Читать книгу "Мужчины в нашей жизни - Анастасия Соловьева"

— Сначала медовый месяц, потом — свадьба? — последует ее добродушная реплика.

В восемь часов я должна быть в маминой больнице. Главное, заполучить документы — анализы, выписки из истории болезни. Думаю, процедура займет не меньше часа. Завтра среда — в психиатрическом отделении день неприемный. Возможно, меня вообще не захотят видеть. Придется заплатить. Тогда сразу все бумажки подготовят и с улыбочкой отдадут.

Потом к музыкотерапевту. Мама не захочет. Надо будет ее уговаривать, требовать, умолять. Я стала лихорадочно придумывать аргументы. В лобовое стекло автомобиля хлестал усиливающийся дождь, слышались раскаты дальнего грома. Над городом сгущались сумерки, хотя до вечера еще далеко. Машины неслись по шоссе с включенными фарами. Я последовала примеру других водителей.

…Надо сказать маме, что, встретившись с музыкотерапевтом, она поможет Лешке. У людей с душевными болезнями своя логика — им нравятся парадоксы… А лучше вообще ничего не объяснять. Сказать — мы едем домой, и просто отвезти маму в клинику. Это, может быть, немного оскорбительно, зато спокойнее.

Следующий час уйдет на общение с доктором, и к двенадцати я, наверное, освобожусь. Если так, зачем откровенничать с Любашей? Я поймала себя на мысли, что ни с кем не хочу делиться известием о предстоящей свадьбе. Ну с Иркой еще куда ни шло. А с остальными… без особой нужды… Какой смысл? Да и когда она теперь будет, эта свадьба? Конечно, не раньше полного и окончательного маминого выздоровления.

Остановив машину у парадного, я не решалась из нее выйти. Сидела, окруженная густыми сумерками, а по крыше и в окна барабанили крупные капли. Потом дождь превратился в град.

Пока буду устраивать маму в клинике, Влад съездит на рынок. Купит фруктов или ягод. Мама обожает клубнику со сливками… А вечером можно будет еще раз приехать, если, конечно, разрешит доктор.

Многое теперь в нашей жизни зависит от доктора. А еще больше — от воли слепого случая. Попробуйте переговорить с любым психиатром, он непременно завершит беседу словами: можно лишь прогнозировать, точно ничего обещать нельзя, все непредсказуемо. Или еще чем-нибудь в этом роде…

Погода понемногу успокаивалась, и я наконец-то выбралась из своего укрытия на свободу.

Надо было что-нибудь приготовить к приходу Влада, но холодильник оказался пуст. Пачка масла, литровая банка икры и прокисшая клубника. Клубнику придется выбросить, а с икрой можно сделать бутерброды к чаю.

Намазывая бутерброды икрой, я вспомнила о Глебе. Интересно, до чего он договорился с Лешкой? Но может, Лешка вообще не звонил ему? Глеб существует в ожидании Лешкиного звонка, а завтра, чтобы попасть на работу, ему придется преодолеть расстояние в восемьдесят километров. И потом столько же, чтобы вернуться домой. Он тоже жертва Лешкиного произвола… Усталые карие глаза, мальчишеская челка… Если братец ничего не решит за неделю, я просто отдам Глебу ключи. Для Лешки это будет хорошим уроком. Не все же ему над людьми издеваться… А для Глеба это будет подарком…

Бутерброды на этот раз показались мне не такими вкусными. То ли я наелась икры надолго, то ли даже самые распрекрасные деликатесы скучно поглощать в одиночестве. А с Глебом было так весело! Несмотря на то что у нас обоих случилась ужасная неприятность (тогда я еще, как последняя идиотка, рассматривала Лешкины неприятности как свои собственные), за ужином мы от души хохотали! И за завтраком. Над моим знакомым, над его подружкой, над хромоногой теткой, так ловко одурачившей нас всех…

Хотя, скорее всего, это была эмоциональная разрядка. Отходняк, как выразился однажды музыкотерапевт. Посмеялись — разошлись. Осталось воспоминание. Немного странное, но хорошее.

Глава 5

— Ты что, до сих пор в Москве? — В мамином облике читалось дикое, нечеловеческое напряжение. Она держалась неестественно прямо, говорила негромко, четко, механически. — Немедленно поезжай в Ганновер.

— Я как раз собираюсь, но…

— Здесь исключены любые но! — не глядя на меня, произнесла мама. Я чувствовала, что ее угнетают какие-то кошмары, но с присущим ей мужеством она старалась не поддаваться им. — Билет ты, по крайней мере, купила?

— Прежде чем покупать билет, я должна удостовериться, что с тобой все порядке.

— Обо мне не беспокойся. Сейчас я должна защитить своего сына.

— Каким образом?

— Единственно в данном случае возможным.

— Ты не могла бы объяснить?

— Недаром я просила тебя принести журналы с гороскопами. Все астрологи сходились в одном: Скорпиону со дня на день грозит опасность. Алеша ведь Скорпион.

— Скорпион, Скорпион. — Я поспешно закивала.

— Теперь выход один — умолить звезды.

— Ты разве знаешь, как это сделать?

— Нет, я не знаю. К счастью, в Юлином журнале был опубликован телефон. Хорошо, что я додумалась его записать…

— Чей телефон?!

У меня не хватало сил вести беседу в этом неживом, размеренном ритме, выдерживать паузы, которые, по мнению мамы, должны придавать ее словам особую значимость.

— Леонарды. Она может решить любые астральные проблемы, — продолжала мама все так же безэмоционально.

— И ты уже позвонила ей?!

— Я бы ей давно позвонила. Но эти люди из отделения отобрали у меня телефон.

— Из отделения? Из милиции?! — Я уже чуть не кричала. Невозможно выслушивать шизоидный бред и соглашаться с ним, как я решила это делать сначала. — Господи, мама, что ты говоришь?..

— При чем здесь милиция? — холодно отозвалась она. — Телефон у меня забрали эти садисты в белых халатах. Разреши воспользоваться твоим.

Пора брать дело в свои руки. Ведение переговоров с колдуньей-авантюристкой сейчас для меня недоступная роскошь. Музыкотерапевт назначил время — одиннадцать. Меньше чем через час я должна уже быть на работе! Однако если начать спор с мамой, она может упереться и вообще откажется переселяться в другую клинику.

— Я телефон в машине забыла…

— Тебе придется спуститься за ним.

— Хорошо.

Я выбежала в коридор, судорожно соображая, что делать… Лешка! Вот кто смог бы ее уговорить. Причем на логику уповать не надо… Преодолевая неприязнь, я набрала телефон брата.

— Натали! — обрадовался он. — Ты необыкновенно кстати. Ну что, посылочку мою получила?

— Какую посылочку?

— Я тебе все в лучшем виде отослал — деньги, доверенность…

— Что за доверенность?!

— Генеральную… Можешь начинать процесс против этого… Как его?.. Поджарова? Зажарова?

— Мажарова, — тихо подсказала я и, помолчав, добавила: — Леш, я не буду этим заниматься.

— Ты что?! Обалдела? Может, хватит играть в дурацкие принципы?