко находят хорошую рифму для этого слова.

И поскольку невозможно что-то по-настоящему узнать, не испытав, Мрачный посмотрел ей в глаза самым, как он надеялся, обольстительным образом. Она встретила его взгляд с любопытством, если не с откровенной надеждой. Его руки, до этого неуклюже висевшие по бокам, легли ей на плечи, как уже было когда-то, перед тем как Гын Джу вернулся в ее жизнь.

Вот так. Он не собирался набрасываться на нее, как жадная, нахальная ворона, он хотел приблизиться плавно и величественно, словно царственный орел, чтобы она успела отвернуться, если ее бледно-розовые губы не пожелают снова встретиться с его темными губами.

Да, в какой-то момент Мрачному хватило бы смелости поцеловать ее.

В како-о-ой-то момент.

Но не в тот. И не в этот. И вероятно, не в следующий.

– Ты… – Чи Хён облизнула губы и опустила глаза. – Можно, я… Мы, наверное, должны похоронить его? Или как нужно… э-э… по вашим обычаям?

Романтик Мрачный пытался добиться благосклонности девушки, когда рядом лежал труп его только что скончавшегося родственника. Блудливый проявил милосердие и даровал своему пропащему потомку немного благопристойности и, на случай, если ее окажется недостаточно, немного здравого смысла. Проследив за взглядом Чи Хён, Мрачный чуть было не подумал, что дедушка усмехается полураскрытым ртом. Но только «чуть было». Он дал себе зарок не поддаваться больше таким фантазиям.

– По обычаям Рогатых Волков, его нужно оставить там, где он пал, – сказал Мрачный, опасаясь, как бы глаза снова не наполнились слезами. Эти драные демонами глаза вечно подводили его, почему сейчас должно быть иначе? – Считается, что его дух улетает в Медовый чертог Черной Старухи или в другое, менее достойное место, так что плоть, кости и все прочее больше не нуждаются в нашей заботе. Пусть его останки накормят этот обреченный мир и станут пищей для смертных тварей или самой земли.

– Ты действительно хочешь так поступить? – спросила Чи Хён таким голосом, что Мрачный вдруг поверил, будто бы здесь, на самом краю Звезды, наконец-то отыскалась живая душа, которой не все равно, чего он хочет и что чувствует.

– Я… не знаю, – выдавил Мрачный сквозь зубы.

Всякий раз, когда он произносил эту беспомощную мантру, язык наливался тяжестью, словно погрузившийся в трясину сапог. Он стоял дурак дураком, не в силах дать простой и ясный ответ на простой и ясный вопрос. Невольно сжались кулаки, он бросил на дедушку взгляд скорее растерянный, чем гневный.

– Отдери меня демон, Чи Хён, это беда всей моей жизни. Я забрался в такую даль, куда не забирался никто из моих предков, но до сих пор ни хрена не знаю, разве не так? Не знаю, что мне делать с дедушкой, даже после того, как он оставил меня. Мы больше не Рогатые Волки, и поэтому я… не представляю, как буду теперь обходиться без него. Драть твою мать, я вообще ничего не понимаю!

Тяжелые удары его сердца заглушали отдаленные голоса телохранителей, расположившихся за рощей. Она подошла ближе и произнесла как нечто само собой разумеющееся:

– Ты знал его, как никто другой, так что просто подумай: о чем бы он тебя сейчас попросил?

Мрачный ненадолго задумался и решил уйти от ответа:

– Я… в самом деле не знаю, что бы он…

– Нет, знаешь. – Она взяла его за руку и крепко сжала. – Перестань сомневаться и ответь: что он сказал бы, если бы видел тебя сейчас?

– Он сказал бы, чтобы я прекратил скулить и начал кусаться.

Слова слетели с губ еще до того, как Мрачный осознал, что они родились, но он сразу понял, что это была истина. При мысли о том, что дедушка как-то ухитрился завладеть его языком, по спине пробежал холодок. Во рту осталось странное послевкусие, как будто Мрачный пытался перегрызть железный напильник, и оно заставило вспомнить слова дедушки, сказанные в лагере Кобальтового отряда. Ну конечно же! Старик предпочитал говорить намеками и загадками, надеясь, что витающий в облаках внук в конце концов сам наткнется на истину. Сжав кисть Чи Хён, Мрачный спросил:

– Ты разбираешься в кузнечном деле? В изготовлении оружия?

– Не очень, – ответила она. – Но Гын Джу мне об этом все уши прожужжал, и в нашем лагере работают по меньшей мере трое кузнецов. Уверена, они смогут нам помочь. Если хочешь, устроим погребальный костер и сожжем твоего дедушку, как королеву ведьм в Век Чудес. Мой первый отец говорил, что этот обычай был тогда распространен повсюду, от Джекс-Тота до Эмеритуса.

Эмеритус. После морозной ночи и блеклого снежного утра, напоминающего о родных саваннах, Мрачный понял, что остро тоскует по зимней погоде. Но при упоминании страны, которую иноземцы называли также Покинутой империей, он ощутил холод, какой, по его представлениям, должен царить на Южном Луче.

Но это был не совсем холод, а лишь нечто похожее, забирающееся под плащ и пронизывающее до мозга костей. Мрачный оглянулся на заснеженные сосны, понимая всю нелепость этого поступка, но ощущая необходимость удостовериться, что Безликая Госпожа не выглянула из-за темных облаков, чтобы украсть у него еще один поцелуй.

– Не нужно сжигать дедушку, словно какую-то ведьму, а уж тем более как королеву ведьм, – начал было Мрачный, но подумал, что его план может показаться Чи Хён слишком варварским, и решил пока не вдаваться в подробности. – Я вернусь в лагерь, но пообещай, что приведешь меня к кузнецу и поможешь объяснить, что мне от него нужно, если окажется, что он говорит только на багряноимперском или каком-нибудь другом языке. Не стоит беспокоить твоего… э-э… Гын Джу. Это просто особый обряд прощания, и я думаю, мастер по металлу справится.

– Я с восторгом представлю тебя.

Мрачный не сразу сообразил, почему она так сказала, но затем вспомнил, как едва ли не насмерть обиделся, услышав в ее палатке это глупое напыщенное слово, и кривой усмешкой дал понять, что понял шутку. Он не говорил на здешних языках, но она согласилась облегчить его задачу, и, кроме того, в ее присутствии любым делом заниматься приятнее.