Читать книгу "Тень Торквемады - Виталий Гладкий"

— Возвращаясь к нашему разговору, хочу предложить вам следующее… — Голос князя Московского, обычно грубовато-властный, стал медоточивым и сладким. — Вы и ваши люди переезжают на жительство в Москву. Понятно, за исключением тех, кто пожелает остаться в Новгороде. Правда, здесь вам вряд ли предложат больше, чем я…

— Хотелось бы услышать, на что именно мы можем рассчитывать? — спросил Жерар де Вийе, разом отбросив задумчивость и расслабленность, навеянные воспоминаниями о недалеком прошлом.

— Во-первых, на мою защиту. До Москвы уж точно не дотянется ни король Филипп, ни, тем более, папа римский. Во-вторых, вам будут бесплатно предоставлены земли и возможность обустраиваться так, как вы сами захотите. В-третьих, я хочу пригласить ваших воинов в свою дружину. Они будут на моем полном обеспечении. И, в-четвертых, Москва готова принять любое (подчеркиваю — любое!) количество изгнанников, принадлежащих к Ордену Храма.

Жерар де Вийе даже немного опешил. Он не поверил своим ушам. То, что предлагал князь Московский, было пределом его мечтаний! По рассказам людей бывалых, прецептор знал, что русским можно доверять. Они не изменяют своему слову… в отличие от франков и их короля Филиппа, надменного глупца и клятвопреступника.

Немного помедлив, Жерар де Вийе выпрямил спину и торжественно молвил:

— Быть по сему!

Словно в подтверждение его слов за окном раздался гулкий бас вечевого колокола. Посадник собирал новгородский люд, чтобы решить вопрос с заморскими каликами, которых обидели король галлов и папа римский. Предложение Жерара де Вийе построить крепость на Ореховом острове и поставить там гарнизон, состоящий из рыцарей Ордена Храма, бояре уже одобрили, и дело оставалось за малым — утвердить этот полезный Великому Новгороду замысел народным Вече.

Глава 1. Великий инквизитор. Севилья, 1564 год

Беда пришла ранним утром. Сонные матросы каравеллы «Ла Маделена» никак не могли понять, что хочет от них монах-доминиканец в черной сутане с капюшоном. С небольшой группой солдат-копьеносцев он явился на корабль, когда небо на востоке уже начало светлеть, а прозрачные края туч над горизонтом покрылись позолотой, окрасив тихие воды реки Гвадалквивир в розовый цвет. Наконец до боцмана, который успел вылить на похмельную голову ковшик холодной воды, кое-что дошло, и он велел одному из матросов позвать капитана.

Капитан каравеллы Альфонсо Диас де Альтамарино появился на палубе в элегантном костюме из черной парчи, отделанном серебряными позументами, и с неизменной шпагой на боку. «Ла Маделена» пришвартовалась в порту Севильи вечером. Разгружаться было поздно, и он дал матросам возможность отвести душу в многочисленных припортовых тавернах за бутылкой доброго вина, потому как во время рейса существовал «сухой» закон — самое неприятное и болезненное явление для всех морских волков. Вино подавалось лишь к обеду, и то немного, да еще повар доливал спиртное в воду для питья, чтобы команда не маялась животами. Поэтому матросы поднялись на борт судна далеко заполночь и качались так, будто по Гвадалквивиру пошла высокая волна.

Путь из Нидерландов выдался трудным, море почти все время штормило, но капитан надеялся, что выручка за груз, покоившийся в трюме, перевесит все тяготы, выпавшие на долю команды. «Ла Маделена» доставила в Севилью высоко ценимый новгородский воск и лен; но главными сокровищем капитана, который одновременно являлся и купцом, была пушнина — шкурки соболя, норки, бобра и горностая. За сотню собольих шкур из России в Испании платили девяносто золотых дукатов[25]. Сотня шкурок норки стоила тридцать пять дукатов, а сотня бобровых и горностаевых шкур — около двадцати. В последние годы дефицитные русские меха сильно поднялись в цене, и сумасбродные модницы и модники, в особенности придворные, готовы были выкладывать за них баснословные суммы.

К сожалению, Альфонсо Диас не имел возможности торговать с Хольмгардом напрямую. Все товары капитан покупал у нидерландских купцов и давал за них денег раз в пять больше, нежели голландцы платили русским. Тем не менее он все равно оставался с большой прибылью и уже подумывал приобрести еще одну каравеллу. Этот тип судов постепенно уступал место большим и вместительным галеонам[26], поэтому каравеллы сильно упали в цене. Их использовали в основном для каботажного плавания — неподалеку от берега.

Присмотревшись к сопровождавшим монаха копьеносцам, Альфонсо Диас похолодел — позади него стояли солдаты-полицейские «Святой Эрмандады»![27]Это были верные слуги инквизиции, и там, где они появлялись, всегда раздавались крики отчаяния, плач и стенания.

— Что… кгм!.. — прокашлялся капитан, чтобы проглотить ком, застрявший в горле. — Что вы хотите, святой отче? — обратился он к монаху-доминиканцу.

— Нам нужен штурман вашего корабля Жуан Родригеш Алмейду, — кротко ответил монах, опуская глаза вниз. — Где он?

Альфонсо Диас замялся. Конечно же показная кротость доминиканца его не обманула. Святая инквизиция пришла за очередной жертвой, а тот, кто попадал в ее застенки, редко получал отпущение грехов и, тем более, свободу. Многим были известны слова одного из главных инквизиторов, сказанные испанскому королю: «Не беда, если мы сожжем сотню невиновных, лишь бы среди них находился хоть один еретик».

Под еретиками разумелись любые враги папы римского, но в особенности евреи и магометане. От инквизиции не спасала даже смерть, потому что трупы виновных вырывали из земли и сжигали на костре. Обычно имен судей и свидетелей никто не знал. Если кто сознавался при допросе, его навеки замуровывали в подземельях или приговаривали к всенародному отречению от ереси. Несчастного выставляли в церкви в желтой одежде с красными крестами и со свечой в руке. Даже прощенный, еретик ходил с красным крестом на платье, чтобы от него бежали как от зачумленного. Кто не сознавался или попадался во второй раз, того отдавали в руки светской власти, которая охотно сжигала его живьем или после удушенья.

Капитан, как и все нормальные люди, тем более, его профессии, — естественно, грешил и грешил немало, поэтому панически боялся святой инквизиции. Но ему очень не хотелось отдавать в ее лапы штурмана «Ла Маделены». Португалец Жуан Алмейду обладал поистине феноменальными познаниями в судовождении. Его портуланы[28]были удивительно точны, и когда он прокладывал курс, Альфонсо Диас мог быть абсолютно уверенным, что каравелла прибудет в порт к назначенному сроку, или по крайней мере с кораблем ничего не случится. Жуану Алмейде были известны все течения, все рифы и мели на пути в Нидерланды; мало того, он знал несколько языков и выступал в качестве переводчика, что экономило купцу немало денег.