Читать книгу "Три желания женщины-мечты - Дарья Донцова"

— Узнаете, кто говорит? — осведомился начальник местной полиции.

Елизавета Гавриловна молчала.

— Конечно, голос по телефону искажается, — вздохнул Семен Егорович, — но я определившийся номерок по базе прогнал — принадлежит он Виктору Арефьеву, мужу Аллы, вашей внучки.

Пожилая дама вздернула подбородок, открыла рот, но ничего не успела сказать, потому что с лестницы раздался громкий голос:

— Семен Егорович, подождите!

В конце коридора появилась коренастая фигура, она быстро приблизилась к нам, и я узнала Григория Андреевича Васькина, владельца «Кинофабрики».

— Вам еще не звонили? — забыв поздороваться, спросил он.

— Кто? — прищурился Баков.

И тут телефон в его руке запищал. Семен поднес его к уху.

— Добрый день, Михаил Ильич. Слушаю… Понял. Конечно. Да, выполню.

Потом начальник местной полиции сунул трубку в карман пиджака и сообщил:

— К нам из столицы выехали московские специалисты, они и займутся делом Екатерины. Мне велено у варягов на подхвате быть.

— Это я организовал, — перебил Бакова Васькин. — Как услышал про убийство Екатерины, сразу позвонил Андрею Платонову.

— Вы знаете Андрюшу? — удивилась я.

— Кто сказал про Катю? — одновременно со мной воскликнула старуха.

— Нас с Андреем связывает дружба, — ответил мне первой Григорий Андреевич. — Лет шесть назад я делал телесериал о полиции, понадобился консультант, и я позвонил Ивану Николаевичу: «Много детективов печатаешь, у тебя небось есть человек, способный заметить огрехи в сценарии. Наверное, ты и с полицейским начальством на короткой ноге. Не посоветуешь кого-нибудь?» И Зарецкий свел меня с Платоновым, за что я ему очень благодарен. С той поры мы с Андреем тесно общаемся. А про смерть Кати радио «Голос Гидрозавода» сообщило, добавив: «Полиция полагает, что убийство совершено членом семьи или любовником внучки Елизаветы Гавриловны».

Старуха побагровела:

— Твари! И как только новость разнюхали?

— На номер местной службы спасения поступил звонок от Арефьева, — пробормотала я. — Пресса платит тем, кто сидит на пульте, за «горячую информацию». Если господин Баков уточнит, кто принял вызов, он выяснит личность того, кто «стучит» журналистам.

— Спасибо за подсказку, госпожа Тараканова, — буркнул Семен Егорович, — мне самому вовек бы не додуматься до этого. Но ловля «кротов» не моя обязанность. И, если вы забыли, напомню: в России свобода слова.

Васькин сделал шаг вперед и заявил:

— Платонов суперпрофи, он все раскопает.

— И как тебе, Гриша, в голову пришло вызвать людей из Первопрестольной? — процедила сквозь зубы Елизавета Гавриловна. — Почему ты так забеспокоился?

Я прислонилась к стене. Странно, что старуха Николаева задает этот вопрос. Мне ответ на него понятен. Сейчас объясню, почему.

Глава 8

С бизнесменом меня в день приезда познакомил Зарецкий. Григорий Андреевич оказался приятным человеком и устроил мне экскурсию по своему предприятию. Затем Васькин отвез меня в местный музей, показал стенд, посвященный Елизавете Гавриловне, подарил роскошно изданную книгу «История пуштанов» и, вручая том, пояснил:

— Моя мама была пуштанкой, но долгое время скрывала это. Ей было восемь лет, когда ее навсегда разлучили с семьей, однако она, несмотря на то что попала в детдом малышкой, не забыла свое детство. В шестнадцать девочке выдали паспорт, в котором в графе «национальность» значилось: русская. Фамилия тоже была другая. У пуштанов простые имена: Вера, Галина, Валентина, Петр, Сергей, а вот фамилии заковыристые, на них сразу обратишь внимание: Комани, Лавини… Детям, отправленным в интернат, давали фамилии: Федоров, Кузнецов, Михайлов. Мама получила высшее образование, стала историком, кандидатом наук, работала в вузе, студенты ее обожали, даже провожали после лекций домой. Вера Дмитриевна писала учебники, но у нее была мечта — издать историю своего народа, поэтому она потихоньку собирала материал, не афишируя то, чем занимается. Как многие люди, пострадавшие от репрессий, мама боялась властей, думала, что ее труд никогда не издадут, но все равно продолжала свою работу. Ей очень хотелось поговорить с теми, кто остался в живых, но взрослых пуштанов почти всех истребили, а детей распихали по приютам, поменяв их личные данные. Повторюсь: поиски были очень затруднены, однако мама не сдавалась. Ей в голову пришла гениальная догадка: часто младенцам, подброшенным на порог домов призрения, дают фамилии, как у директора учреждения. Может, и с малышами пуштанов поступили так же? Она получила доступ к нужным архивам, сидела в них не один год и в конце концов составила список. Конечно, далеко не полный, в нем было всего двенадцать фамилий. Долго рассказывать, как мама по крупицам собирала сведения о ребятах…

— Елизавета Комани вместе с сотрудником МГБ Семеном спасли часть взрослых пуштанов от смерти, — напомнила я. — Вера Дмитриевна могла связаться с ними.

Григорий Андреевич развел руками.

— Тогда она ничего не знала о геройском поведении Елизаветы, понятия не имела о ее подвиге. Веру увезли в детдом одной из первых, ей не довелось жить в гетто. В общем, мама стала связываться с детьми, прошедшими через интернаты. Естественно, на тот момент, они уже выросли, обзавелись семьями.

— Наверняка не все согласились общаться с историком Васькиной, — предположила я.

— Увы, да, — помрачнел бизнесмен. — Кое-кто говорил Вере Дмитриевне: «Что за бред? Я русский, вали отсюда, тетя». Помню, как она приехала со встречи с одним мужиком очень расстроенная. Я спросил: «Этот тоже отрицал, что он пуштан? Вот трус!» И знаете, что услышал в ответ? «Не следует осуждать людей, — укорила меня мама. — Пареньку исполнилось тринадцать, когда его оторвали от родителей. Стукни ему четырнадцать, был бы расстрелян, закопан во рву. Такой страх навсегда в душе поселяется».

Васькин помолчал и продолжил рассказ:

…Но были люди, которые бросались обнимать Веру Дмитриевну, выкладывали ей все, что помнили о своих семьях. А когда она приехала к Валентине Семеновой, та поведала ей про героизм Лизы Комани.

У Валечки была очень трудная судьба. Ее мать рано умерла, отец женился второй раз на тетке с двумя детьми. Новая его супруга оказалась классической мачехой, она изводила падчерицу. Как-то ночью Валя лежала в своей кровати, отгороженной от общего зала занавеской, и вдруг услышала возню, шепот — родители одевали детей, приказывая им молчать. Потом в дом постучали, в комнату кто-то вошел и раздался вопрос:

— Готовы?

Девочка сразу узнала голос Елизаветы Комани.

— Да, — ответила мачеха.

— Выходите по одному через заднюю дверь, — велела Лиза. — Сначала дети, потом женщина. Через пять минут после них мужчина. Ну, вперед быстро!