Читать книгу "Книжные дети. Все, что мы не хотели знать о сексе - Елена Колина"

Когда Илюша шел рядом с нежной невзрачной блондинкой Галочкой, казалось, что это не ее ребенок. К ней обращались: «Вы нянька? Какой красивый малыш!»

Илюша получился без вины виноватый – от исчезнувшего отца ему осталось сомнительное имя вкупе с сомнительной внешностью. Черноглазый, весь в ресницах, черноволосый, кудрявый, пухлощекий, пухлогубый – очаровательный армянский, грузинский, еврейский ребенок. Должен был быть сокровищем большой семьи, бабушек, дедушек, тетушек, дядюшек. А он был птенец в чужом гнезде, без отца, семьи, защиты круга, к которому должен был принадлежать. У него была только Галочка, и соседи по квартире, и плохой мальчишка во дворе, который через раз называл его «армяшка» и «жиденок». Было не страшно, но Илюша задумался, – других ведь так не называли.

В квартире Илюшу не дразнили безотцовщиной, жиденком или армяшкой, в квартире он жил как… знаешь, как кто? Как принц, когда все вокруг понимают, что он подкидыш, но принц!

Главная причина – сам Илюша, его невероятная детская красота, ласковость и умение ладить с людьми.

А неглавная причина – Галочка.

В квартире все всех за что-нибудь осуждали, кого за жадность, кого за неряшливость, кого за неправильный рецепт борща, особенно любили осудить за распущенность, за кружевную комбинацию, какие носят одни проститутки. Но бывшую детдомовскую девочку Галочку, к которой ходил вечерами мужчина, не обижали, не шипели ей вслед, даже когда стало понятно, что свадьбы нет, а живот есть. А потом уже Илюша есть, а свадьбы все нет. Как будто в квартире посреди кальсон и трико царило свободомыслие и толерантность.

К Галочке было особенное отношение. Портниха по бюстгальтерам – очень нужный человек.

– В бюстгальтере самое важное покрой и форма, бюстгальтер организовывает фигуру, – объясняла Галочка. – Что такое грудь? Это полусфера. Берем кружок, вырезаем вытачки, вроде просто. Но у кого такая фигура, чтобы кружок с вытачками сидел и организовывал фигуру? Ни у кого. Все топорщится, выпирает. Или если у кого-то грудь больше стандартного размера, – ведь в магазине можно купить номер 3, 4, ну, 5, а если больше? А если у кого-то нулевой, а хочется, чтобы грудь казалась побольше? Требуется индивидуальный подход.

Галочка шила соседкам белье на выход – для похода к врачу. Еще она переделывала лифчики, которые носили летом, под сарафаны. Тогда ни за что нельзя было, чтобы выглядывали лямки лифчика. Я видела у нее вырезку из журнала «Работница»: «Вы можете сами переделать один из своих лифчиков так, чтобы спина оставалась открытой. Отрежьте у лифчика спинку, к каждому из отрезанных концов пришейте резинку, излишек материи заложите вовнутрь и застрочите. Обе резинки пришейте к узенькому пояску, равному окружности талии, и сделайте застежку». Ну, кто же сам может «заложить вовнутрь и застрочить»?! Вот она и шила для всех соседок, бесплатно. Еще делала для всех детей квартиры гольфы – отрезала чулки, подшивала край и вставляла резиночку.

Галочка была мастерица по продлению жизни вещей. У нее была книжка «300 полезных советов», и она все знала – как использовать старые резиновые сапоги, как подкрасить белье при помощи кофе. Капроновые чулки сначала надевала на выход, потом поднимала петли, потом хранила в чулках лук или надевала на веник, чтобы он не рассыпался, а из двух старых связанных чулок сделала вешалку для сушки Илюшиных рубашек.

У Ильи дома была книга «300 полезных советов» и журналы по пошиву белья с Галочкиной работы, других книг в доме не было. Галочка говорила «ложут», «выпимши», «пионэр». Как могло получиться, что Галочка говорила «ложут», а маленький Илья умилял взрослых – и раздражал детей – изысканно правильной речью? Что это, врожденные филологические способности, языковое чутье, какое-то внутреннее ухо?..

