Читать книгу "Джек Ричер, или Дело - Ли Чайлд"

— Ее выбрали благодаря фамилии, — сказал Пеллегрино.

— Это вы о шерифе?

— Да, ведь мы о ней говорили.

— Как это? А что у нее за имя?

— Элизабет Деверо, — ответил он.

— Звучное имя, — согласился я. — Но не лучше, чем, к примеру, Пеллегрино.

— Ее отец был шерифом до нее. И его все любили… в определенных кварталах. Мы уверены, что многие голосовали за нее в память об отце. А может быть, они думали, что все еще отдают голоса ему самому. Может, они еще и не знали, что он помер. Нужно время на то, чтобы новости дошли до некоторых кварталов.

— Неужто Картер-Кроссинг настолько большой город, что он разделен на кварталы? — удивился я.

— Я бы сказал, на половины. На две половины. На западную от железной дороги и на восточную.

— С одной стороны лицевая, с другой — оборотная?

— Как и везде.

— А с какой стороны Келхэм?

— С восточной. Вам надо проехать еще три мили. Через оборотную половину.

— А на какой стороне отель «Туссен»?

— А вы не собираетесь остановиться у своего друга?

— Надо сначала найти его. Если я вообще его найду. А пока мне же надо где-то жить.

— «Туссен» вам подойдет, — сказал Пеллегрино. — Я довезу вас дотуда.

Так он и сделал. Мы выехали из тоннеля, образованного деревьями, и лес незаметно сменился в тянущееся по обеим сторонам дороги чахлое мелколесье, заросшее высокими сорняками и захламленное мусором. Дорога преобразилась, превратившись в асфальтовую ленту, протянутую по широкой плоской равнине шириной с футбольное поле. Повернув направо, мы выехали на прямую улицу, застроенную низкими домами. Очевидно, это и была Мейн-стрит. Об архитектуре здесь, похоже, и не слыхивали. Вокруг были просто строения, по преимуществу старые и деревянные; некоторые стояли на высоко поднятых каменных фундаментах, образующих цокольные этажи. Мы проехали мимо здания с вывеской «Ведомство шерифа города Картер-Кроссинг», после которого был незастроенный пустырь, а потом — кафе, за которым стоял отель «Туссен». Когда-то он знавал лучшие времена. Отель был выкрашен в зеленый цвет с окантовкой, лепными украшениями, кованными перилами по балконам второго этажа. При взгляде на него в голову приходила мысль, что это копия какого-то строительного проекта, позаимствованного в Новом Орлеане. На фасаде красовалась выцветшая вывеска с названием отеля и ряд освещающих главный фасад тусклых фонарей, три из которых не горели.

Пеллегрино остановил машину, я поблагодарил его за услугу и вышел. Он, сделав широкий разворот, поехал назад по дороге, по которой мы только что приехали сюда; очевидно, он ехал к ведомству шерифа, чтобы оставить машину на парковке возле него. Я же, поднявшись по влажным деревянным ступеням, прошел по пружинящему под ногами полу деревянной веранды и вошел в дверь отеля.

Глава 09

Пройдя через дверь, я оказался в небольшом квадратном вестибюле со стойкой администратора, за которой никого не было. Стертые деревянные доски пола были застелены старым потертым ковром с рисунком в средневосточном стиле. За многие годы существования отеля прочное дерево стойки администратора отполировали до блеска. К стене позади нее была прикреплена доска с гнездами для ключей от номеров: четыре ряда по семь гнезд в каждом. Двадцать восемь номеров. Ключи от двадцати семи находились в своих гнездах. Ни в одном из гнезд не было ни письма, ни записки, ни какого-либо другого средства оповещения.

В стойку был вделан колокольчик — небольшая медная чашечка, позеленевшая по краям. Я дважды нажал на торчащую сверху кнопку, и мелодичный негромкий динг-динг дважды прозвучал через короткий промежуток времени, но безо всякого результата. Никто не появился. Рядом с доской с гнездами для ключей была закрытая дверь, которая так и осталась закрытой. За этой дверью, похоже, комната для обработки и хранения документов, подумал я. И, по всей вероятности, пустая. Я не находил причины, по которой хозяин отеля намеренно противился тому, чтобы удвоить показатель заселенности своего заведения.

Постояв еще немного, я попробовал открыть дверь в левой стороне вестибюля. Она открылась; за ней располагалось какое-то неосвещенное помещение, пахнущее сыростью, пылью и плесенью. Напрягая зрение, я разглядел непонятные предметы, которые в темноте принял за кресла. И тут словно все вымерло. Ни одной живой души. Я вернулся в вестибюль и снова нажал на кнопку звонка.

Никакого ответа.

— Эй, кто-нибудь! — закричал я.

Никакого ответа.

Решив на некоторое время прекратить попытки поселиться в отеле, я пошел назад через шаткую веранду, вниз по мокрым ступеням и, выйдя на улицу, остановился на тротуаре в тени под одной из перегоревших ламп. Тут тоже никого не было. По другую сторону Мейн-стрит выстроился длинный ряд невысоких зданий. Похоже, магазины. Все окна в них были темными. За домами чернела непроглядная темнота. Ночной воздух был чистый, сырой и чуть теплый. Март в Миссисипи. С точки зрения метеорологии такая погода могла быть во многих местах. До меня долетал легкий посвист бриза в ветвях далеких деревьев и слабые перекатывающие звуки, похожие на падение мелких песчинок или возню термитов, поедающих дерево. Я услышал гул вытяжного вентилятора, встроенного в стену кафе, расположенного чуть дальше по улице. И больше ничего. Никаких звуков, издаваемых человеком. Ни голосов. Ни шума пирушки, ни шуршания автомобильных шин, ни музыки.

Ночь вторника вблизи военной базы.

Нетипично.

После обеда в Мемфисе я ничего не ел, поэтому направился в кафе. Это было узкое, вытянутое в длину здание, торцевая стена которого выходила на Мейн-стрит. Вход на кухню располагался, по всей вероятности, позади здания. Внутри, сразу за входной дверью, стоял столик распорядителя, а на стене висели платный телефон и перечень подаваемых блюд. Чуть подальше по обеим сторонам длинного прохода стояли столики: с левой стороны для четырех персон, с правой — для двух. Кабинок в зале не обнаружилось. Единственными посетителями заведения была супружеская пара примерно вдвое старше меня по возрасту. Они сидели лицом к лицу за столиком на четыре персоны. Супруг укрылся газетой, супруга уткнулась в книгу. Они так удобно устроились, словно долгое ожидание заказанной еды доставляло им истинное счастье. Единственным лицом из обслуживающего персонала была официантка. Она стояла возле двустворчатой, открываемой в любую сторону двери, ведущей на кухню. Увидев, что я вошел в зал, она спешно двинулась по проходу, чтобы приветливо встретить меня, и усадила за столик на две персоны, стоявший в центре зала. Я сел лицом к входной двери и спиной к кухне. Мне всегда казалось предпочтительным держать под наблюдением одновременно обе двери, но здесь это было невозможно.

— Будете что-нибудь пить? — спросила официантка.

— Будьте добры, черный кофе, — попросил я.

Она ушла, но скоро вернулась с чашкой кофе и меню.