Читать книгу "Княгиня Ольга и дары Золотого царства - Елизавета Дворецкая"

– Держанка-то моя… двойню принесла.

* * *

Весь остаток дня Эльга разбирала привезенные дары, прикидывала, кому что. Нарочно затягивала это дело, не зная, как после такого путешествия войти в колею прежней жизни. Чередой наведывались гости, но отрокам велели пока никого не пускать, кроме особо приближенных. Княгиня обещала вскоре устроить пир и там все рассказать и показать.

Но больше всего ей хотелось побыть с внуками. Вместе с Утой она побывала у средней племянницы, недавно родившей двух девочек-двойняшек, а назавтра снова не удержалась – отправилась к своим молодым.

– Хорошо, что пришла, матушка! – Святослав поднялся ей навстречу. – Мы как раз тебя вспоминали.

Прияна села на постели: несмотря на полуденный час, она лежала, хоть уже оделась. Судя по виду, ей нездоровилось: веки опухли, красивое прежде лицо выглядело отекшим. У лежанки валялись расшлепанные поршни, а босые опухшие ноги молодая женщина перед приходом свекрови держала на высоком ларе возле постели – чтобы были выше тела. На руках ни перстней, ни обручий: не надеваются.

– Лежи! – попросила Эльга невестку и сама подошла обнять. – Зелия пьешь? Толокнянка помогает, лист брусничный, лист березовый, хвощ. Шипина и земляника тоже хорошо.

– Пью, – Прияна кивнула на горшочек у печи.

Свойствам зелий ее учить не требовалось: бабка и старшая сестра Прияны славились как травницы, и она усвоила эту науку с детства.

– У нас когда зимой Живлянка тем же маялась, к ней лекарь-грек приходил, – добавила Эльга. – Учил петрушку, траву да корень, с соком лимона мешать. Помогало хорошо. Да где здесь взять…

– Мы и листом березовым обходимся.

– Всякий день челядь веники таскает! – усмехнулся Святослав.

Прикрытый завеской живот у невестки «лез к носу». Эльга отметила про себя, что это обещает еще одного мальчика, но промолчала. Об этих делах чем меньше говоришь – даже дома, со своими, – тем лучше. И еще раз подумала: второе дитя за два года! Вот невестку судьба дала! Еще неведомо, получилось бы такое у Горяны или у какой-нибудь из засидевшихся Константиновых дочек. Впрочем, от царевны нужно не это.

Ярик ползал по медвежине, расстеленной на дощатом полу возле родительской постели, играя раскрашенными чурочками. Эльга наклонилась и подняла дитя на руки.

– Здравствуй, Святославич! Хорошо ли спал-почивал?

Мальчик потянулся к подвескам очелья, и Эльга, смеясь, перехватила его руку. Святослав тоже засмеялся:

– Сразу видит, где добыча хороша! Ну что, матушка? – Он сел на лавку и посмотрел на Эльгу. – Не пора ли нам пир устроить, а то люди знать хотят – как ты съездила, о чем с василевсами говорила.

По его глазам было видно: он уже знает самое для него важное. Эльга вспомнила, что вчера здесь мелькал Мистина. И уж конечно, тот приходил не про паволоки рассказывать.

– Мы должны передать дружине, чего греки от нас хотят и что нам ответили, – добавил Святослав, поскольку дружины эти решения касались в первую голову. – Да и пора богам жертвы принести, что сохранили вас в пути.

– Нет, не надо! – вырвалось у Эльги. – Не надо жертвы.

– Почему? – подала с постели голос Прияна.

– Я не могу… – Эльга даже немного растерялась, не зная, как теперь быть.

Молодые правы: после долгой поездки, особенно в чужие края по важным делам, любой князь устраивает принесение жертв и потом пир. И Ингвар так делал после походов, и она сама в прежние годы. Все так делают. Но теперь…

– Я… У меня… Я ведаю ныне единого Бога истинного – Творца неба и земли, – наконец сказала Эльга. – Иисус говорил: «Господу Богу твоему поклоняйся и Ему одному служи»[7].

«Да не будет у тебя других богов перед лицем Моим…»[8] Об этом патриарх Полиевкт много раз беседовал с ней, твердил строгие заветы Божьи. Ибо знал, что новообращенная архонтисса возвращается в свою языческую страну, где Закон Божий почти неведом.

Эльга понимала, что будет нелегко. Даже там, близ золотого сияния храмов, с трудом удавалось охватить умом все то новое, чему ее учили. Но куда труднее оказалось повторять это вслух здесь, в этой бревенчатой избе, где родной сын и невестка смотрели на нее с отчуждающим недоумением.

Она уже встречала такие взгляды. Еще год назад, по пути в Царьград, когда русы, по непременному обычаю, приносили жертвы священным Перуновым дубам на днепровском острове Хортица, она не стала в этом участвовать. С тех пор как мысль о крещении зародилась в ней, начало казаться, что Бог-Творец уже смотрит на нее откуда-то издалека, испытывает твердость ее намерения. Но тогда с ее дружиной еще был Святослав, провожавший мать через опасный участок: он сам принес жертвы за прохождение порогов и за дальнейший ее путь.

Когда она, уже этой весной, возвращалась назад, то вместе с отцом Ригором лишь помолилась святому Григорию, покровителю острова. Жертвы приносил Мистина с теми боярами и отроками, которые вернулись такими же язычниками, какими уезжали.

– А я тебя предупреждал – без жертв пути не будет, – обронил Святослав. – И что – не прав оказался? Не заставил тебя василевс три месяца дожидаться? А потом еще лису за хвост тянул, пока зима не накатила! Вы и застряли там на год, и что высидели? Толку с вашего похода – одно тряпье бабье!

Голос его стал жестким; последние слова он как выплюнул и сжал губы, точно боялся сказать чего похуже.

– Неправда! – возразила Эльга. – Не одно тряпье.

– Так что ж еще? Дали тебе чашу золотую с каменьями, так и ее ты, я слышал, там же богу и подарила.

Эльга подавила вздох. Она поднесла подаренную чашу Святой Софии, преследуя сразу две цели: угодить Богу и досадить Константину. Этим она дала ему понять: лишь от Бога я получила истинные дары, что требуют ответных подношений.

Истинные сокровища она привезла домой в своих мыслях и душе. Но теперь, когда Святослав потребовал показать добычу заморского похода, она растерялась, не зная, как это сделать.

– Он ведь так ничего и не пообещал насчет печенегов и аланов, да? – продолжал Святослав, имея в виду, конечно, не бога.

Значит, Мистина и послы вчера говорили с ним. Чему дивиться: исход переговоров об этом предмете занимал молодого князя куда больше, чем цветные паволоки и даже рычащие львы из золота.

– Константин сказал: прежде чем заключать новые договора против общих врагов, нехудо было бы выполнить старые!

В голосе Эльги невольно прозвучала досада. Все лето и осень она провела в спорах с царевыми людьми ради выгод сына, а теперь этот же сын ее упрекает, что не достигла всего, чего бы ему хотелось!

– Он спрашивал, когда мы уже собираемся начать выполнять Ингорев договор и защищать греческие владения в Таврии. Жаловался, что вместо этого русы лишь сами укрепляются близ устья Днепра и угрожают подданным василевса в Корсуньской стране[9].