Читать книгу "Ложь и любовь - Сидни Ламберт"

А еще страх. Что будет дальше? Дэвид уже знал, что такое любовь не понаслышке. Больше того, теперь он знал и что такое неразделенная любовь. Понимал, осознавал то, что с ним происходит, но остановить не мог. Потому что не в силах человека противостоять такому чувству. Можно сказать себе «нет», можно уехать, да мало ли что еще можно! Чего только не делали люди в те времена, когда на брак смотрели как на нечто незыблемое, вечное, свершающееся на небесах. Бедолаги, они женились, едва увидев друг друга. Очень часто и муж и жена при таком подходе могли позже полюбить кого-то еще, кроме законного партнера. Боги! Что тут начиналось! Хорошо, если была возможность изменять тихо и без скандалов, если была возможность просто уехать подальше от предмета страсти. Так нет. Ревнивые мужья убивали жен. Жены травили мужей или травились сами. А сословные предрассудки… И все потому, что сердцу не прикажешь, какая бы сильная воля ни была у человека.

Да, он заглушит боль внутри себя, но чем больше будет терпеть, тем сильнее разгорится в нем страсть. Дэвид понял, что ему не избежать этого чувства. Уже и все признаки налицо: при одной мысли о ней сердце начинает биться чаще, не хочется думать ни о чем другом, все проблемы отошли на второй план. Дэвид ощутил в себе острое желание пойти к ее дому. Зачем? О! Он знал зачем. Ждать и надеяться, что она появится в окне, что удастся увидеть ее хотя бы издали, но увидеть. Пройтись по тому тротуару, по которому она ходит каждый день… Просто смотреть на ее окно. Смешно, но Дэвид не знал даже, на какую сторону выходят окна квартиры Мишель. Не беда – еще интереснее гадать, какое из окон – ее окно. Влюбленный найдет себе тысячу дел у дома своей ненаглядной.

Любовь творит с людьми чудеса. Скряга становится воплощением щедрости, сухой пень, ни разу в жизни не посмотревший в сторону женщин, начинает резвиться, как мальчишка. Дэвид уже чувствовал в себе первые плоды этого перерождения. Еще вчера облака на темном небе, луна навевали ему тихую грусть, тоску воспоминаний, а сегодня те же облака и луна на том же небе кажутся ему забавными; вчера ему жить не хотелось, а сегодня он бодр, его переполняет жажда этой самой жизни. Он наслаждается каждым вздохом… Потому что сегодня этот вздох получил цель, а вчера был бессмысленным и пустым.

Дэвид готовился страдать. Снова страдать. Он уедет, уедет в Цюрих или еще куда, все равно. Видеть ее, не смея сказать слова, не смея прикоснуться к ней, будет с каждым днем все сложнее. А потом… Дэвид уже не мог сказать, что произойдет. Ему не хотелось бы причинять боль Мишель. Бедная девушка, это отвратительно – подвергаться любовным преследованиям собственного преподавателя. Только бы продержаться еще месяц. Еще один месяц. С первого мая начинается сессия, потом он примет экзамены и укатит в Цюрих. А не возьмут там, так хоть назад в Америку. Теперь относительная близость Элизабет вряд ли внушит ему трепет. Главное – дотянуть до конца. Ему хватит воли…

Дэвид шел по темным аллеям городского парка. Круглые фонарики спрятались в листве деревьев. Казалось, что они, как и сотни лет назад, горят естественным светом, что вот-вот откуда-нибудь вынырнет фонарщик со своей неизменной лестницей. Он не помнил, как зашел сюда, но интуитивно выбрал самую темную аллею. Здесь никого не было. Только фонари и деревья. Именно этим аллея и привлекла Дэвида.

