Читать книгу "Сокровища России - Сергей Голованов"

— Насчет сколько — можно уточнить пределы?

— Сколько надо, столько и будет. Наш олигарх за это месторождение столько выложить готов, что тебе столько не съесть. Насчет финансирования не беспокойся. А Пузырев… — полковник скривил губы, — он скорее отговорки ищет, а не решения проблем. Да деньги клянчит. Нанял пока что скупщиков, экспертов, а что делать — он у меня спрашивает, представляешь? Как будто я знаю. Короче, помоги ему. Ты сможешь, я же чувствую. Пузырев, он же из номенклатурщиков. Чиновник. Шагу не сделает, если задница не прикрыта. Ты же — жук, вполне сам по себе. Прохиндей еще тот. И нашим, и вашим, и до сих пор живой и здоровый.

— Ваше предложение мне нравится, — сказал Эдик, думая о своем. — Значит, за удачные раскопки — тоже я отвечаю?

— Передо мной. Чтоб комар носа, понял? В результатах сомневаться будут очень многие заинтересованные лица, и потому…

— Тогда это не только от моей работы зависит, — перебил Эдик. — Еще во многом от того типа, который будет раскапывать, так?

— Тут ты прав, — признался Онищенко, — но подходящую кандидатуру я подберу, не сомневайся. Такого, который рискнет и карьерой, и профессиональной репутацией, но будет с пеной у рта доказывать, что все твои изделия подлинные. Тут в чем трудность — ученый должен авторитет иметь, и мировой, чтоб ему верили…

— Вот-вот, — опять перебил Эдик, — чтобы верили. У меня уже есть такой, которому я верю. Андрюха Ростовцев, кандидат исторических наук и мой друг. Мирового имени пока нет, но это дело наживное. До первых раскопок. Они начнутся через месяц, так что мы уже опаздываем. Обеспечьте мне еще месяц, для гарантии. Лучше закройте этот район от посторонних, чтобы я смог спокойно поработать. Это в Сибири, Усть-Олонецкий монастырь, точнее, развалины…

— Постой-постой! — вскинулся полковник. — Не так быстро. Кто такой этот…

— Какая вам разница? — удивился Эдик. — Главное, на нем можно отработать технологию захоронения. Шума он поднимать не будет в любом случае. К тому же я узнаю лично от него его впечатления и мнения, очень искренние и правдивые. А то, что он раскопает, и создаст ему авторитет и имя в научных кругах.

— Ты не с того конца начинаешь, — буркнул полковник.

— Надо со всех сразу. Кстати, у него денег на экспедицию нет. И на раскопки. Так что потрясите нашего спонсора тысяч на сто баксов. Лучше на двести. Я завтра же приготовлю вам список прочего, что от вас требуется.

— Дружка пристраиваешь, да? — прищурился полковник. — Так не пойдет.

— А кого еще пристраивать? — искренне изумился Эдик. — Вашего неизвестного? Давайте работайте, и пошустрей, а не то на кой мне тут с вами время терять? К завтрашнему утру я приготовлю… — Эдик запнулся, наткнувшись на непонятный взгляд полковника Онищенко, — ну что я не так сказал?

— Да…все так. — Онищенко внимательно разглядывал Эдика. — Кажется, я в тебе не ошибся.

ГЛАВА 8. Российский музей живописи

На другой же день Эдик явился в Российский музей. По дороге, правда, явился плохой знак, но Эд решил не обращать на него внимания. В нем виновата, тем более, дура Танька, нашарила в радиоприемнике по дороге в музей какой-то концерт для виолончели с оркестром, Эдика затрясло, он велел выключить, да таким тоном, что Танька удивленно оглянулась, чуть не врезавшись «копейкой» в старый жигуленок. Иван, который следовал за их машиной на «Мерседесе», возмущенно загудел.

Эдику пришлось объяснить своему водителю, чтобы она никогда и нигде не вздумала в компании Эдика включать эти треклятые смычковые инструменты, потому что у него типа аллергия на такие звуки. Даже хуже — страшная головная боль, учащенное сердцебиение, потливость, слабость, страх и ощущение сильной боли во всем теле. Эдик подробно описал свои симптомы, потому что Татьяна во время объяснений вела машину просто образцово-показательно, и попросил никому про это не рассказывать, даже Ивану. Никому не хочется признаваться в своих слабостях. Да и коситься могут. За психа посчитать. Причину такой напасти Эдик понять не может, это к психологу надо, а пока — молчок.

Однако в кабинет Пузырева Эдик Поспелов вошел в самом скверном расположении. Настроение поднялось только после полуторачасовой экскурсии по музею, когда Пузырев знакомил своего заместителя со своим хозяйством и посвящал в тонкости музейного делаю Они заинтересовали Эдика только в одном смысле, и вскоре он смотрел на картины взглядом козла, которому доверили беречь и хранить склад с капустой. Пузырев это уловил, и в конце экскурсии в его пояснениях стала появляться некая скупость, даже настороженность, а когда в конце дня он увидел Эдика, который сидел в центральном зале у мольберта и увлеченно копировал картину Моне, он решительно подошел и сказал:

— Позвольте вам напомнить, Эдуард Максимович, что вы, так сказать, фанерный заместитель. Ненастоящий. Занимайтесь делами полковника…, словом, делами нашего общего знакомого, и не тяните свои лапки к моим картинам.

— Вашим?! — изумился Эдик. — Вы что, уже все тут подделали? Быть не может.

— Шуточки ваши оставьте при себе, — раздраженно сказал Пузырев. — Если я допустил…гм, некоторые нарушения в отношении коллекции Горшкова, это не значит, что я такой же…

Пузырев запнулся, явно в подборе эпитетов, и Эдик решил подсказать:

— Наглец, мерзавец, негодяй. Но вы ошибаетесь, Иван Иваныч. Я же просто рисую. Вот и все.

— Нет, вы не просто рисуете, уперся директор.

— Ну да, — согласился Эдик. — Я рисую с задней мыслишкой. Я вам ее не скажу, раз вы ее уже придумали. Но мысли к делу не пришьешь. Я просто рисую Моне. Разве нельзя?

Пузырев промолчал, разглядывая то картину Моне, висящую на стене, то на холст перед Эдиком. Получалось очень похоже. Директор, потоптавшись, прокашлял горло и предупредил:

— На обратной стороне картины имеется инвентарный номер.

— Спасибо, я учту, — ответил Эдик.

Еще потоптавшись, Пузырев решил пойти, наконец, по своим делам. Углядев в его спине что-то неуловимо лживое, Эдик положил кисти и поспешил догнать своего начальника.

— Иван Иваныч, а вам не приходило в голову, на кой черт начальство решило создать ваш музей? Я имею в виду настоящую причину?

— Настоящую? — недоуменно спросил Пузырев.

— Ну да. Я говорю не об Указе первого президента России о создании вашего, именно Российского музея. Это ж не причина, а обычная его болтология, которая не воплощалась в реальность. Ну кто бы из чиновников-исполнителей всерьез отнесся к его словам, что де Россию-матушку заедают всякие республики и культуру ее заели до того, что нет ни одного Российского музея? Глупость его очередная, очередной мертвый Указушка, и любой чин знает, как его не исполнять, делая вид, что исполняет. Тем не менее этот Указ выполнен — вам выделено из фондов города отличное здание, да и средства в свое время, наверное, нашлись без задержек?

— К чему Вы клоните, Эдуард Максимович? — Директор прищурил глаз.