Читать книгу "Женское лицо СМЕРШа - Анатолий Терещенко"

— Естественно, работы было много. Из чего она состояла?

— Режим труда у нас сложился очень суровый, выходных и праздников не было, дисциплина очень строгая. Начальник всякий раз предупреждал всех: заболеешь, то хоть на корточках, но доберись до телефона и сообщи дежурному, что с тобой случилось, где ты находишься, нужна ли какая помощь?

Но мы в то время были молодые, весь день и в любую погоду на улице, поэтому почти никто из нас не болел. Работали напряженно с утра до вечера, не жалея себя. Утром получали задание и расходились по всей Москве. Обеденный перерыв с 17.00 до 20.00. К восьми вечера возвращались на «конспиративку», отчитывались, что сделали за день. Работали до часа ночи. Начальники оставались до пяти утра, пока работали наши руководители, а их «задерживали» ночные бдения И.В. Сталина.

Отдел располагался на конспиративной квартире, а начальник, его заместитель и два секретаря работали в доме два на площади Дзержинского.

— Как было воспринято образование СМЕРШа?

— С энтузиазмом и сразу. 19 апреля 1943 года, как известно, наше Управление особых отделов НКВД СССР было преобразовано в ГУКР СМЕРШ НКО СССР. Теперь мы подчинялись наркомату обороны. А наркомом был сам Сталин. Представляете, какой авторитет у нас появился, ну и ответственность в связи с этим повышалась.

Это было тяжелое время — середина затяжной войны. После поражения под Москвой и Сталинградских потерь гитлеровские спецслужбы усилили заброску агентов, диверсантов и террористов в прифронтовые полосы и в тыловые районы страны, в том числе и в Москву…

— Вы трудились на ответственном участке, можно сказать, передовой оперативной работы, связанной с установкой и наружным наблюдением за подозреваемыми лицами в преступлениях, — проверяемыми и разрабатываемыми. Не могли ли вы вспомнить и рассказать об интересных эпизодах в этой работе.

— Вот один из них.

Нашей службе сообщили, что необходимо установить личность некого полковника, прибывшего с фронта и остановившегося якобы в своей квартире. Его семья находилась еще в эвакуации. Офицера серьезно подозревали в принадлежности к вражеской агентуре.

Радиоперехват получил объективные данные о том, что объект должен «…вернуться назад через линию фронта». «Вернуться» мог только агент спецслужб противника. В связи с этим нашей оперативной группе была поставлена задача — перехватить его на квартире. Группа срочно выехала по адресу.

Квартира находилась на верхнем этаже, уже запамятовала, на каком. Лифт не работал, так как электричество было отключено. Поднялась наверх. Постучала в дверь — никто не открывает. Тогда я повернулась к двери спиной и стала бить ногами. Неожиданно дверь распахнулась и я, потеряв равновесие, стала падать в сторону прихожей. Сразу же почувствовала, что меня схватили за воротник чьи-то сильные руки и поволокли по полу. Неизвестный меня втащил в какую-то комнатку и закрыл на замок. Приглядевшись, я поняла, что меня «пленили» в туалете…

Прошло несколько минут, и я услышала, что кто-то бегает по квартире. Поняла по голосам — свои, оперативники! Обрадовалась. Первый из ворвавшихся в квартиру через черный ход коллег схватил этого полковника. Открыли и основную дверь. И тут «влетает» начальник нашего отдела Збраилов и первый вопрос задержанному:

— Где девушка?

— Если бы знал, что она ваша, убил бы, — ответил неприятный, плюгавенький человек. Его вынесли на руках из квартиры, посадили в машину и увезли на Лубянку.

Там с ним должны были работать оперативники…

* * *

Война!!!

Её недаром называют травматической эпидемией, жатвой которой являются миллионы невинных граждан, вброшенных в пекло волей, как правило, не военных, а политиков. Лучшие умы человечества предупреждали о пагубных последствиях войн словами, что нет ни одного народа, который обогатился бы вследствие войны, что старики объявляют войну, а умирать идут молодые, что, если бы исход войны можно было предвидеть, прекратились бы всякие войны. Но этого прозрения природой, увы, человеку не дано, так как все войны состоят из цепи непредусмотренных событий, о чем когда-то говорил Наполеон.

Жизнь любого человека неповторима и хрупка. Она собирается каждый день из фрагментов определенных подробностей в удивительную форму, которая при повороте, как в калейдоскопе, разрушается. Этот поворот делают события, впрессованные в конкретное время. Трафаретных повторов в жизни не бывает. Не время проходит, а мы проходим через время непредусмотренных событий, которое не имеет в планетарном масштабе ни начала, ни конца.

Не обошли «непредусмотренные события» и близких Анны Кузьминичны. Война забрала сначала мужа — военного летчика Анатолия Харитонова, брата Алексея Овсянникова, двух братьев супруга, а под конец военного лихолетья и отца.

Говорят, фронтовики обращаются к войне, как к одушевленному предмету, предвестнику и последователю беды. Даже некоторые песни об этом: военной поры — «Ах, война, война, война, что же ты наделала…» или ее послевоенного перепева Булата Окуджавы: «Ах, война, что ж ты сделала, подлая…»

— Бытует мнение, что хозяин СМЕРШа Виктор Семенович Абакумов принимал личное участие в ходе проведения острых оперативных мероприятий в Москве? Та ли это? И был ли такой случай в вашей практике?

— Конечно, это произошло летом 1943 года с небольшим курьезом.

Наша радио-контрразведка запеленговала рацию, работавшую в доме на Рождественке. Установила точно дом. Мне было приказано выяснить, в какой именно квартире и кто в ней работает. Тщательно проверила весь дом, получила сведения, что в одной из квартир остановился офицер, приехавший на несколько дней с фронта в командировку. Остановился у своей двоюродной сестры, которая работала на заводе и часто оставалась там по несколько дней. Соседи были в эвакуации, и приехавший офицер практически был один в квартире. Было установлено, что он свободно ходит по Москве. От-48 метился в военкомате. Получает там сухой паек, то есть ведет себя как обычный командировочный.

Руководство приказало установить за ним наружное наблюдение. Во время слежки проверили документы — всё в порядке. И вдруг радиоперехват снова нас потревожил сообщением, что объект передает по рации, что в такой-то день и час он выйдет из дома и в таком-то месте будет переходить линию фронта.

Вы представляете, получить такое сообщение, — естественно, сотрудники отдела на ушах. Мне было поручено находиться в подъезде и, увидев, что офицер выходит из квартиры, махнуть белым платком повыше того этажа. Кстати, стекло из форточки наши сотрудники заранее выставили.

Прибыла я рано, вошла в подъезд и вдруг к своему ужасу вижу, что этот офицер уже спускается вниз. Увидев меня, остановился, пропустил, и боковым зрением я замечаю, что он смотрит мне вслед. Прохожу один этаж, второй, третий — он все стоит! Дошла до последнего этажа. Стучу в квартиру.

— Кто это? — спрашивает за дверью старческий голос.

Называю первое имя, пришедшее мне на ум. Дверь любезно открывается.