Читать книгу "Бабочка и разбойник - Сандра Филд"

Сэт медленно поднялся. Она сказала, пытаясь справиться с дыханием:

— Представляешь, я хочу еще! Это позорно!

— Не волнуйся, мы только начали.

Она ласкала его грудь, живот, пах, проводила пальцами по его мускулам. Ее руки сводили его с ума.

— У тебя такое красивое тело. Поцелуй меня, Сэт. Так, чтобы я потеряла голову!

Это было все, что он хотел услышать. Он начал ее целовать, требуя от нее ответных ласк. Она была такой открытой, желанной и заведенной, что в мгновение ока он потерял контроль. Повалив ее на постель, он начал целовать ее грудь, пока она шептала его имя. Он снова посмотрел на нее, наслаждаясь ее красотой. Ты моя, подумал он, только моя.

— Я не могу больше ждать! — Он быстро вскрыл презерватив и уже через пару секунд вошел в нее. У нее захватило дыхание. Они подошли к оргазму вместе, и через минуту все было кончено. Он лег рядом, положил голову на ее плечо и спросил: — Лия, с тобой все в порядке?

Казалось, его голос доносился с другого конца света. Вскоре она пришла в себя, ощущая Сэта где-то рядом. Они слились воедино, это повторилось вновь, как тогда в Париже.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Сэт решительно поднялся по ступенькам мимо на каменных львов, стоявших у крыльца. Весь дом был каменный, впрочем, как и сердце его матери. Он уже несколько месяцев не был у родителей и сейчас предупредил мать о своем приходе.

Холл дома с мраморным полом и огромными окнами производил гнетущее впечатление на посетителя. По его мнению, тяжеловесный дизайн мало подходил к живописным окрестностям, лесам и океану. Как он любил прятаться в этих лесах, когда был мальчиком!

— Здравствуй, мама!

Он по обычаю поцеловал ее в щечку. Как всегда, она отлично выглядела: волосы хорошо уложены, строгий элегантный костюм от Валентино без лишней мишуры, на пальцах сверкали бриллианты.

— Хочешь чаю? Может, чего-нибудь выпить?

— Нет, спасибо. Это деловой визит. — На секунду он запнулся, надеясь, что увидит хотя бы искру доброты в глазах матери.

— Так почему бы сразу не перейти к делу? — поинтересовалась она.

— Восемь лет назад, в Париже, я переспал с женщиной, имя которой не знал. Два месяца спустя она написала мне, что беременна. Одно письмо она отправила в мой офис, другое — сюда. Я не получил ни одного. Ты случайно не получала хотя бы одно из них?

— Конечно, получала.

— Конечно?! — переспросил он.

— Молоденькая девушка, которая играет на скрипке и беременеет от тебя? Ты думаешь, я позволю таким, как она, приблизиться к нашей семье?

— Лия — всемирно известная скрипачка! — возразил он, все еще до конца не веря в вероломство собственной матери.

— Тогда почему ты не знал ее имени?

— Она хотела сохранить инкогнито. Но поверь, как восемь лет назад, так и сейчас, Лии не нужны мои деньги!

— Ты слишком наивен! Я вскрыла письмо, которое пришло сюда, и отправилась в твой офис за вторым, слава богу, она упомянула, что отправила два письма.

— Ребенок, которого она ждала, — это был мой ребенок, — резко произнес Сэт.

— Я почти уверена, что она сделала аборт, как только узнала, что не получит от тебя ни пенни.

— Она этого не сделала. Моей дочери, кстати, твоей внучке, сейчас семь лет, и зовут ее Мариза.

— Ну и когда же ты женишься и сделаешь свою дочь законной?

Элеонора всегда умела раздражать своими циничными замечаниями.

— Никогда, — его голос постепенно повышался. — Вы с отцом отбили у меня всякую охоту жениться. Но я оказался выкинутым из жизни моей дочери из-за того, что ты уничтожила эти письма! Как ты могла это сделать?

— Легко. И если надо будет, я сделаю это опять.

— Дай мне письменное подтверждение, что ты уничтожила те письма!

— С какой стати я должна это делать?

— Если ты этого не сделаешь, я добьюсь, чтобы эта информация стала достоянием публики!

— Ты не пойдешь на это! — зашипела она.

— Хочешь проверить?

— Что ты будешь делать с этой глупой бумажкой?

— Покажу Лии, чтобы она убедилась, что я не бросил ее одну беременной.

— Она тебя шантажирует!

— Между прочим, читать и уничтожать чужую почту — это федеральное преступление.

— Иди к письменному столу и принеси мне мою кожаную папку.

Элеонора написала одну строчку своим элегантным почерком и передала ему бумагу.

— Надеюсь, этого тебе будет достаточно, — заметила она желчно.

Он прочитал, сложил листок и спрятал в карман пиджака.

— Ты хоть чуть-чуть сожалеешь о том, что натворила?

— Я уже сказала, что нет. А теперь, когда ты получил то, за чем приходил, тебе лучше уйти!

— Ты меня когда-нибудь любила? — тихо спросил Сэт.

— Я выполнила все свои обязательства перед тобой, что еще тебе нужно?

Он вышел из комнаты, закрыв за собой дверь. Когда он проходил по холлу, навстречу ему вышел отец. Вот уж кого Сэт совсем не хотел сейчас видеть.

— Отец, как дела? — спросил он, взывая ко всем своим хорошим манерам и вежливости.

У Алана были такие же зеленые глаза и светло-каштановые волосы, только с сединой. Они были почти одного роста, но плечи отца были более покатыми, и на лице было больше морщин. Когда Элеонора взяла главенство в семье в свои руки, Алан отказался ей подчиняться. Правда, очень часто, пока Сэт был маленьким, его отец находил утешение в вине. А теперь Алан сказал ему с неожиданной твердостью:

— Нам нужно поговорить!

Смирившись с неизбежным, Сэт проследовал за отцом в библиотеку, где тот теперь проводил большую часть времени. Отец плотно закрыл дверь.

— Я слышал, что ты только что сказал матери.

— Да, папа, у тебя есть внучка, ей семь лет, зовут Мариза, и она унаследовала зеленые глаза Толботов!

Алан смахнул слезу.

— Ты ее видел?

— Пока еще нет. Лия, понятное дело, очень ее оберегает. Восемь лет она думала, что я избегаю всякой ответственности за то, что произошло в Париже.

— Мне бы тоже хотелось ее увидеть! — задумчиво признался Алан.

Сэт решил сделать еще один шаг навстречу своему отцу.

— Я думаю, это возможно. Со временем...

Алан неуклюже обнял сына.

— Мариза... такое милое имя, — прошептал он.

— Ее мать — самая красивая женщина на свете! — гордо сказал Сэт.

— Ты влюблен в нее?

— Нет, кажется, я на это не способен. Но я восхищаюсь ею и уважаю ее, и... — он лукаво улыбнулся, — она меня очень возбуждает. Это не изменилось за восемь лет.