Читать книгу "Были 90-х. Том 2. Эпоха лихой святости - Александра Маринина"

Но поддерживать дом и двор на высоком уровне было непросто. Михаил же искренне недоумевал: почему они не могут добиться такого результата, как у англичан?

Поначалу на мелкие уколы мужа Марина не реагировала. Уже после она выдала мужу:

Английский порядок тебе нравится, цветы, меню их влекут. А обратил ли ты внимание на тот факт, что домашней работой занимаются не герои произведений Агаты Кристи, а обслуживающий персонал?

Выходит, персонажи относятся к классу буржуазии, существующей за счет прибавочной стоимости, получаемой в результате наемного труда. Мы к таковым не относимся. Ты обратил внимание на вальяжный вид действующих лиц? Неспешный ритм их жизни явно показывает, что никто никуда не торопится. Если бы английская леди работала как я и, придя домой, включалась в хозяйственный круговорот, думаю, ее спокойствие и невозмутимость улетучились бы как дым. А то до того английская буржуазия расслабилась, что убийства выглядят как развлечения — не будь которых, жизнь была скучна. А тут замочили очередную жертву — смотришь, окружение несколько очнулось после сна.

Со временем Марина убедила Михаила, что в Англии — картина другая. Большую роль в становлении класса буржуазии играло наличие колоний. К началу ХХ века Англия стала одной из самых могущественных и богатых стран мира. В Британскую империю входили Австралия, Афганистан, Западная Африка, Индия, Канада, Персия, часть Бирмы, острова в Тихом океане. Наличие дешевого сырья и рабочей силы в колониях приносило прибыль. Накопленный капитал позволял и позволяет безбедно существовать английской буржуазии.

Мечту о своем доме Михаил осуществил, но обустроить его, как рисовало прежде воображение, — не получилось…

Немыслимое

Инна Иохвидович

Штутгарт (Германия)

Прозаик. Автор 22 книг. Работала библиографом, редактором. В 90-е годы преподавала в частном Университете средств массовой информации, также работала в частном фонде.

Настоящие «герои безгеройного» времени

В 90-е годы случалось то, о чем мы раньше и в романах не читали. Про этот случай рассказала мне добрая знакомая Ася. Ведь после перестройки и развала СССР особенно страдали служивые: врачи, учителя, библиотекари… Хорошо, если удавалось пристроиться гувернанткой, а то больше сиделками, уборщицами, всякой другой прислугой у новых богачей, у нуворишей…

Ася и начала работать у одной из этих. Про ее хозяйку после ее бегства говорил весь город…

Она недолго проработала у этой женщины, «бизнес-леди», владелицы магазинов. У той не было мужа, но была девушка-дочь и старик-отец, и Ася была в этом доме не столько сиделкой, сколько экономкой, домработницей и кухаркой в одном лице. Мила — хозяйка — была обаятельнейшим существом, чего особенно Ася и опасалась, памятуя, что обаяние — черта демоническая, особо присущая современным аферистам и мошенникам.

Когда Мила отказалась от ее услуг, попросту говоря — уволила, Ася была приятно удивлена не только «полным расчетом», но и как бы «выходным пособием». Она даже корила себя, что вечно подозревает людей, видит в них что-то нехорошее, а нужно довериться миру, иначе смотреть на окружающих, видеть их лучшие стороны.

Но через несколько месяцев все уже говорили о Миле, растерянно и возмущенно гудел народ, и эта леденящая душу история была у всех на устах.

Оказалось, что Мила под большие проценты занимала деньги у самых разных людей «по кругу», у одних занимала, с другими этими деньгами расплачивалась, аккуратно с процентами, и снова занимала… Как стало известно, она уже несколько лет проворачивала подобные операции, занимая все более и более крупные суммы. Ей в охотку давали, в том числе и бандиты (то есть респектабельные руководители преступных формирований). Все «даватели» были людьми бывалыми, опытными, у многих были «ходки» еще на «советскую зону».

Но однажды Мила вместе с дочерью и с суммой около нескольких миллионов долларов исчезла.

Однако «бывалые» были спокойны, ведь старик-отец оставался, он у них был кем-то вроде заложника. Бандиты очень заботились о старике и, конечно, стерегли его — он же был их единственной надеждой на получение своих «кровных».

Ах, ошибались бандиты — знатоки людской психологии! Как выяснилось позже, квартира, в которой проживал старик, была уже Милой продана, и несчастный старик выписан (естественно, за взятку) с этой жилплощади. Они и не знали о том, что когда старик узнал о предательстве дочери, он включил газовую колонку… А они ведь так берегли его — как зеницу ока! Охрана у подъезда день и ночь стояла!

Они и похоронили «деда», как называли его. И в ресторане справили поминки по нему, хоть был он не только самоубийцей, но и евреем.

— Такая сука чтоб была, чтоб родного отца… — меланхолично-пьяно рассуждал, сидя в собственном ресторане за поминальным столом, один из кредиторов.

— А еще еврейка! Вот времена настали, когда ничего святого даже для жидов не осталось, — пораженно сокрушался давший Миле триста тысяч «беспредельщик».

Так закончилась одна из многочисленных страшных историй этого страшного времени, с участниками которой Асе пришлось непосредственно соприкоснуться.

Лариса Петрашевич

Монреаль (Канада)

В начале — середине 90-х работала переводчиком с македонского и сербскохорватского языков (до развала Югославии).

Педиатрическая поэма

Она была очень, очень известным педиатром в Москве. О взращенных под ее досмотром здоровых детишках (ранее хворых) ходили легенды.

Шел 1991 год, то есть время было особое, раскуроченное. Но, оказывается, и в этой свистопляске странных событий кое-кто рожал детей. Я, например.

Сыну было полгода, когда у него начались аллергические реакции на младенческую еду, плюс всякие другие моменты, совершенно нормальные, но волнующие молодую мамашу и доводящие ее до полноценных панических атак (а вдруг с моим ребенком кошмар и беда, а я живу себе и в ус не дую?).

И конечно же, такая мамаша ни за что не поверит участковому педиатру и отвергнет его заключение как чудовищное и нежизнеспособное.

И вот тогда знакомая рассказала мне о ней, о великом педиатре Нине Павловне (допустим, звали ее так). Тут же добавила, что она уже давно на пенсии и ни в поликлинике, ни дома не принимает. Единственное, что возможно при таких обстоятельствах, — договориться о выезде на дом.

Я позвонила. По голосу я поняла, что Нине Павловне невероятное количество лет, и даже на мгновение заколебалась: а ну как она в безнадежном маразме и не будет ли оплошностью подпустить ее к ребенку?

Но Нина Павловна хоть и скрипуче, но отчетливо объявила, что может приехать при условии, если ее привезут-увезут на автомобиле плюс 25 рублей за консультацию.