Вдруг впереди раздались звуки шагов. Дэвиду стало досадно, что кто-то прерывает его уединение. Он всмотрелся в темноту. Впереди показался одинокий силуэт. Широкий капюшон скрывал лицо незнакомки. Голова опущена, как у монахини. Руки спрятаны в широкие рукава… Длинный плащ спускался складками почти до земли. По шуршанию можно было предположить, что это – женщина, одетая в длинное платье или юбку. Она подошла уже совсем близко, и Дэвиду показалась знакомой ее походка. Вспомнив сегодняшнюю лекцию, он, однако, поспешил отвести взгляд в сторону. Мало ли что можно подумать, встретив столь откровенное мужское внимание в темном переулке.

Женщина прошла мимо, не удостоив Дэвида взглядом, но… Что-то шевельнулось у него в груди. Запах ландыша… Дэвид четко помнил его. У Мишель были такие же духи. Он обернулся, незнакомка уже отошла шагов на десять. Она? Не может быть. Просто не бывает таких совпадений дважды за день в огромном городе. Но походка, фигура…

– Мишель? – окликнул Дэвид удалявшуюся леди, окликнул почти шепотом, храня в глубине сердца надежду, что его просто не услышат.

Она обернулась, капюшон упал с ее головы, золотистые кудри рассыпались по плечам… В свете фонарей волосы горели огнем, переливались, блестели. Голубые глаза испуганно устремили на него свой пронзающий душу взгляд. Дэвид чуть не вскрикнул – перед ним стояла Мишель.

4

Фонари придавали его карим глазам таинственность и какую-то особую притягательную силу. Голубоватые лучи света проникали под густые ресницы, окутывая их серебристым блеском. В этих глазах словно горели две свечи. Желтый огонек дрожал в черной глубине тревожно, робко, словно боялся чего-то. Мишель смотрела и не могла насмотреться, отвести взгляд.

Огонек вдруг испуганно заметался, как будто на него налетел порыв ветра. Дэвид отвел взгляд в сторону. Оба молчали. Мишель не знала, как вести себя в подобной ситуации. Что можно сказать человеку, который нравится, сводит с ума, но Мишель смущали сотни, тысячи разных «но».

Кто знает, почему он ее спас. Она должна быть ему благодарна. Может, он женат… Он – она, она – он, от обилия местоимений все мысли Мишель перепутались. Она решила действовать по совету Мари – пустить все на самотек, и будь что будет. Это придало ей некоторую уверенность.

– Вы тоже гуляете? – Она улыбнулась и сразу почувствовала, что дышать стало легче. Пауза уж очень затянулась. Интересно, о чем думал он эти несколько минут.

Дэвид улыбнулся в ответ.

– Да, как видите.

Его голос словно разлился по ее сознанию. Мишель, услышав знакомые звуки, интонацию, вздрогнула. И… сердце в груди болезненно дернулось. Пальцы Мишель задрожали. Она мысленно порадовалась, что их не видно под широкими рукавами.

– А почему один в темной аллее? – Мишель с ужасом поймала себя на том, что обратилась к Дэвиду не на «вы», а на «ты». Но исправлять теперь уже было поздно: если заметил – выйдет неловкая сцена, если не заметил – зачем же заострять внимание?

Дэвид, похоже, не заметил. Или, может, сделал вид, что не заметил.

– Я люблю места, где нет людей, – пояснил он, пожав плечами. – И люблю темные улицы. Они навевают мне мысли о старине.

Дэвид казался непринужденным, естественным, а Мишель не знала, что сделать с собой, чтобы не выдать своей симпатии, которая теперь стала столь явной. Сопротивляться ей было бесполезно. Мишель это поняла. Оставалось решить вопрос, а стоит ли вообще сопротивляться собственным чувствам и желаниям. Может, ему хочется того же, чего и ей? Может, и его переполняют чувства? Но как узнать? Рискнуть? Мишель представила себе это и сразу решила, что не станет делать ничего подобного: Митчелл сочтет свою студентку сумасшедшей, ненормальной. Спасая ее, он не собирался на ней жениться. Просто оказался рядом. И все.