Читать книгу "Тропик Козерога - Егор Бекесов"

Новый друг Кистенёва удивил его сразу, прежде всего своей одеждой, странными тёмно-серыми брюками и иссиня-чёрной водолазкой, которую явно носили не первый год. Сказав всего пару слов, хозяин пригласил гостей в гостиную, и дальше к себе в комнату, где уселся на стул возле окна в дальнем конце узкого прохода между диваном и шкафом с одной стороны, стеллажом и письменным столом с другой. На последнем ещё лежали тоненький сборник рассказов Чарльза Робертса в одном углу и святое Писание с Молитвословом в другом. А на полках стеллажа вперемешку стояли как классики, которых проходят в школьной программе так собранные в стройные ряды томики Глена Кука и Аберкромби соседствовавшие с трудами Маккиавели, Альфреда Адлера, Ильина, толстым собранием сочинений Лавкрафта и несколькими книжками из современной российской фантастики, которой ныне завалены полки большинства книжных магазинов.

— Значит, я думаю, что мой друг уже рассказал вам обо мне, — произнёс Семелесов голосом не столь уверенным, как хотелось бы ему.

Незнакомец медленно присел, напротив, на стул, стоявший около двери, возле которой остался стоять Кистенёв. Тут только Семелесов обратил внимание на странный взгляд гостя. Невероятно сосредоточенный, слегка исподлобья, быстро уходивший в сторону и тут же возвращавшийся в одну конкретную точку, которой, похоже, был сам Семелесов, словно бы юноша оценивал количество врагов в предстоящей схватке.

— Вы правы, — произнёс незнакомец, удивив «хозяина» уже обращением на «вы». — Если то, что я сумел представить о вас на основании этих рассказов, правда, то думаю, вы подходите мировоззрением.

— Мировоззрением? — усмехнулся Семелесов, хотя усмешку свою он постарался тут же спрятать. — Может быть, сначала хотя бы представитесь.

— Согласен, думаю к делу пока переходить рано, наш случай не из тех, когда промедление подобно смерти, — сделав паузу, гость полез в карман своих брюк и достал оттуда небольшую серебряную монетку, поддев её большим пальцем, он кинул её Семелесову. Тот в свою очередь поднял руку вверх, попытавшись схватить ту в полёте, но опоздал, и монетка, стукнувшись о тыльную сторону его ладони, упала на ковёр, заставив поднимать себя с пола, и когда Алексей, наконец, осмотрел её, весьма удивившись, то незнакомец добавил. — Это чтобы избежать в дальнейшем глупых и банальных вопросов относительно того, почему мне нужно верить, понимаете ли, не люблю, когда меня принимают за идиота, даже непродолжительное время.

— Кто вы такой?

— Распространённый вопрос, но боюсь, что моё имя будет звучать слишком странно, а название организации, в которой я служил, будет вам незнакомо, так что пока зовите меня просто Странником.

— Странником? Не через чур ли банально.

— А мне сейчас нет нужды оригинальничать.

— Сколько вам лет хотя бы.

— Я не столь молод, чтобы не видеть впереди смерть, но и не столь стар, чтобы не видеть впереди ничего кроме неё.

— Вот как, — произнёс Семелесов, — закос под Шекспира засчитан. Значит, кое-что из литературы нашего мира вы прочитали.

— Разумеется, хороший способ узнать побольше о мире, куда попал, хотя и не идеальный.

Тут уже Семелесов понимал, что его начинает нести, он понимал, что дело вырисовывается крайне интересное и стесняться сейчас не время, да и этот тип, приведённый Кистенёвым, явно был не из той категории людей, с которыми можно было поговорить только о том, кто у кого, до какой степени нарезался. Так что вместо того чтобы сидеть и отмалчиваться, делая вид будто он на самом деле вовлечён в беседу, сейчас Семелесов перешёл сразу к делу.

— Ну и какие же книги вы читали?

— Разные. У вас, друг мой, я вижу, неплохая библиотека.

— Ну да, ну да. А «Некрономикон» вы в оригинале читали?

— «Некрономикон», — Крейтон прищурился. — Ну конечно.

Теперь прищурился и Семелесов, одновременно улыбнувшись той дьявольской злорадной улыбкой, которая появляется, когда подловил кого-то и теперь имеешь полное право его морально уничтожить.

— Ну конечно же читал, — продолжал Крейтон, — мне даже удалось побывать в славном городе Мискатонике и посетить его небезызвестный университет, где я лично посмотрел на Тот Самый Экземпляр.

Выражение лица Семелесова быстро изменилось, он резко сел прямо, хлопнув себя по коленям, и, посмотрев на Кистенёва, похоже не понимавшего что здесь происходит, радостным голосом воскликнул: «Чёрт возьми, где ты его откопал!». Он вышел из комнаты быстрым шагом, оттолкнув Василия, и тут же вернулся с бутылкой «White horse», где оставалась примерно треть содержимого, и двумя рюмками.

— Would you like? — спросил Семелесов у Крейтона, покосившись на бутылку. — Why not, but only a few. I have one business tonight, — ответил Крейтон, вставая и подходя к столу. — Speaking English?

— Yes, English, Deutch, France and Spain.

— But not Arabic. So, how can you read «Necronomicon» in original, — Семелесов, уже наклонивший бутылку, чтобы налить своему новому другу, быстро поднял её горлышко обратно вверх, всё ещё держа саму бутылку навесу.

— Some things mustn» t know everyone, who values his undead soul, — ответил холодным голосом Крейтон, взглянув прямо в глаза собеседнику. Семелесов тут же плеснул ему, при этом ошарашено смотря в глаза Крейтону. Именно не налил, а плеснул, так что несколько капель подлетели вверх и упали на стол рядом. После чего он снова воскликнул «Чёрт возьми, Кистенев, где ты его нашёл! Это же моя коронная фраза!». Здесь следует упомянуть один факт о Семелесове: из своих книг он время от времени выбирал цитаты, которые впоследствии постоянно использовал в подходящих ситуациях. Например, когда его друзья звали в качалку, мать требовала заставить учиться или хоть кто-то говорил хоть что-нибудь каким-либо образом связанное с саморазвитием, он с должной интонацией твёрдо отвечал: «Саморазвитие это онанизм, саморазрушение — единственное, ради чего стоит жить». Или, когда кто-то задавал вопрос, на который Семелесову не хотелось отвечать, он просто принимал соответствующую позу и заговорщическим голосом отвечал: «Есть вещи, которые не стоит знать никому, кто хоть немного дорожит своей бессмертной душой».

— А вы знаете какие-нибудь ещё языки кроме русского и английского? — спросил Крейтон.

— Ну, разве что немецкий, на уровне нацистских лозунгов, — усмехнулся Семелесов.

— Так у тебя дома было… — Кистенёв замер, указывая пальцем на бутылку.

— Разумеется, только в отличие от некоторых я же не такой дурак, чтобы кому-то об этом рассказывать, ты как никто другой меня поймёшь. А так незаменимая вещь при особенно отчётливо осознаваемом чувстве ненужности или сильном катарсисе. Здесь мне всё равно скоро придётся покупать новую и отпивать до нужного объёма.

Кистенёв подошёл ближе к столу, возле которого, держа рюмки на весу, стояли Семелесов и оперативник ордена первого знамени, при этом попеременно смотря то на Алексея, то на бутылку, стесняясь сказать, но при этом, не понимая, что происходит.