Читать книгу "Книжные дети. Все, что мы не хотели знать о сексе - Елена Колина"

Когда Илюша подрос, Петр Иваныч брал его с собой в баню, Васька научил его мять газетную бумагу перед использованием, а Мария Петровна одарила его умением чистить селедку. Илья говорил: они были люди как люди, не добрые, не злые, только очень простые. В романах о бедных, но умных детях всегда находится какой-нибудь сосед-изобретатель или соседка-дворянка, которые как-то приобщают бедного умного ребенка к культуре. А это была какая-то заколдованная квартира – в ней жили только простые люди. Нас всегда учили, что простые люди непременно хорошие люди, но это не так, они были – просто простые. Семья рабочего Кировского завода, семьи мастера пошивочного цеха, техника-смотрителя, фотолаборанта, бухгалтера. Ежевечернее выпивание по маленькой, по субботам в баню, раз в месяц в кино, ни громких скандалов, ни милиции, ничего такого, просто люди, просто жили. Некоторые уезжали, в их комнаты въезжали новые жильцы, новые, но такие же. Некого вспомнить, кто Илье книжку пусть не прочитал, но хотя бы показал.

Ася?.. Я скажу тебе, почему я все это вспоминаю. Потому что я его безумно люблю.

Зина.

Ася, здравствуй!

Ты спрашиваешь, что случилось?.. Почему я с утра такая нервная?

Господи, ну что случилось… Ничего. Обычное утро.

Каждое утро я бужу Масю. Если я ее не поставлю на ноги, она проспит свою жизнь… Это игра слов, но я имею в виду – если я не выволоку ее из кровати и не поставлю на пол, она проспит первую пару. Проспит вторую пару, третью, проспит до вечера.

Наш обычный ритуал – поглаживание по голове, похлопывание по попе, щекотание пяток, подставленная под нос чашка кофе.

Мася закрывается с головой одеялом, а во мне все дрожит – мне так мучительно, что она может опоздать, как будто я сама опаздываю на лекцию. А я еще ни разу в жизни никуда не опоздала!

В конце концов, я вытаскиваю ее из кровати. Мася стоит с закрытыми глазами, покачиваясь, заваливается на бок, как куль. А я нервно озираюсь по сторонам – так, учебники, тетради, телефон… Каждое утро у меня на секунду происходит смещение сознания – как будто я могу проснуться вместо нее, быстро собрать вещи вместо нее, пойти в ванную и прийти вовремя на первую пару вместо нее!

Что дальше? Дальше я стою с часами под дверью ванной и кричу:

– Мася, тебе осталось полчаса до выхода!.. Двадцать минут до выхода… пятнадцать… пять минут до выхода!

Масе все равно, сколько времени до выхода, все равно, что она опоздает на первую пару, все равно, что первая пара уже началась.

Мне кажется, что Мася в ванной спит. Включает воду и досыпает, пока я стою с часами наперевес.

Каждое утро, стоя с часами под дверью ванной, я думаю: это я виновата. Я отдала ее в школу с шести лет. Она была такая развитая, умненькая, я боялась, что она потеряет год. А теперь она в 16 лет на первом курсе, и это мой долг – приучить ее к режиму.

Мася выплывает из ванной, наконец-то выплывает из дома. И только когда хлопает входная дверь, я расслабляюсь: все в моей жизни правильно – ребенок на занятиях в университете.

Мой папа говорил: «Человек счастлив, когда поступает правильно».

Каждое утро, когда Мася уходит в университет, я испытываю острый приступ счастья: я приняла правильное решение, выбрав для моей дочери юридическое образование. Юрфак – это не только самое престижное место учебы, не просто профессия, не только определенный круг, связи. Юрфак университета – это уже навсегда определившаяся жизнь.

Было очень трудно, невероятно трудно!

Ребенок может поступить на юрфак, если ты кто-то. Если ты кто-то, тебе не нужно просить, твоя фамилия по умолчанию в нужном списке. Это свой мир. Илья не знаменитый юрист, не большой чин в администрации города, и при всей его известности в этом мире он не величина.

Ребенок может поступить, если ты никто. Тогда правильные репетиторы возьмут у тебя деньги за поступление.

А Илья и не кто-то, и не никто. От Ильи хотели других услуг, и это было в сто раз труднее, чем просто заплатить!

Нам сказали, что Масю, скорее всего, возьмут. Как дочь своего отца-любимца всей культурной публики, дочь университетского профессора, внучку своего знаменитого деда. Но на вступительных экзаменах она должна показать.

Но что может показать Мася, кроме фиги? Никакой склонности к общественным наукам у нее нет.

Со сколькими людьми Илья встречался, договаривался, просил!.. Как я унижалась, чтобы она попала в нужный список!.. А репетиторы – на эти деньги можно было весь год переезжать с одного европейского курорта на другой!

Но Мася не дурочка, она понимает, что университет – это подарок, который нужно ценить.

Люблю, скучаю.

Зина.

Ася!

Какие удивительные вещи происходят на свете!

Галочка узнала, что у нее родился не вполне русский ребенок, только когда принесла Илюшу из роддома. Когда одна из фей, наклонившихся над Илюшей, – кажется. Петр Иваныч, сказала: «Ух ты, жиденок или армяшка». Фея сказала это беззлобно, просто констатируя факт Илюшиной черноглазости, темных кудряшек, пушистых ресниц, смугло-розовых щек.

Это звучит смешно, как если бы у Галочки родился черный ребенок, а она только тогда узнала, что ее любовник черный! Но негр все-таки черного цвета, а как ей было распознать в любимом человеке чуждые черты, откуда она могла знать, какого рода-племени его большие глаза в ресницах, черные короткие волосы, рисунок губ… Галочка знала, что бывают нерусские люди, они черненькие, горбоносые, смуглые. Но любимый человек был неяркий, приглушенных коричневых тонов, имел нетипичную внешность, иначе бы соседи сообщили Галочке, что она связалась с жидом или армяшкой… Об отце Галочка раз и навсегда сказала «погиб» и точно держалась этой версии, но где погиб, почему погиб, насколько героически погиб, Илья никогда не уточнял. Илья не знает не только фамилии своего отца, но и половины своей крови. Он не знает, кто он – наполовину еврей, или армянин, или, может быть, грузин.

Первой ночью вдвоем с Илюшей – это была новогодняя ночь – Галочка под рев холодильника смотрела «Голубой огонек». Пела Эдита Пьеха, недоступно прекрасная в платье с круглым вырезом, пела Майя Кристалинская, на вид попроще, больше своя. «А у нас во дворе есть девчонка одна», Галочке казалось, что песня о ней. «Я гляжу ей вслед, ничего в ней нет», она слушала и плакала. И на исходе ночи Галочке спел 20-летний красавец Муслим Магомаев – белая рубашка, бабочка, темперамент… темпераментом он напомнил ей отца Илюши, и она снова всплакнула.

Перед следующим Новым годом пришла последняя весточка от него – посылка, плащ болонья, и каждый Новый год Галочка ждала, но это уже было все.

Деньги – 25 рублей – приходили регулярно до Илюшиных пяти лет. 25 рублей было много, очень много, можно было купить 25 кг севрюги горячего копчения в магазине «Рыба» на углу Невского и Рубинштейна, а Галочкина зарплата была 80 рублей плюс премия.