Читать книгу "Мой прекрасный враг - Вера Иванова"

– Угу, – кивнула фурия, запихивая в рот очередной кусок колбасы. – Днем преподаю в частном детсадике рисование, вечером учусь в художественном училище.

– Какая же вы молодец! – восхитилась бабушка, всплеснув руками. – Сама себе зарабатываете на жизнь! И сколько же вам лет?

– Пятнадцать, – последовал ответ.

Вот уж не ожидал! Да она, оказывается, совсем мелкая! А выглядит взрослее. Значит, я старше на целых три года, подсчитал я. Наверное, моя ровесница Милена занималась похожими подсчетами, и результат ее явно не обрадовал – а когда она недовольна, то выглядит лет на пять старше своих восемнадцати.

– И сколько же, интересно, ты зарабатываешь? – высокомерно поинтересовалась она.

– В саду – десятку, ну, и от заказчиков копейка набегает, – пояснила моя тезка с набитым ртом.

– Десятка! – фыркнула Милена. – Всего-то! Да я за такие деньги и пальцем не шевельну!

– А ты пальцами шевелишь только за деньги? – ухмыльнулась любительница колбасы, отправляя в рот очередной кусок.

– А еще Сашенька – защитница природы и как раз сегодня собирается участвовать в выступлении против загрязнения окружающей среды, – продолжала расхваливать мою соседку бабушка. – Вы бы знали, как они здорово все придумали! Даже катер арендовали под названием «Морская звезда», чтобы подплыть к заводу со стороны водохранилища. До чего изобретательные ребята!

– Поддерживаю, поддерживаю! Двумя руками «за»! – воскликнула тетя Агата, так сильно взмахнув вилкой, что брызги полетели в разные стороны. – Давить их надо всех, которые среду отравляют! А заводы их взрывать к чертовой матери!

– Я тоже хочу заводы к чертовой матери! – заявила Лерка. – И природу защищать! А можно с вами на «Морской звезде» покататься?

– Можно, – пожала плечами моя тезка. Оказавшись в центре внимания, она ни капли не смущалась и все так же бойко сметала остатки колбасы. – Конечно, если родители отпустят.

– Отпустят, если не очень поздно, – Лерка смотрела на защитницу природы восторженными глазами. – Когда у вас там все начнется?

– Запланировано было на двадцать один ноль-ноль. Но из-за меня могут перенести на двадцать два… Или на двадцать три. Баржи подходят каждый час, – объяснила Саша.

– Мамочка, папочка, вы ведь меня отпустите с Сашей, да? Ну, пожалуйста!

Вместо ответа наш родитель встал и, пресекая разговоры, объявил:

– А теперь я передаю слово своему сыну Александру! – И я почувствовал себя так, словно меня вынули из раскаленной духовки и засунули в морозилку.

Час позора настал. Чувствуя, как подкашиваются ноги, я медленно поднялся. Гомон за столом стих. Акционеры молча уставились на меня, и в их глазах чудилось злорадство. Тихо жужжали видеокамеры и щелкали фотоаппараты. Наверное, каждый из сидящих за столом мог по моему лицу прочесть, что сейчас произойдет нечто из ряда вон, и каждый был бы не прочь оказаться в эпицентре семейных разборок. А то, что скандала не избежать, было теперь очевидно. Речь я не приготовил, подарка нет. Отец не простит – это факт! На этот раз одними разборками и нотациями дело не ограничится – будут приняты более крутые меры. Интересно, что меня ждет? Отнимут машину? Закроют счет в банке? Выгонят из дома? «Ну, это я переживу», – вдруг с неожиданным облегчением понял я. Пусть выгоняет! Отовсюду пусть выгоняет! Что я, не заработаю себе на жизнь? Да запросто! Юристы везде нужны, пусть даже и студенты. А если папаша совсем перекроет кислород и не допустит сынка-раскольника ни в одну крупную компанию? Он это может, везде щупальца раскинул. Ну и пусть! В конце концов, в маленьких компаниях тоже можно заработать. Если совсем плохо станет, вагоны пойду разгружать или в метро торговать, как тот тип, который сегодня отдавил мне ногу. Что он там продавал? Варежки в июньскую жару? Зубную пасту для беззубых? Во всяком случае, торговля у него шла бойко. Вот и я так могу – нет проблем! Живут же другие без предков-миллионеров. Вот как эта девчонка, например, – и ничего!

