Читать книгу "Испанский жених - Виктория Холт"

– Тебе нравится шутить, – сказал он. – Я это знаю. И, прищурившись, добавил:

– Это хорошо, что ты позволяешь себе такие шутки, только когда остаешься наедине со мной, а не в присутствии других людей.

– Но я и не желаю шутить в присутствии других! Филипп рассмеялся, что было уж совсем большой редкостью для него. На лице, обычно угрюмом и замкнутом, появилось довольное выражение. Рай был его настоящим другом, а настоящих друзей у него насчитывалось немного. Он ведь знал, что при всей лести, которой его окружали, ему не часто удавалось вызвать в людях искреннюю симпатию.

– Я опоздаю на урок фехтования, – сказал он, – а это значит, что у маэстро Суньеги с самого начала будет плохое настроение. Но все равно, прежде чем идти на занятие, я хочу поведать тебе одну вещь, Рай. Во время разговора с магистром Силезием я поклялся себе в том, что во все будущие века люди будут помнить Филиппа Испанского за его службу Христу. Я сделаю так, что во всем мире останется только одна религия – истинная, католическая. Это моя мечта. Но она исполнится… да поможет мне Бог!

Рай встал на колени, чтобы поцеловать его руку, но Филипп резким движением отдернул ее. Он был взволнован и боялся выдать те чувства, которые сейчас владели им.

Затем принц резко повернулся и быстрым шагом вышел из комнаты.

Оставшись один, Рай задумался. Вот, значит, как? Чтобы запомнили за его службу Христу! Но кто же скажет, какие поступки больше всего угодны Богу? Рай тщетно пытался отогнать от себя воспоминания об инквизиторских трибуналах, о камерах пыток, аутодафе, изувеченных людях в желтых арестантских рубахах – объятых пламенем, корчащихся в предсмертной агонии, но до последнего мгновения взывающих к небесам о заступничестве и об отмщении их мучителям. Слышал он и голоса доминиканцев, стоящих в отблесках костра и сверкающих глазами в прорезях их черных масок. «Во службу нашему Богу… На радость господу Иисусу Христу…» – вот так они пели. А их жертвы, уже скрытые языками огня и дымом, надрывались в последнем крике: «Умираю за Христа!.. Принимаю смерть во славу Бога!»

Рай желал видеть будущее не таким, каким представлял его Филипп, и сейчас у него было очень тревожно на душе. Он чувствовал, что его судьба слишком тесно переплелась с судьбой мальчика, который только что покинул его и пошел на урок фехтования.

Мы оба мечтатели, думал он. Но между нашими мечтами нет ничего общего.

И Леонора снова не выпускала из рук ребенка, которого ей предстояло выкормить. Филипп с интересом наблюдал за тем, как она нянчилась с его сестренкой Хуаной, – вот таким же беспомощным младенцем он и сам был когда-то.

Хуана появилась в результате пребывания императора в Испании. А незадолго до того, как он опять отправился за границу, у королевы Изабеллы родился еще один ребенок. И на этот раз он оказался мальчиком.

Филипп понимал, что рождение брата несколько умаляло его значение в глазах испанцев. В частности, если бы он по какой-либо причине сделался еще более хилым и болезненным, то теперь они не стали бы особенно тревожиться.

Он часто прокрадывался в детскую комнату и разглядывал маленького мальчика в колыбельке, представляя его на своем месте – растущим, крепнущим день ото дня и слушающим наказы императора о том, как лучше всего защищать владения, которые однажды достанутся ему в наследство.

Между тем император все никак не возвращался. Постоянная опасность вторжения французских войск и распространение лютеранства среди германских принцев требовали его присутствия то в одних, то в других местах зарубежного доминиона.

И вот однажды, почти через год после отъезда Карла, Филипп зашел в детскую и застал своего маленького братика лежащим на полу в странной, неестественной позе. Сначала он подумал, что тот играет в какую-то неизвестную ему игру.

– А ну-ка, вставай! – воскликнул он. – Еще вывихнешь себе чего-нибудь, если будешь так извиваться.

Склонившись над малышом, Филипп увидел его искаженное лицо и выпученные, грозящие вылезти из орбит глаза. Трудно было не понять, что с мальчиком что-то не так. Прикушенный язык посинел, по подбородку текли кровь и пена. Крохотное тельце билось в судороге; ручки и ножки были скрючены, пальчики конвульсивно сжимались и разжимались.

Филипп в ужасе отпрянул. Затем закричал, и на его крик прибежала Леонора. Взглянув на малыша, она перекрестилась.

– Нужно как-то помочь ему! – выпалил Филипп. – Что с ним происходит?

– Не прикасайтесь к нему! – закричала Леонора. – В него вселились демоны, они могут выйти наружу… и перекинуться на вас. Похоже, на него наслали порчу. Отойдите, отойдите, Ваше Высочество.

– Но ведь нужно же что-то делать! Посмотри, Леонора, – он откусит себе язык!

– Мы ничем не поможем ему… разве только будем молиться, чтобы святые изгнали из него демонов. Я уже видела его в таком состоянии. Потом это проходит. Когда злые духи устают, они отпускают его… Но с каждым разом он становится все слабее. Уходите! Прошу вас, уходите… а то они выйдут из него и набросятся на вас… они только этого и хотят.

Филипп послушался и вернулся в свои покои. Застав там Рая, Филипп обрадовался. Он рухнул в кресло и рассказал ему об увиденном.

– Я уже давно подозревал, что на свете есть люди, желающие зла мне и моей семье. Кто-то наслал порчу на моего брата.

Рай молчал. Он думал о том, что в стране скоро начнутся поиски этих злодеев. Вероятно, в колдовстве обвинят многих – всех, кого захотят уличить в нем. Большинство из них предстанет перед инквизицией. Их будут пытать до тех пор, пока они не сознаются в преступлении, которого не совершали. А объяснение у случившегося было одно, очень простое. Рай знал его. Не так далеко, в замке Алькасар-де-Сан-Хуан жила женщина, умалишенная. Разве безумие не может передаваться по наследству, как цвет глаз или волос? У Филиппа были такие же голубые глаза и белокурые волосы, как у его отца. Почему же брат Филиппа не мог унаследовать помешательство их бабки?

– О чем ты думаешь, Рай?

Собравшись с духом, Рай сказал:

– Может быть, на него никто не насылал порчу. Он мог родиться с этим пороком.

Лицо принца было по-прежнему невозмутимо. Он внимательно смотрел на своего друга, явно ожидая дальнейших объяснений.

– Он ведь довольно болезненный ребенок, да? – продолжил Рай. – Ну вот, а физические недуги у детей очень часто сопровождаются умственным расстройством. Причем, не всегда можно сказать, какое заболевание повлекло за собой другое. И в любом случае, они оба могут не иметь никакого отношения к колдовству.

– С чего бы это моему брату родиться не таким, как все? Мой отец крепок и силен, ведь так? Мать тоже совершенно здорова.

– Да, но…

Филипп понял. Ему доводилось подслушивать кое-какие пересуды, касавшиеся его бабки. Он знал, что она не умерла. И догадывался, что от него умышленно скрывали тайну ее жизни и местопребывания. Но ему не хотелось признаваться Раю в том, что его не посвящали в эти секреты.