Читать книгу "Дети земли и неба - Гай Гэвриэл Кей"

Герцог ненавидел хаос.

— Ваши возражения, — ответил он громогласному вспыльчивому человеку, стоящему перед ним, — вряд ли имеют какой-то вес, капитан, хотя, несомненно, понятны, принимая во внимание то, что именно посланные вами люди убиты. У нас есть свидетельства того, как они погибли.

Он смотрел со своего мягкого кресла под балдахином, как этот человек, Дзани, обливаясь потом, попытался горделиво выпрямиться и не смог.

Этот человек слишком напуган. Герцог видел, что капитан Эрилли, стоящий рядом с ним, старается не улыбнуться. Гибель людей имела значение, но также имел значение тот факт, что оба капитана провалили порученное им задание. Эрилли, должно быть, разрывается между удовольствием наблюдать, как другой капитан корчится, словно рыба на крючке, и собственным страхом.

Совет Двенадцати Серессы внушал большой страх врагам, иногда — союзникам, а также ее собственным гражданам.

Все они, собравшиеся в палате дворца на верхнем этаже, понимали, что Серессе не доверяют и завидуют, и они к этому привыкли: члены Совета черпали в этой истине силу и целеустремленность, когда давали клятву, вступая в должность, и снова давали ее каждую весну во время Морской церемонии. Наличие врагов может помочь сосредоточить мозг и укрепить душу.

Гордая Сересса в своей лагуне, среди соединенных мостами, изрезанных каналами островов, уже не имеющая никаких владений на материке, в Батиаре, о которых стоило бы говорить, ясно сознавала, что залог ее могущества — торговля и богатство. А, следовательно, в конечном счете — корабли и море.

Другого такого города не существовало нигде на земле Джада, под его небесами. Дубрава на противоположном берегу Сересского моря (названного так потому, что людям нужно напоминать даже самое очевидное), тоже, возможно, является республикой, имеет торговый флот, выживает за счет торговли, но ее территория — лишь ничтожная доля Серессы. Дубрава — не лев; она пресмыкается и кланяется во все стороны. У нее нет арсенала, нет военных галер, чтобы утвердить или защитить власть, нет колоний. Нет такого большого острова, как Кандария, которым она правила бы.

Граждане Дубравы были бледной, ограниченной, дозволенной тенью Серессы. Сересса — это свет, подобный солнцу Джада. Ни один человек, который видит двойное дно коммерции и правящих дворов, не сравнит никакое другое место с этой республикой. Поступая так, ты выставляешь себя глупцом. На свете и без того достаточно глупцов.

В данный момент капитаны военных галер, которых допрашивали (пока достаточно мягко), демонстрировали прискорбный недостаток интеллекта. Может, они и знают ветра и береговые линии, но в этой палате они заблудились, думал герцог. Он с грустью вспомнил великих капитанов своей юности. В последнее время это случалось слишком часто.

Принимая во внимание унизительные события в Сеньяне, стоит ли удивляться их страху? Страх заставлял некоторых людей бушевать, словно стремясь перекричать ужас, так некоторые поют грубые кабацкие песни, проходя ночью мимо могилы у перекрестка дорог.

Каждый капитан обвинял другого в грубом просчете. Каждый понимал, что сегодня рискует своей карьерой, если не жизнью. Палата Совета — это не та комната, куда с радостью приходят после наступления темноты. Лица капитанов освещали фонари по обеим сторонам того места, где они стояли, а выражение лиц герцога и членов Совета, сидящих за столом в форме буквы «П», скрывали тени. Пламя и тень — в помещении это внушало ужас.

У Серессы было много времени, чтобы усовершенствовать свои методы. Вопросы, заданные из темноты, действовали сильнее. И все знали, что в тюрьму можно пройти прямо из этой палаты: через дверь позади кресла герцога, потом через маленький канал, по высокому, мощенному камнем закрытому мостику с забранными железными решетками окнами, потом вниз по ступенькам в камеры из холодного, мокрого камня и в палаты, где умелые люди задавали трудные вопросы.

Все жители города могли видеть этот мостик, когда приближались к дворцу и к большому святилищу. Напоминать о власти полезно. В мире, полном угроз — в том числе и внутренних угроз, — никаким правителям не следовало показывать слабость. Их долг перед республикой ее не показывать.

И все же… и все же, кажется, эти две военные галеры, отправленные — с немалыми затратами — в конце зимы с задачей заблокировать и уничтожить один маленький пиратский поселок, выявили большую слабость Серессы и ее Совета Двенадцати, слабость такой степени, что это могло вызвать насмешки.

Возможно, Совет сделал ошибку, отправив их туда. Предпочтительнее было бы возложить вину на капитанов. Герцог Риччи вздохнул. Он уже устал, а после этого дела им предстояло рассмотреть и другие.

Оба капитана говорили (иногда в один голос) о невозможности выполнить поставленную им задачу. Море там слишком мелкое. Рифы. Скалы. Опасный северо-восточный ветер. Непредсказуемые течения. Приказ не высаживать отряд для подхода со стороны суши из-за императора в Обравиче. Как трудно осуществить полное эмбарго на продовольствие без помощи сухопутных сил. Вечная проблема наемников, слишком долго томящихся без дела на кораблях…

Все это даже может быть правдой, думал герцог. Чистая правда, что они запретили высадку. Гадюки Сеньяна живут (кишат!) за своими стенами на землях, которыми правит Священный Император Джада. Новый посол Серессы в Обравиче зимой прислал зашифрованное послание, в котором дал понять, что император Родольфо, как бы эксцентричен он ни был, не склонен (или его советники не склонны) разрешить республике атаковать город, которым он правит.

Этого они не могли проигнорировать. Пираты представляли собой чудовищную, огромную, возмутительную угрозу торговле, но они не стоили войны. Тройная граница на том направлении сама по себе была мрачной, трудно преодолимой проблемой. Но все равно…

Все равно, думал герцог, какое унижение, что один человек — женщина — убила всех моряков в посланной на ночное задание лодке (каким бы безрассудным оно ни было). Теперь им предстоит жить с тем, что весь мир узнает об этом? Семь человек погибло на воде в ту ночь, а их давно живущий в городе осведомитель разоблачен.

Этот человек сейчас находится в Серессе, он вернулся домой вместе с галерами. Сегодня днем ему позволили сидеть в присутствии членов Совета по причине его состояния. Состояние было плачевным: эти варвары отослали его назад, лишив обеих рук ниже локтя. Они их отрезали и прижгли раны. Поразительно, что шпион остался жив. Должно быть, в этом Джадом забытом городе есть знающий лекарь, подумал герцог, или этому человеку просто повезло. Хотя, если подумать, «повезло» — не то слово, которое можно применить к нему теперь.

Ему надо будет дать небольшую пенсию, подумал герцог. А также распорядиться, чтобы его держали подальше от людских глаз. Его состояние напоминает об этом прискорбном эпизоде, и так будет всегда. Возможно, его можно отослать на Кандарию. Хорошая идея. Герцог сделал для себя запись на память. Он предпочитал сам делать заметки себе на память.

Ясно, почему их шпиону разрешили вернуться с галерами: сеньянцы хотели, чтобы об этом все узнали. Скоро об этой истории будут говорить в Обравиче, если уже не говорят, потом в садах и дворцах великого калифа Ашариаса. Герцог опять поморщился, представив себе это. Новость уже дошла до Дубравы. Эта история донесется до короля Феррьереса, до Эспераньи, Карша, Москава…