Читать книгу "Виктор Суворов врет! Потопить "Ледокол" - Дмитрий Верхотуров"

В 1920 году поступление новых сельхозорудий практически прекратилось. Причем это касалось даже таких элементарных изделий, как железные палицы для сохи. Сильнейший металлический голод, износ и увеличение дефицита сельхозинвентаря создавали все предпосылки для неурожая и голода. Конечно, крестьянин мог оставить в сарае сломавшийся стальной плуг и пахать деревянной сохой без железной палицы. Но это резко ухудшало качество обработки земли, растягивало сроки пахоты и посева из-за меньшей производительности деревянных орудий. В засуху все искусство земледельца состояло в том, чтобы успеть вспахать и посеять до наступления жары и суховеев во влажную землю. Это гарантировало средний урожай. Но весной 1921 года у крестьян не было возможности для этого. В условиях засушливого года плохая и затянутая вспашка неминуемо приводила к низкой всхожести семян и неурожаю.

Наконец, Гражданская война лишила огромное количество крестьянских дворов тяглового скота. По более поздним подсчетам, в Гражданскую войну погибло 39 % лошадей, 35 % волов, 34 % крупного рогатого скота[65]. Причем основная убыль пришлась на степные районы, где разворачивались основные сражения Гражданской войны. Безлошадные хозяйства не могли обеспечить даже собственные нужды, не говоря уже об отпуске товарного хлеба.

Таким образом, сильный голод в 1921 году был неминуем и был обусловлен очень плохим состоянием всего хозяйства Советской республики. Дефицит сельскохозяйственных орудий, нехватка рабочего скота, недостаток семян, уход в армию и гибель части работников — какие еще нужны причины для неурожая в пору сильной засухи?

Виктор Суворов все валит на большевиков. Но в голоде 1921 года не в меньшей степени виноваты и белогвардейцы с интервентами, которые поставили Советскую республику в условия тяжелейшей блокады во время Гражданской войны, которые разграбили и опустошили сельское хозяйство производящих губерний, которые фактически уничтожили промышленность Донецкого района. После войны в этом районе работала одна домна из 64, угольные шахты были затоплены и разграблены. Для их восстановления большевикам пришлось снимать лифты в домах в Петрограде, собирать отовсюду канаты, запчасти, инвентарь, инструменты, взрывчатку и везти все это на донецкие шахты. Уголь и металл — это возможность сделать плуги, бороны, сохи, которые как воздух были нужны крестьянству, и возможность их подвезти в сельские районы.

Для большевиков голод в 1921 году был неожиданностью, и тому есть немало подтверждений. Во-первых, итоги продразверстки в 1920 году показывали, что у крестьян имеется большой запас неучтенного зерна, которое было произведено в тайне от властей. По подсчетам С.Г. Струмилина, в 1920 году было недоучтено 676 млн пудов хлеба. Это количество превышало семенной фонд, засыпанный в том же году — 454,3 млн пудов[66], и превышало объем продразверстки на 1920 год — 452 млн пудов. Во-вторых, план ГОЭЛРО, составленный в 1920 году, вовсе не закладывал в своих расчетах возможности крупного голода. Однако он произошел и сорвал выполнение плана в течение всей первой половины 1920-х годов, так что план пришлось ускоренными темпами нагонять уже в годы первой пятилетки. В-третьих, план замены продразверстки продналогом, принятый в 1921 году, предусматривал, что у крестьянина останется на руках большое количество хлеба, которое пойдет на продуктообмен между городской промышленностью и деревней. Установленный в 1921 году продналог предполагал собрать в РСФСР 240 млн пудов, в Украине — 117 млн пудов хлеба, всего 357 млн пудов хлебов, в том числе 238 млн пудов продовольственного зерна[67]. Это примерно 40 % от дореволюционных сборов. У крестьянства должен был оставаться излишек в размере 225 млн пудов продовольственного зерна.

Угроза голода стала очевидной для советского руководства только в июне 1921 года. Вопрос о голоде был поставлен в Политбюро ЦК РКП(б) 25 июня 1921 года, и тогда же было решено образовать при ВЦИК РСФСР комиссию по борьбе с голодом. 5 июля 1921 года Г.М. Кржижановский сделал в Госплане РСФСР доклад о положении и было принято решение о срочном составлении плана продовольственного снабжения республики.

Почему положение дел стало известно в июне-июле? По очень простой причине. По сложившейся практике в эти месяцы агрономы осматривали поля и на основе оценки всходов делали примерные оценки видов на урожай. Так делалось до революции и после нее. В это время уже бушевала засуха и стало ясно, что будет неурожай грандиозных масштабов и голод. В некоторых уездах засуха выжгла все посевы и даже траву.

Все эти факты хорошо известны для всякого, кто изучал хозяйственную историю Советского Союза. Но поскольку Виктор Суворов всегда этим делом пренебрегал, за четверть века так и не ликвидировал проблемы в своих познаниях, он продолжает утверждать, что якобы большевики организовали голод.

Случай с голодом в 1932–1933 годах оказался посложнее, и на его детальный разбор и изучение потребовалось немало времени. В советские годы вопросами истории развития сельского хозяйства, как правило, занимались люди, не имевшие даже примерного представления о возделывании зерновых культур и к тому же пренебрегавшие изучением всевозможных агротехнических тонкостей, которые в этом деле играют решающую роль. Такая особенность хозяйственной истории — чтобы сделать правильные выводы, нужно иметь знания об отрасли, и чем более глубокие, тем лучше. Если с этим не справились даже советские экономисты, которые по идее должны были иметь такие знания, то чего же ждать такого уровня подготовки от Виктора Суворова, который видел хлеб только в армейской столовой? Подавляющее большинство его сторонников такие же — видели хлеб только в магазине и на своем столе. Неудивительно, что у них такое дикое невежество.

Только в последние годы, когда тема «голодомора» стала весьма политизированной, в причинах голода 1932–1933 годов удалось более или менее разобраться. Усилиями целого сообщества исследователей удалось установить основные факты и выявить причины этой грандиозной хозяйственной катастрофы.

Вопреки расхожему представлению в СССР в конце 1920-х годов не было зерновой проблемы в смысле недостаточного производства зерна. Зерна производилось достаточно много. Вся проблема состояла в том, что зерновое хозяйство тогда носило потребительский характер, т. е. крестьянин выращивал его для себя и своего скота, в первую очередь для лошадей. Товарность зернового сельского хозяйства в целом по СССР по данным хлебооборота 1926/27 года не превышала 30 %. Из валового сбора в 778 млн пудов хлеба, 69,3 % составляло личное потребление, тогда как экспорт хлеба составлял 3,4 % сбора, а снабжение городов, армии и промышленности — 8 % сбора[68].