Читать книгу "Безумное лето Рудольфа - Иоанна Фабицкая"

– А ты не такой уж хороший психолог, раз от тебя сбегают пациенты, – крикнула ей Элькина мама.

– Зато я всего добиваюсь сама, а не с помощью любовников, – парировала моя.

Мы с Элькой ушли наверх. Я извинился за свои слова, а Элька сказала, что она сама виновата и не нужно было втягивать меня в эту историю. Починил ей висюльку, нашел по радио очень романтичную мелодию. Только мы собрались поцеловаться, как радио захрипело и раздался голос: «А теперь, братья и сестры, помолимся». Мы отскочили друг от друга как ошпаренные. Еще не хватало целоваться под католическую передачу!

Когда мы спустились вниз, бутылка была уже пуста. Увидев нас, Элькина мама всхлипнула:

– Это я во всем виновата, доченька.

И они бросились друг другу в объятия. Элькина мама пообещала, что они пойдут к косметологу, и, может быть, удастся как-нибудь помочь дочке. После их ухода пани психолог впервые в жизни посмотрела на меня как на родное дитя, и, не соображая, что делаю, я кинулся ей на шею.

– Тихо, сыночек. Я по тебе очень скучаю. Бывает, протяну руку, чтобы потрогать твое горячее сердечко, а рядом нет никого. Мне часто не хватает и тебя, и всех вас…

Так мы стояли, обнявшись, и тут в дом вошли отец и Гонзо с большими клубками сахарной ваты:

– Господи Иисусе! Бабушка умерла?!

Четверг, 18 мая

Постепенно жизнь в нашей семье входит в привычную колею. Благодарить за это нужно Гонзо, который залил весь детский сад искусственным снегом из баллончика (снег предназначался на Рождество). Родителей вызвали к директрисе, и та робко предложила называть Гонзо его настоящим именем. Мол, имя Гонзо имеет провокативное звучание, побуждая ребенка совершать не свойственные его возрасту поступки. Родители обещали подумать. Но лично я категорически против. «Виктор» мне никогда не выговорить!

Вечером под входной дверью мы обнаружили цинковое ведро, полное красных гвоздик. Соседка сказала, что ведро принес элегантный пожилой мужчина. Бабушка ходит важная как пава.

Мама Эльки сменила страховое агентство.

Суббота, 20 мая

Бабушка позвонила из города и сказала, что приедет через двадцать минут. От нас требуется: вымыть уши, собраться в гостиной и производить впечатление психически уравновешенных людей. Кто бы говорил! Мама засуетилась и послала папу в магазин за лазаньей (для корсиканца). Я даже надел костюм, пусть бабушка гордится мной хоть раз в жизни.

Мама отменила занятия в группе поддержки, влезла в платье, в котором защищала диплом, и мы все столпились у окна, высматривая гостей. Наконец подъехало такси, но мы почти ничего не увидели, так как наша соседка заслонила своим крупным телом маленькую щель в изгороди. Пока мы толкались у окна, отворилась дверь – и корсиканец явился во всем блеске.

До того я видел пару иностранцев, но этот выглядел просто обалденно! По-моему, он состоит в родстве с Эркюлем Пуаро и Сальвадором Дали. Корсиканец был одет, как и положено, в полосатый костюм, двигался по-кошачьи, и усы у него тоже были как у кота. Даже огромная бородавка на крючковатом носе выглядела как нельзя к месту. Краем глаза я заметил, что у мамы дрогнули коленки. Для психолога она что-то слишком часто теряет контроль над ситуацией. Отец же с глупым видом все время подтягивал спадающие штаны. Наверное, на фоне нашего гостя мы походили на труппу бродячего цирка.

– Бонжур, добрый день, здоровеньки булы, – приветливо поздоровался корсиканец.

Мы будто к полу приросли. Положение спас Гонзо, он спрыгнул на гостя с антресолей в костюме Бэтмена. Все кинулись поднимать их, а бабушка просто зашлась от восторга, будто не понимая всей серьезности ситуации. Вопреки моим опасениям, корсиканец громко смеялся, и я отказался от мысли увести Гонзо в глухой лес и оставить там привязанным к дереву. Мама первой пришла в себя:

– Пожалуйте к столу.

К этому времени лазанья, поставленная в духовку, обуглилась. Бабушка запихивала в вазу поломанные при падении поклонника цветы и спрашивала меня драматическим шепотом:

– Ну что? Как он тебе?

– Сам не знаю, но вообще… высший класс!

Антоний, так звали нашего иностранца, вызвался приготовить что-нибудь на ужин. Мы во все глаза смотрели, как он снял пиджак, подвернул рукава шелковой рубашки и ловким движением метнул на сковородку с оливковым маслом несколько неочищенных долек чеснока. К этому он добавил помидоры из банки и какую-то пахучую траву, которую мама выращивает в горшке на подоконнике. Потом вытащил из кипятка макароны, пожонглировал ими и одарил нас лучезарной улыбкой:

– Покорно прошу откушать. Готовил с чистой душой и открытым сердцем.

Мама была близка к обмороку. Ей требуется гораздо больше времени, чтобы открыть банку с паштетом. Антоний сообщил нам, что научился готовить еще маленьким мальчиком, когда плавал на рыбацких лодках и ловил лангустов. В жизни бы не подумал, что еда может доставлять такое удовольствие, за вычетом, конечно, некоторых технических сложностей – когда один конец макаронины уже находится в горле, а другой болтается между ботинок Родители не ударили в грязь лицом, мастерски орудуя ножом и вилкой.

– Антось, может, еще винца? – спросила бабушка, при этом выражение лица у нее было как у лунатика.

– С радостью, сердце мое, – ответил он и элегантным движением поцеловал бабушке руку.

Отец выставил себя дураком, попытавшись произвести ту же операцию с мамой. Мама вскочила и облилась вином. Впрочем, все равно пора было выходить из-за стола, так как Гонзо сделал из спагетти петлю на шее, проверяя, можно ли на ней повеситься.

Потом мы все долго сидели на диване и наш новый знакомый рассказывал о своей жизни. Из Польши он уехал совсем маленьким, служил посыльным под Верденом, плавал на рыбацких лодках и выдавливал масло из оливок. У него даже была своя фабрика на Корсике. Когда ему все надоело, он продал фабрику какому-то французскому концерну и вернулся на родину. Свою трогательную историю Антоний заключил словами:

– И вот теперь у меня наконец появилось время, чтобы создать семью.

Тут бабушка залилась румянцем, а мама душераздирающе всхлипнула. Мне тоже понравился Клубень (я так ласково прозвал его из-за бородавки на носу). Давно у нас не было такого приятного семейного вечера. Даже Гонзо принял нового знакомца и потребовал, чтобы тот спел ему на сон грядущий «Марсельезу».

Воскресенье

Впервые спокойное утро. Вчера вся наша семья была потрясена эрудицией и приятными манерами Антония. Отец подытожил:

– Пусть хотя бы бабушке привалит счастье, единственной в нашей семье. А там, глядишь, дойдет черед и до остальных.

Мама ринулась в ванную и долго там сидела, из-за чего я чуть в штаны не наделал. Она вообще в последнее время какая-то странная. До обеда мы лениво пялились в телевизор. Показывали фильм о глухонемых, называется «Пианино». Мама к тому времени уже вполне пришла в себя.