Я взбодрился, но тут мой взгляд случайно упал на отца, и я понял – дело плохо. Предок напоминал грозовую тучу перед выбросом молнии. Его насупленные кустистые брови и мрачный взгляд не сулили ничего хорошего. А что, если… А что, если он просто решит меня… ВЫПОРОТЬ? От этих мыслей прошиб пот. Да, это он может запросто! Однажды такое уже было: я учился то ли в восьмом, то ли в девятом, а папаша гонялся за мной с ремнем, и если бы не мама, мне ни за что бы не спастись! Я даже не помню, что вызвало у родителя такой гнев: может, я подрался с кем-то, а может, наоборот, не подрался, а проиграл в каких-то соревнованиях или еще что. Больше всего он бесился, когда я проигрывал. А проигрывал я в детстве часто – по настоянию отца меня заставляли заниматься всеми возможными видами спорта и участвовать во всех мыслимых и немыслимых соревнованиях и олимпиадах. Но что на теннисном корте, что на татами, что в аудитории, набитой гениями, дела у меня шли одинаково плохо, дальше первой десятки с конца я не продвигался. И каждый раз при очередном поражении передо мной вставал призрак папаши, размахивающего ремнем…

Неужели и сейчас такое возможно? Ну уж нет! Теперь я вырос и просто так не дамся. А если что – так у меня у самого брюки на ремне, и посмотрим еще, кто кого!

И все же, когда я начал говорить, голос предательски дрожал…

– Дорогая бабушка! Я не знаю, сколько тебе сегодня лет, и знать не хочу. Для меня ты всегда останешься самой молодой, красивой и доброй! Кроме мамы, конечно. Но ведь мама – это твоя дочь, она и не могла быть другой. Я от всей души присоединяюсь ко всем теплым словам, которые говорились до меня и будут еще сказаны. Но никакие слова не смогут передать наши чувства к тебе – столько тепла и добра ты подарила и продолжаешь дарить каждому из нас!

Я говорил искренне, но немного высокопарно – у нас не принято выставлять свои чувства напоказ, и обычно на таких застольях я краток и сдержан, поэтому бабушка насторожилась. Я плел что-то еще, и лица гостей вытягивались, скучнели, кое-кто начал позевывать и тыкать вилкой в тарелку, однако сейчас это было мне только на руку – я тянул время, чтобы отложить исполнение смертного приговора.

Но говорить до бесконечности было невозможно, и едва я запнулся на очередном повороте собственной витиеватой речи, как в образовавшуюся брешь вклинился папаша:

– Цветисто излагаешь, сынок! Молодец! Наверное, и подарок ты подобрал достойный, соответствующий пышности слов и торжеству момента. Не пора ли перейти к делу? Гости уже заждались!

Я видел, что бабушку и маму покоробила отцовская бесцеремонность, но то, что ожидало их дальше, было еще хуже. Ведь у меня не было ВООБЩЕ НИКАКОГО ПОДАРКА! Ничего: ни цветочка, ни ложечки, ни чашечки. Это был полный крах. Не мог же я вместо подарка предложить историю, ПОЧЕМУ у меня его нет?

Я бросил взгляд на виновницу моего позора – она сидела молча, сосредоточенно глядя перед собой. Потом повернулась, подозвала охранника и что-то шепнула ему на ухо. Парень кивнул и вышел, а я почувствовал легкий укол обиды – надо же, меня вывели на казнь, а ей хоть бы хны, ни грамма сочувствия, как будто это не из-за нее я оказался в дурацком положении!