Читать книгу "Проклятая - Кристина Цагария"

Когда я уходила от сестры Миммы, в голове у меня была полная каша. Я ничего не понимала. Зачем она мне все это рассказывала – и о детишках, и о монахинях из Полистены? Зачем она собирается что-то врать моей маме? И зачем я писала в тазик?

Домой я вернулась только для того чтобы переодеться. Я надела спортивные штаны, кроссовки, взяла велосипед и вышла. А потом поехала вдоль старой железной дороги, прямо рядом с рельсами. В воздухе приятно пахнет розмарином и землей. За городом мне так хорошо. Ко мне так и липнет мошкара, но я даже не замечаю, как она лезет мне в глаза, набивается в рот. Я все кручу и кручу педали, а вокруг никого нет. А я все еду и еду, еду в сторону неба. А оно не белое и не серое. Кажется, будто оно пустое. И оно как будто чего-то ждет. И облака на небе ровные и плотные, без всяких просветов и трещин.

Стоит весна. Маленький мальчик играет в мяч, бросая его в железную дверь гаража. Мяч все отскакивает и отскакивает, и его стук отдается эхом в моем пустом сердце.

Городок

Аурора сидит в машине. За рулем – ее муж. Вместе с ними – Тициана, сестра Ауроры. А еще там сидят Анна, ее сестренка и три их двоюродные сестрички, дочери Тицианы. Всего их в машине восемь человек, и они сидят впритык: дочки – на коленях у матерей. А окошки в машине открыли – чтобы туда проникало хоть немного воздуха.

Они едут по дороге Ао-Скьяво, едут заправиться бензином на местной автозаправке компании «API»: она совсем близко от полицейского управления. Навстречу им едет зеленый «Фиат Y-10». Аурора увидела эту машину издалека и узнала женщину за рулем. Это одна из их женщин. Одна из жен тех самых. Рядом с ней сидит девушка, на вид совсем юная. Но Аурора не знает, кто она такая.

«Фиат Y-10» притормаживает. А когда он проезжает около их машины, женщина высовывает голову из окошка, разевает рот и кричит: «Выродки! Ублюдки!» Восемь человек, сидящие в машине, глотают слюну – все вместе, одновременно. Даже дети.

На перекрестке «Y-10» резко разворачивается, нагоняет машину семейства Скарфо, а потом вырывается вперед. Муж Ауроры вынужден нажать на тормоза.

Машине с восемью пассажирами перекрыли путь, и их бросило вперед. А потом «Y-10» тронулась с места и уехала. Скарфо подъехали к полицейскому управлению.

Без предупреждения

Через три дня после того, как я, не стесняясь Христа, пописала в тазик, к нам домой пришла сестра Мимма:

– Добрый день, синьора Аурора. Вы уж извините, что я без предупреждения. А Анна Мария дома?

Я была у себя в комнате, когда услышала голос сестры Миммы. Услышала – и, боясь пошевелиться, притаилась у себя на постели. Если бы я еще могла затаить дыхание! Я раскрываю глаза широко-широко, как будто это мне поможет лучше слышать.

– Пожалуйста, сестра, входите. Нет-нет, вы мне совсем не помешали. Хотите кофе? – Мама смущена и нервничает: это можно понять по ее срывающемуся голосу.

– Нет-нет, спасибо. – Сестра Мимма говорит вполголоса. Я слышу, как под балахоном колышется ее огромное тело и как она ходит между стульями и нашим кухонным столом.

– Так что же мне вам тогда предложить? Может быть, соку? У меня хороший сок. – Мама закрывает кран, из которого текла вода. Потом она то ли села сама, то ли пододвинула стул сестре Мимме, не знаю: я только слышу, как от стола отодвинули стул.

– Нет-нет, не хлопочите. Давайте лучше выпьем по стакану воды, и тогда я тут у вас немного посижу.

