Читать книгу "Исправленная летопись. Книга 2. Тайны митрополита - Михаил Ремер"

Помощники нужны были. И хоть были готовые «к любому кипешу» схимники, а все одно неудобно было в который раз просить их о помощи, и без того скудное время, остающееся на послушание, утягивая. Да и потом, не на час занятие это, но на несколько дней. Так что пришлось выискивать другие варианты. Впрочем, вот тут-то проблема решилась просто – в помощь вызвался тот самый кузнец, сына которого в свое время так выручил пришелец, кость сломанную вправив. Памятуя о чудесном исцелении, по первой же просьбе отправил кузнец сынов своих – Оскола, Гойку да Борича – в помощь. А раз так, то, едва дождавшись и накормив парней, Булыцкий, проклиная и ругая тесноту кельи[37], принялся за работу.

Заранее закупленная шерсть еще за лето была расщипана да вычесана. С другой стороны, подстраховываясь, решил пенсионер рассказать да показать все тонкости технологии производства невиданной обувки, поэтому и начал с азов. Сначала заготовки; шерсть как следует очистили, перебрав буквально по ниточке, а затем толстым слоем выложили в специальные формы в виде огромных носков.

– Кому же впору такой, Никола? – поразился верный Ждан. – Мож, поменьше?

– Усядет он, – улыбнулся в ответ пенсионер. – Прямо хоть бы и тебе впрок станет.

– Да, ну?! – восхитился пропустивший летом первую волну этой эпопеи парнишка. – Невидаль.

– То ли еще будет!

Вооружившись скалками, парни, сменяя друг друга, принялись за самый трудоемкий процесс: раскатывание войлочных заготовок. Следя за процессом и подробно рассказывая тонкости, пенсионер то и дело кипятком проливал материал, придавая ему плотность и эластичность. Совсем немного времени – и по пояс голые тела заблестели от выступившей влаги, а сквозь прогорклый смрад гари пробился терпкий запах пота.

– Гляди, Ждан, – кивнул Булыцкий на изрядно уменьшившийся кусок материала. – А ты говорил: большой! – Смахнув со лба пот, он снова взялся за инструмент и принялся активно раскатывать заготовку. – Давай, мальцы! – довольный результатом, кивнул пожилой человек. – Нам еще ох как повозиться!

– Невидаль, – едва ли не хором восхищенно отозвались те…

Уже к вечеру ближе Николай Сергеевич решил, что достаточно. Войлочные заготовки получились достаточно добротными и плотными. Разве что с размером, порядком отвыкший от таких работ, пенсионер промахнулся. Мала обувка получилась; уж слишком сильно усела. Мальцу разве что на ногу. Ну да ладно; не ошибается тот, кто ничего не делает. Потому, особенно не кручинясь, пенсионер стянул трубообразные заготовки со скалок и, нацепив на заранее приготовленные колодки, повторяющие форму ноги, принялся за придание нужной формы, выделывая носок и пятку. Не сказать, что очень здорово получилось. Все-таки давно уже сам не занимался делом этим и кое-что позабылось. С другой стороны, – утешал он себя, – кузнец ребят на семь дней отправил, а шерсти он еще летом заготовил столько, что хватит как минимум на три попытки.

Наконец, когда болванка приняла форму привычной обувки, Николай Сергеевич, вооружившись деревянной колотушкой, принялся выправлять изделие. Дыхание сбилось, а пот, стекая ручьями, начал заливать глаза, но останавливаться сейчас большого смысла не было. Уж стоило потратить еще пару часов, пока материал не начал подсыхать. Да и ребята сметливые попались; быстро поняли, что и как делать, потому вскоре сменили своего учителя и теперь принялись тщательно охаживать бока свежеизготовленных валенок деревяшкой. Увлекшись, те и не сразу заметили, что в дверях, склонив голову и молча наблюдая за процессом, стоит сам Сергий Радонежский.

