Читать книгу "Почему рассердилась кикимора? - Ольга Колпакова"

– Диван переговоров! – придумала Младшая. – Баня переговоров!

– Стол голым не оставляли, – улыбнувшись, продолжала тётушка. – Скатерть на столе – традиция давняя. Даже когда ткань была крайне дорога, стол обязательно накрывали. В Европе в Средние века, если собирался большой пир в замке, брали несколько простыней. На Руси в крестьянских избах для ежедневного застолья – одна скатерть, а для праздника из сундуков доставалась особая, нарядная, с вышивкой.

– Почему так важно – закрыть стол скатертью? – спросила Младшая – Это же непрактично.

– А по той же причине, по какой хлеб-соль всегда на рушнике подносят. Голая рука считалась символом бедности, а покрытая – богатства[12]. Стол же был ладонью Бога, вот и накрывали его скатертью. И всегда на нём должен быть порядок: только солонка с солью да хлеб, завёрнутый в скатерть, могут лежать на столешнице. Никакого беспорядка на Божьей ладони!

К столу нужен стул. До XVII века в письменных источниках стулья не упоминались. Да и не было их в деревенских избах. Во время работы удобно было сидеть на колодах и чурбанах. Или сосну срубил, отпилил у корня – вот тебе стульчик на трёх ножках. Из прутьев можно было стульчик сплести. Табуретки с тех времён не изменились.

А в избах для сидения были скамьи и лавки. Лавка одной стороной врублена в стену, передвинуть её нельзя. На другом конце у неё ножки и «опушка» – резное украшение вроде оборки. Лавки стояли по всем стенам, и каждая имела своё назначение, а значит, и название. Мужская лавка звалась коником. Выглядела она как ящик с крышкой. На боку ящика вырезана голова коня. Сидя на конике, мужчины делали свою домашнюю работу: лапти плели, сети вязали, чинили что-нибудь. Женщины на коник, стоящий всегда у двери, не садились: неприлично.

На бабьей лавке сидела хозяйка, там она делала свою женскую работу. Стояла бабья лавка вдоль половиц, поэтому ещё звалась долгой. Другое её название – смертная лавка. На долгую лавку клали покойника. Поэтому «быть на сторонней лавке» означало то же, что умереть; «стащить с лавки» – похоронить. Сесть на эту лавку чужому – примета плохая.

– Скажи, где ты сидишь, и я скажу, кто ты, – перефразировала я известное выражение.

Тётушка предложила вспомнить фразеологизмы со словом «сидеть», но наш запас оказался беден, пришло в голову только «сидеть под образами» – быть либо хозяином, либо почётным гостем (женихом).

Тётушка щедро пополнила запас:

– Сидят вдоль половиц, сидят под матицей, сидят у печи – значит, это сваты. Сидеть за печным столбом, у окна, в куту, могла женщина, баба. Девушки сидели на беседе. Сидеть на конике, сидеть у дороги – удел нищих. Сидеть на загнетке – остаться в девках. На сени не посадит – не оставит без дома. Сидит на липке – занимается сапожным ремеслом.

Мы помолчали, перебирая в уме фразы, как старинные музейные ткани, из которых никогда не сошьёшь себе одежду – не упомянешь, не используешь в разговоре всё это лавочное богатство – можно только любоваться.

– Около печи находилась кутная лавка. На ней не сидели – здесь стояли горшки, вёдра с водой. На эту лавку хозяйка выкладывала свежеиспечённый хлеб.

Лавка задняя, или пороговая, шла вдоль стены с дверью. Женщины использовали её вместо кухонного стола. В некоторых губерниях такую лавку называли судницей, судной лавкой. Она была выше других и имела дверцы. Внутри неё стояла посуда. Зимой в лавке устраивали насест для кур.

Лавка короткая (красная, передняя) располагалась вдоль передней стены дома, за обедом на ней сидели мужчины.

– А лавка и скамейка – это одно и то же? – спросила Младшая.

– Нет, конечно. Скамейки, в отличие от лавок, часто были со спинками. Их можно было передвигать и даже раскладывать, как современные диваны, превращая в спальное место.

– А кровати раньше были?

Тут уж даже я могла ответить: мне бабушка рассказывала, что кровать у них появилась, только когда они с дедушкой поженились.

– Кровати в русской избе появились в XIX веке. Называли их ложницами. Да-да, слово «наложница» сохранилось дольше, чем «ложница». Сначала ставили кровать в горнице или в сенях. Красиво убранные ложницы – с подзором, множеством матрацев и подушек, красивыми покрывалами – были гордостью хозяев. Но не в каждом доме могло поместиться несколько кроватей, поэтому некоторые члены семьи, слуги и в XX веке спали по старинке: на лавке, на лежанке, на полатях.

Полати – что-то вроде антресолей, настил от бока печи до противоположной стены. Забираться на полати нужно было с печи или голбца. Сохранилась поговорка: «Хлебнул да и ложку на полати метнул». Раньше существовал обычай на крестины угощать отца ребёнка ложкой каши вперемешку с хреном, перцем и солью. Чтобы и мужчина понял, как тяжело пришлось роженице. Проглотив эту смесь, отец забрасывал ложку на полати, желая малышу побыстрее вырасти и так же резво заскакивать наверх.

– О, надо запомнить! – рассмеялась я. – Тихона угостим, когда станет папашей!

– Ага, только ты сначала полати в квартире оборудуй, – фыркнула Младшая.

– А лучше, – добавила тётушка, – дом для молодой семьи, чтобы было где полати сколотить.

Глава 7. Хозяйкою дом стоит

Следующую большую передышку мы планировали сделать за Омском. Комплекс у озерка был очень уютным. Но оказалось, что в гостиничном домике нет свободных номеров, и мы срочно должны были искать новое место для ночёвки.

– Десять километров в сторону есть деревня, – услышав наш разговор, подсказал водитель фуры.

Мы расспросили, как проехать, и, пока не стемнело, свернули с трассы на насыпную дорогу. Километров через пять она превратилась в просёлочную, и нам оставалось только надеяться, что ночью не будет дождя и дорогу не размоет.

Автомобильный атлас по поводу этой деревни из двух десятков домов не мог сообщить ничего. GPS её тоже не замечал.

– Куда это, мать, ты нас завезла? – высунув голову из окна, тётушка изучала окрестности. Кроме свиней и кур, на улице никого не было. Я выбрала дом, возле которого стоял комбайн, и припарковалась.

В окне мелькнула фигура, на крыльце показался мужик, и только тогда из будки залилась собака. Мы поздоровались, спросили, не знает ли он, где в деревне можно переночевать.

– Так хоть где ночуйте, – ответил хозяин комбайна и собаки (та, гремя цепью, с лаем носилась вдоль забора). – У нас домов брошенных полно. Увидите, какой не закрыт, заходите да и ночуйте. А молока с огурцами купите у нас, как стемнеет.