И я вышла из комнаты. А в это время сестра Мимма плюхнулась на стул, стоящий во главе стола, на этот стул садится только мой папа.

– Здравствуйте, – буркнула я. Я была в пижаме и в тапочках.

– А, Анна! Как хорошо, что ты здесь: мне в церкви нужна твоя помощь. – Сестра Мимма незаметно подмигнула мне глазом – тем глазом, который был ко мне ближе.

Мама подал сестре Мимме полный стакан воды и села с ней рядом, подав мне знак, чтобы и я тоже села.

А потом сказала еще и вслух:

– Садись, Анна.

Я подошла и села.

– Я вот что у вас хочу попросить, синьора Аурора. А нельзя ли мне забрать у вас Анну Марию на целый день? Мне она будет нужна в церкви – написать несколько пригласительных записочек для тех, кто поет в хоре. А у вашей дочки такой красивый, аккуратный, ровный почерк. – И она сделала вид, будто отпила глоток воды.

– Конечно, разумеется, без проблем! Анна, иди оденься. Давай, давай! – Мама даже не стала ничего спрашивать.

Сестра Мимма заговорщически мне улыбнулась.

Но я продолжала сидеть за столом, пристально рассматривая узор на синтетической скатерти. А потом фыркнула. Громко фыркнула. Но думаю, они меня не услышали.

– Чего это ты? Капризничаешь? Давай-давай. – И мама два раза легонько ударила меня по локтю.

Я нехотя встала и лениво потащилась в свою комнату, чтобы надеть футболку и джинсы.

– Знаете, сестра Мимма, эта девчонка доставляет мне столько хлопот: она же ничего не хочет делать, совершенно ничего. Вот она заканчивает школу, но продолжать учебу она не хочет. Но и идти работать она тоже не хочет. Правда, ей очень нравится петь в хоре и бывать в церкви, и это хорошо…

Я оделась и вернулась на кухню:

– Ну, я готова. Пошли.

– Синьора Аурора, мы, может, немного задержимся… – Сестра Мимма кивнула в сторону двери.

Мама подобострастно заулыбалась и рассыпалась в благодарностях.

Но я-то хорошо знаю, что мы не пойдем в церковь, а поедем в Полистену. А вот туда ехать я не хочу.

Завернув за угол, мы пошли к площади. Там нас уже ждала машина – синий «Фиат Пунто».

Сестра Мимма открыла машину и села на водительское место. А потом она открыла мне дверцу и показала знаком, чтобы я села.

– Но послушайте, сестра Мимма…

– Что такое, Анна?

– А почему вы не сказали моей маме, что мы поедем в Полистену?

– Чтобы ее не тревожить. Чтобы она не волновалась. Ты же ничего не говорила ей про то, что с тобой было. Так что теперь мы съездим в Полистену и поговорим с монахинями. Ну а если тебе там понравится и ты захочешь остаться, то тогда я подумаю, что сказать твоей маме. Я ей тогда скажу, что это так нужно – для учебы. Вот увидишь, это гораздо проще, чем кажется.

Сестра Мимма не распространяется и говорит уклончиво: «… то, что с тобой было».

Я плюхнулась на сиденье, и мы поехали. По дороге я не сказала ни слова, но пыталась думать. Даже и не знаю, что мне теперь делать.

Но вот только я снова раскаялась, что опять, как и в тот раз, села в чужую машину.

Городок

Каждый день Анна ждет, когда же наконец наступит ночь. Но вот когда она наступает, ей становится страшно, потому что ночью звуки и голоса словно парят в темноте и у нее в голове звучат еще громче. Она неподвижно вытягивается на постели, сжав кулаки. Вслушивается в темноту, ловит каждый шорох, все время начеку. Она страшно похудела, весит сорок килограммов. А может, и меньше, откуда ей знать: ведь весов в доме у них нет. Лежа в постели, быть начеку каждую ночь – это утомительно. Но это все-таки лучше, чем спать.