– Бог в помощь, – кивнул старец хозяину.

– Благодарствую, отче, – поклонился ему Николай Сергеевич. Мальчишки, бросив свое занятие, также склонились в молчаливом поклоне. – Благослови.

– Благословляю на дела ладные. – Гость осенил знамением пенсионера, а потом и каждого из ребятишек. – И чего это ты посреди ночи удумал творить, а?

– Погляди, Сергий, обувка какая ладная получается, – продемонстрировал колодки с заготовками Николай Сергеевич. – Мальцам спасибо, а то один едва ли справился бы.

– Ночь – время роздыху между бдениями дневными, – негромко отвечал Радонежский. – Битвы великие, они не только мечами калеными да молитвами смиренными выигрываются. Клинок в руке уставшей – холоден, молитва в устах бессильных – пуста.

– Твоя правда, – не задумываясь особенно над смыслом, весело отвечал преподаватель. – Да, времена придут, когда к молитвам да клинкам – тулупы да обувка добрая прибавятся. Люты зимы русские, не один раз супостатам хребтины попереломят.

– Невидаль, – и так и сяк разглядывая заготовку, кивнул головой старец. – А мокрые чего?

– Да просушу еще. Без воды оно такой и не смастерить, – и так и сяк ворочая обувку, давая возможность как следует разглядеть ее, продолжал учитель труда. – Печку бы еще, – раздосадованно вздохнул Николай Сергеевич. – Оно бы и дыму меньше, и тепла больше, и валенки сушить – ловчее. А так на огне. Того и гляди спалишь.

– Мальцов, смотри, умаешь.

– Крепки мальцы, – ухмыльнулся в ответ пенсионер. – Кузнеца детки.

– А я тебе вот что говорю, – видя, что не понимает его собеседник, насупился святой отец. – Ты мне шумом своим всю братию мучишь! Ночь на дворе уже, а поутру вновь молитвам смиренным предаться должно. А кто сам себе пост принял ночь эту в служении посвятить, и тем помеха ты с мастеровыми своими.

– Прости, отче, – спохватился вдруг пенсионер; за работой-то он и не заметил, что ночь на дворе глубокая, – твоя правда; увлеклись.

– Бог простит, – кивнул в ответ тот. – А тебе и подавно. Ты не забывай только; не один ты здесь.

– Благодарю, отче, – снова поклонился Булыцкий.

На том и закончили. Пацанов решил Булыцкий не отпускать, чтобы ночью, не дай Бог, не случилось чего. Уложив всех на топчанах, сам, устроившись поудобней, принялся так и сяк ворочать заготовки, так, чтобы и просыхали равномерно, и не перегрелись. За делом этим и не заметил, как уснул.

Разбудил Булыцкого гул – не гул какой-то. Вроде как переговаривался кто-то напряженно. «Валенки!» – спохватившись, подскочил он, и тут же сообразил, что спит, укрытый рогожкой, на топчане, а на полу уже сосредоточенно возятся, раскатывая новую заготовку, пацанята.

– А? Вы? – еще толком не сообразив, что происходит, встряхнул головой Николай Сергеевич.

– Прости, Никола, – прогудел Гойко. – Без тебя вот решили еще попробовать, а то все, как сосунки немощные, под присмотром твоим.

Ничего не ответил учитель, только улыбнулся да на всякий случай заготовку, что мальцы подготовили, проверил; та очень даже ничего оказалась. Ребята на славу постарались!

– Вы тогда вот чего, – окончательно придя в себя, отвечал Булыцкий. – Я эти пока сушить буду, – кивнул он на уже готовую пару, – да приглядывать, чтобы вкривь у вас что не вышло. Вот только побольше шерсти надо бы, да скалку другую. Побольше. Ладно хоть заготовил заранее. А то опять – мальцу только впору и выйдут. Эти-то, вон, глядите, и без того малы. А ведь все равно усядут еще; еще меньше станут.