Всем известно, что мальчик весь состоит из психологических проблем своей матери. У Галочки были разные проблемы, к примеру, она никак не могла привыкнуть, что мясо стало стоить 2 рубля вместо 1 рубля 50 копеек, и еще она прожила одинокой, без мужчины, всю свою жизнь… Но психологических проблем у нее не было. Она была чудная, нежная, но одноцветная, без сложной душевной жизни.

Как на этом простодушном кусочке земли вырос невиданный цветок? Книжный мальчик, который по узнанной цитате узнает своего, расцветает при упоминании мало кому известного поэта? Все знают, как Илья оригинально и ярко мыслит, но только я знаю, какой он тонкий и нервный, даже сентиментальный – может заплакать в кино или над стихотворением, не обязательно хорошим, но и пошлым, – вдруг что-то его тронет, и выкатится слеза… А как легко он теряет свое знаменитое, переливающееся через край обаяние, когда чувствует, что его не любят!.. Все это знаю только я.

Ну, и ты, Ася, конечно, знаешь.

Скучаю, люблю.

Зина.

Ася!

Честное слово, я сейчас закончу с прошлым! Можно мне еще только несколько слов?..

Илюша появился на свет благодаря твоей бабушке, а мой папа – ты, наверное, не знаешь, мой папа был кумиром Илюшиного детства.

Мой папа приходил на встречу с юными читателями в Илюшину школу в Графском переулке. Для папы это было что-то вроде общественной нагрузки в Союзе писателей, а для нежного октябренка Илюши – самое сильное детское впечатление, – как молния, как пожар, как землетрясение…

Учительница расставила в классе папины книги. Книги были для взрослых, и ни одну из них Илюша не читал. Но для Илюши было достаточно, что это были Книги. Каждую перемену он подходил к стеллажу и незаметно их гладил, проводил пальчиком по корешкам и даже нюхал. Книги и правда имеют запах…

Ну, а когда папа вошел в класс, ему чуть не стало дурно – Илюша прежде никогда не видел живого писателя, и ему показалось, что к ним в класс пришел бог.

На встрече Илюша отличился – задал вопрос: «Откуда у вас сюжеты, когда уже столько написано книг?» Мой папа сказал, что Илюша, наверное, писательский ребенок, поскольку знает слово «сюжет» и знает, как тяжело с сюжетами, которых действительно имеется некоторый дефицит. Оба они весьма комплиментарно подумали друг о друге: Илюша подумал, что мой папа – бог, а папа подумал, что Илюша – писательский ребенок.

Илюша решил, что «писательский ребенок» означает, что он станет писателем, когда вырастет, как жеребенок, вырастая, становится лошадью, а козленок козлом. Илюша был уверен, что бог спустился с небес и предсказал ему будущее. Трогательно, правда? И немножко жалко Илюшу. Тем более, что встреча с писателем не прошла Илюше даром.

После этой встречи Илюшу долго дразнили «девчонка-печенка» и просили показать девчоночье неприличное. Потому что от возбуждения при мысли, что писатель сумел разглядеть в нем его истинную породу, Илюшу страшно замутило, и он едва успел донести свое возбуждение до ближайшего туалета, и это был туалет для девочек.

Ну, все, все! Я закончила с прошлым.

Вот только еще одна маленькая деталь!

Моей маме приблизительно в это время вдруг ненадолго взбрело в голову, что она хочет работать, и она два месяца работала. Сидела на абонементе в библиотеке им. Маяковского на Фонтанке. По правилам, самому подходить к полкам не разрешалось, можно было попросить библиотекаря «дать что-нибудь почитать», и не больше, чем три книги. Но Илюша пользовался маминым особенным расположением как самый читающий мальчик района, и она пустила его к полкам. Через некоторое время Илюша появился из глубины зала, весь облепленный книгами, и она очень смеялась, потому что на нем висели «Как закалялась сталь», «Повесть о Зое и Шуре», «Мальчик из Уржума», «Занимательная астрономия» и почему-то «Госпожа Бовари».