Читать книгу "Проклятая - Кристина Цагария"

Те ледяные фигуры куда-то исчезли. Бог знает куда. И продолжать жить можно только так – забывая все, абсолютно все: и то, что она пережила, и то, что произошло. И даже то место, где это произошло.

Но вот слова-то… Она их все, до одного, помнит. Только слова, потому что свои переживания она приказала себе забыть. Забыть тот страх и ту боль первого раза. Забыть тоску, сомнения, отвращение и даже страх, который она всегда испытывала потом. Она стала сильной – но только потому, что внутри у нее стало все пусто. Она решила, что если уж жить, то тогда надо жить, умирая. Она решила жить, дожидаясь ночи и всякий раз не понимая, то ли это кончается один день, то ли это вообще конец всему.

Вот так ей и удалось избавиться от этих своих ледяных фигур, отодвигая их все дальше и дальше, задвигая их все глубже и глубже.

Да, но вот холод… От холода ей избавиться так и не удалось. Он с ней так и остался, никуда не делся.

Она не спит, потому что стоит ей задремать – голоса и звуки сразу же становятся кошмарами. Так что лучше уж бодрствовать. А это такое состояние, как будто ты стоишь на ногах, но тебя закопали в песок. И только голова из него торчит. А вот саму ее засыпали песком по самую шею. Но если холод у нее внутри, то вот угрозы – они снаружи.

И каждый просвистевший камушек становится словом. А потом из них вырастает целая куча слов. Они говорят все вместе. Но она не понимает. А потом каждый говорит сам по себе. Но она все равно не понимает.

Слушать шум замороженного песка – это невыносимо.

Пансион в Полистене

Свой синий «пунто» сестра Мимма остановила перед высокими воротами. Торможение было таким же резким и неловким, как и сама водительница. За забором оказался большой дом. Когда она говорила мне о пансионе, мне сразу же представился особняк в английском стиле – с лужайкой и зеленой крышей: ведь она же говорила мне об усадьбе. Но оказалось, что это обычный четырехэтажный дом с железными балконами и самыми обыкновенными окнами. Он похож не на пансион, а на дом с кооперативными квартирами.

– Анна, я уже переговорила с заведующей, но мне еще надо будет ей кое-что объяснить. А сейчас пошли. Ну а ты… давай осмотрись – так ты хоть составишь себе представление. Здесь ты сможешь остаться жить, жить и учиться вместе с девочками твоего возраста. Ну и, самое главное, тут нет мужчин, тут тебе будет безопасно.

Сестра Мимма закрыла свой «пунто». Низко, едва касаясь крыльями земли, с криком пролетела чайка. Странно, но ведь море отсюда далеко. Или, может, я ошиблась: наверное, это не чайка.

В дом мы вошли вместе, но потом сразу же пошли каждая своим путем. Сестра Мимма направилась в ту комнату, которая была в конце коридора второго этажа. А я вместе с другой монахиней поднялась на третий этаж.

Как же мне тут все непривычно! Стены здесь белые, а по углам они разрисованы маленькими цветочками. И везде пахнет «Аяксом»[19]. Слышно, как кто-то играет на пианино. Хотя это, конечно, не назовешь настоящей музыкой. Скорее это просто всего одна нота. Ну или, может, две. Сначала они все время повторяются, а потом звучат по очереди. А потом все повторяется снова. В общем, это не настоящая музыка. Скорее это напоминает звук воды, капающей из крана. Кап-кап-кап…

– Тут у нас есть и музыкальный зал, – сказала мне сопровождавшая меня монахиня, заметив, как я прислушиваюсь к нотам, которые словно играют в догонялки.

– А вот я на пианино играть не умею, – отозвалась я. – Но зато я пою. – Это я постаралась произвести на нее хорошее впечатление.

– Ну и умница. Это отличное начало. Вначале здесь никто не умеет играть, но этому можно научиться. Здесь очень многому учат. Учат менять жизнь и больше не совершать кое-каких ошибок. Помогают найти путь истинный. – Она говорила и все время улыбалась.

– А вы тоже монахиня? Как сестра Мимма, да?

– Да, дорогуша, да. – И она снова улыбнулась.

– Но ведь вы же не носите монашеского облачения. Да и покрывала на вас нет.

Женщина, которой поручила меня сестра Мимма, одета в синюю юбку, белую кофточку и серый джемпер. У нее густые короткие волосы и маленькие овальные очочки. На мое замечание она отозвалась еще одной улыбкой и не стала мне ничего отвечать. А потом она повела меня в комнаты спальной зоны. Она шла впереди, а я – на шаг сзади. В каждой такой комнате – по две кровати. А еще там есть тумбочки и шкафы. Вся мебель совсем простая, но очень аккуратная. Какая-то девушка занимается уборкой, но мне не удается ее как следует рассмотреть. На вид ей лет шестнадцать или семнадцать, а ее светлые волосы собраны в маленький хвостик. Я бы с ней с удовольствием поговорила, но монахиня, с которой я шла, была уже в конце коридора. Так что пришлось мне выйти из спальни и опять молча пойти за монахиней в джемпере и без покрывала.

Потом мы вошли в столовую, посреди которой стоит большой стол. На него накрывали две девушки, лет двадцати. И они обе меня заметили. Я стояла в дверях, когда одна из них помахала мне рукой.

– Привет. Меня зовут Анна Мария, – по привычке сказала я.

– Ты с нами пообедаешь, Анна Мария? Поставить тебе тарелку? – спросила девушка, помахавшая мне рукой. Она смотрела мне прямо в глаза.

– Нет. Наверное, нет. – Я посмотрела на монахиню, одетую не по-монашески. И немного подождала, надеясь, что она скажет «да».

Но она сказала «нет».

– Нет-нет, Мина[20]. Анна к нам просто зашла.

Девушка пожала плечами и снова стала накрывать на стол.

Здесь очень спокойно. А девушки здесь постарше меня. Но они мне все равно понравились.

– А здесь мне можно будет учиться? – допытывалась я у монахини, пока мы спускались на второй этаж.

– Конечно. У нас тут даже есть учебный класс. А сейчас давай пойдем; думаю, сестра Мимма уже переговорила с начальницей. Я тебя сейчас к ней приведу. Ну как, тебе здесь понравилось?

– Очень.

– Ну и умница.

Монахиня снова мне улыбнулась; у нее даже и глаза улыбались. И она привела меня на второй этаж.

Там мы остановились перед дверью, за которой, когда мы пришли, исчезла сестра Мимма. Монахиня в джемпере, жестом приказав мне дожидаться, вошла в эту комнату, только притворив за собой дверь. Я прислонилась к стене. Прямо и не знаю, что думать. Здесь все для меня так необычно.

Да и что я скажу маме, если решусь сюда переехать? И все-таки мне понравилась мысль на какое-то время уехать из Сан-Мартино. Здесь я могу научиться играть на пианино – раз уж представился такой случай. Мне все тут понравилось – и комнатки с кроватями и тумбочками, и вон та девушка из столовой: мы можем с ней даже и подружиться.