Читать книгу "Охота за темным эликсиром - Том Хилленбранд"

И внезапно Овидайя Челон понял, где он уже слышал имя Конрад де Греббер. Его толстенький спутник, переводя дух, остановился перед портретом Вильгельма и поглядел на Овидайю, остановившегося как вкопанный посреди лестницы.

– Прошу вас, господин, поторопитесь. Мой отец не тот человек, которого можно заставлять ждать.

– Ваш отец. Ваш отец – один из семнадцати директоров.

– Верно. Итак?

Овидайя кивнул и пошел дальше. De Heeren XVII. The Lords Seventeen. Le Conseil des Dix-Sept. На каком бы языке это ни говорилось, слова звучали почти мистически. Те самые Семнадцать, составлявшие совет компании, были самыми могущественными людьми в Голландии. Ресурсы их были практически безграничны, по их приказу поднимались и падали не только торговцы и купцы, но и принцы и короли.

Казалось, верхний этаж штаб-квартиры Ост-Индской компании обставлен еще роскошнее, чем нижний, если это вообще было возможно. Они шли мимо различных драгоценностей, привезенных из-за моря: индийской мебели с золотой инкрустацией, дорогих китайских ваз, персидских настенных ковров. Де Греббер направился к двери в конце коридора. Она была сделана из эбенового дерева, на ней красовалась золотая цифра XVII. Купец вошел без стука. Они оказались в большой комнате, которая хотя и была внушительной, по сравнению с остальными частями штаб-квартиры компании казалась обставленной несколько скудно. На стенах висели карты Батавии и Японии в рамках, перед камином из зеленого мрамора стоял накрытый такой же зеленой скатертью длинный стол с семнадцатью стульями вокруг него.

Де Греббер произнес:

– Ждите здесь. Сейчас он к вам присоединится.

Затем развернулся на каблуках и вышел из комнаты. Овидайя стоял не шевелясь. Казалось, за ним никто не наблюдает. Сбежать было бы легче всего, однако ничего подобного он делать не стал. Вместо этого он принялся осматриваться и остановился перед вставленными в рамки картами. На них были изображены все Нидерланды полностью, на севере – семь провинций Генеральных штатов, а также присоединенные Генеральные земли, на юге – области, принадлежащие Испанской короне. И надо всем этим красовался силуэт льва, Leo Belgicus[10].

Дверь открылась, и Овидайя обернулся. В комнату вошел мужчина. Конраду де Гребберу было за пятьдесят, и он был значительно стройнее своего сына, который был раза в два его моложе. Одевался он как и большинство богатых голландцев, и, хотя Овидайя уже некоторое время жил в Амстердаме, он и на этот раз едва сумел сдержать улыбку. Де Греббер пытался выглядеть как кальвинистская церковная мышь и самым потрясающим образом терпел в этом поражение. Его белая рубашка и черные одежды простого покроя должны были свидетельствовать о смирении. Однако сюртук и брюки были при этом из самого лучшего лионского бархата, рубашка была вся в кружевах. Вероятно, эти вещи стоили дороже всего гардероба, который был у Овидайи в его лучшие времена. Однако для жителей Амстердама наряд де Греббера наверняка сошел бы за образец протестантской сдержанности. Но горе тому, кто наденет пару серебряных колец или броский парик: тогда уличные мальчишки станут кричать о таком человеке, что он pronker, то есть франт.

Все это пронеслось у него в голове, а Овидайя тем временем низко поклонился и произнес:

– Ваш преданный слуга, сеньор.

Де Греббер приветливо кивнул:

– Благодарю, что прибыли столь быстро.

– Благодарю, что вы сделали мое прибытие возможным, сеньор.

– Ладно, ладно. Пойдемте. Присядем. Давайте немного выпьем и поговорим о деле, в котором вы, возможно, сможете мне помочь.

Де Греббер сел во главе большого стола, Овидайя присел рядом. Едва они оказались за столом, как в комнату вошли двое слуг. У обоих в руках были большие подносы, которые они поставили перед мужчинами на стол: серебряный кофейник, хрустальный графин с портвейном и две миски. В одной лежали засахаренные апельсины и персики, во второй – oliekoeken и heerenbrod[11].

– Угощайтесь. Как я слышал, утро у вас не задалось. Кофе хотите, милорд?

– С удовольствием.

Пока один из слуг наполнял китайские фарфоровые чаши горячим кофе, Овидайя негромко произнес:

– Давно уже меня никто не называл милордом, сеньор.

– Однако вы ведь из благородного рода, не так ли? Ваш отец был баронетом Нортвикским.

– Вы хорошо информированы. У моей семьи были владения в Саффолке со времен Эдуарда IV. Однако гражданская война…

– Кромвель отнял их у вас, я полагаю. Из-за вашей веры?

– Наряду с папизмом моего отца обвиняли и в других вещах, а затем казнили. Но вы правы, проблема была именно в вере.

– Возможно, однажды вы сможете вернуть себе свои земли.

В душе у Овидайи вскипела ярость. Всегда считалось, что богачи понятия не имеют, как обстоят дела в мире обыкновенных людей, однако среди всех известных ему людей голландцев можно было отнести к числу самых наивных. С учетом размеров их империи, раскинувшейся по всему миру, это было весьма иронично. Причиной этого невежества можно было считать тот факт, что они жили на этом маленьком острове блаженства, где можно быть гугенотом или католиком и не быть четвертованным за это. В Англии все было по-другому. Никто никогда не сочтет себя обязанным вернуть члену низшего дворянского сословия владения, которые были отняты у него тридцать лет назад. Отвечая, он пытался сохранять спокойствие:

– Мне это кажется весьма невероятным, сеньор.

По лицу де Греббера Овидайя понял, что тому кажется, будто он знает что-то, чего не знает он.

– Я хочу предложить вам сделку, точнее, поручить вам ее осуществление. Дело очень прибыльное. Не только для компании, но и для вас.

– А в чем загвоздка?

– Если все пойдет не так, как нужно, вы умрете, вероятно, весьма болезненным способом.

Овидайя пожал плечами:

– Такова природа весьма прибыльных сделок. Они всегда сопряжены с высокой степенью риска.

– Действительно, кому же, как не вам, знать об этом! Сколько вы нажили благодаря вашим спекуляциям на площади Дам?

– Более девяти сотен золотых дукатов.

Директор Ост-Индской компании был впечатлен:

– Довольно значительная сумма для дельца, который действовал в одиночку.

– Возможно. Тем не менее я не жалею, что попытал счастья.

– Не знаю, могу ли я вам верить. С другой стороны, если меня правильно информировали, вы понесли не слишком большие убытки, поскольку львиная доля ваших вложений состояла из поддельных векселей.

– Сеньор, возможно, это выглядит как мошенничество, однако прошу вас вспомнить о том, что для меня дело было не только в деньгах.