Читать книгу "Пологий склон - Фумико Энти"

– Не бойтесь, маленькая госпожа, мы с вами вместе зажмуримся, когда появится привидение, и будет не так страшно, – спокойно проговорила Сугэ. Несмотря на врожденную застенчивость, она была не робкого десятка. Художественные постановки обычно целиком захватывали ее, и, сидя рядом с Эцуко, она не пропускала ни единого слова актеров.

Томо, искоса поглядывая на Сугэ, про себя отметила, что девушке храбрости и выдержки не занимать.

На сцене тем временем разворачивалось красочное действо: вступление, появление персонажей перед храмом бодхисаттвы Каннон, сцена убийства отца героини; невероятный по эмоциональному накалу эпизод: служанка Иэмона расчесывает волосы Оивы, и волосы начинают выпадать…

Спектакль так захватил Томо, что она на время даже забыла о тех, кто сидел с ней рядом в темном зале.

На сцене была растянута полинявшая желто-зеленая сетка от комаров. Перед ней сидела Оива и нянчила младенца, склонив к нему бледное, изможденное, но все еще прекрасное лицо. Горько сетует она на свою судьбу: здоровье подорвано, муж совсем охладел к ней после рождения ребенка. Женщине не терпится увидеть свою младшую сестру и передать ей гребень, некогда принадлежавший их матери.

Супруг Оивы, Иэмон, отдавший свое сердце молоденькой соседке, мечтает избавиться от надоевшей жены.

Родственники соседки-разлучницы задумали недоброе: предложили больной чудодейственное снадобье, которое якобы вернет ей здоровье после родов. Они обманули бедняжку и дали ей яд, надеясь, что она лишится своей сказочной красоты и неверный супруг без сожаления бросит ее. Доверчивая Оива с благодарностью принимает лекарство и выпивает весь яд до капли…

Томо, затаив дыхание, следила за перипетиями драмы. Невыносимая боль вонзала острые шипы прямо в сердце. Молодая женщина время от времени закрывала глаза, чтобы справиться с мучительными переживаниями.

Бедная наивная Оива! Добрая, любящая, простодушная, она столкнулась с обманом, предательством и черной неблагодарностью.

Томо вновь прикрыла глаза. Как все это ей знакомо, как все похоже на ее собственные мытарства! Реплики актеров, слова, звуки проникали глубоко в душу.

Пьеса рассказывала о трагедии уходящей любви: чувства поднимают мужчину и женщину на вершину страсти, но пыл и взаимное притяжение ослабевают, и бывшие любовники оказываются в ледяном аду.

Параллели и аналогии напрашивались сами собой. Оюмэ, покорившая Иэмона, и Сугэ; надменный неотразимый Иэмон и Юкитомо Сиракава; Оива, чьи отчаяние и боль постепенно переросли в слепую ненависть… Женщина, познавшая предательство самого близкого и дорогого человека, жаждала отмщения.

«Похоже, о, как похоже!» – ужасалась Томо. В каком-то болезненном оцепенении она жадно следила за развитием событий. Оива превратилась в привидение, и обидчикам не избежать расплаты за свои злодеяния.

Эцуко, устав от слез, капризно прикрывала личико ладошками, а потом крепко заснула, положив голову на колени Сугэ. После представления Томо пришлось нести дочку на руках. Покачиваясь в коляске рикши, девочка всю дорогу домой клевала носом, и растормошить ее было невозможно.

Смеркалось, от прохладного летнего ветерка колыхался полог коляски.

Томо не могла насмотреться на спавшую у нее на руках дочку. Правильные черты лица, полураскрытые пухлые губки, крошечный пучок на затылке…

Молодая мать подумала о своем старшем сыне, который жил у ее родителей в деревне. И содрогнулась. Нет, она не должна превращаться в злобную мстительную Оиву!

Страшное наваждение, во много раз более разрушительное, чем одержимость Оивы, ядовитыми шипами впивалось в мозг Томо. Она судорожно прижала к груди теплое тельце дочери и стала баюкать свою малышку в каком-то фанатичном экстазе. О боги и бодхисаттвы, если безумие затмит ее разум, что же будет с детьми?!

Томо взяла себя в руки. Ей удалось сохранить выдержку и ввести Сэки в заблуждение. Никто никогда не узнает, как ей больно!

Каждый вечер Томо с маниакальным упорством стелила мужу постель в своей комнате. Просто так. На всякий случай. Дождавшись ухода слуг, сама доставала спальные принадлежности, раскладывала два футона на циновках, а утром прятала все вещи в шкаф.

Но вторая постель так и оставалась несмятой. Холодная пустота сводила Томо с ума.

Как-то раз Сиракава вернулся домой необычно поздно и неожиданно заглянул в комнату жены.

– Отошли всех… и принеси сакэ. – Налитые кровью глаза лихорадочно блестели, на виске пульсировала голубая жилка.

Сиракава не любил сакэ. Что же заставило его отдать такое странное распоряжение?

Сбегав за рисовым вином, Томо вернулась в комнату. Сиракава закатал рукав. Левое предплечье было туго обмотано бинтом, сквозь который проступила кровь.

Прижав токури[22]к груди, Томо застыла как вкопанная.

– О, что… что случилось?

– Очередная облава на активистов Либеральной партии. У них была тайная сходка. Мы арестовали человек десять. Стали расходиться по домам, и кто-то напал на нас. – Он зловеще рассмеялся. – Левая рука – повезло! – Его голос вибрировал от возбуждения, а лицо походило на восковую маску.

Ночное столкновение было весьма серьезным, противник действовал решительно. Сиракава едва избежал смерти.

Томо охватила невероятная слабость, руки, сжимавшие токури, задрожали – в тяжелую минуту он пришел к ней, а не к Сугэ!

– Какое счастье, что… – Она запнулась, с тревогой глядя на мужа.

В его глазах полыхнул яростный огонь. Он залпом выпил чашечку сакэ, грубо схватил Томо за руку и с такой силой рванул на себя, что она не устояла на ногах и со стоном ударилась о его жесткое тело. Замысловатая прическа рассыпалась, черный шелк волос заструился по плечам и спине. Сакэ из бутылки расплескалось на одежды.

У Томо голова закружилась от запаха рисового вина и от опасной близости мужа. Он резким движением руки приподнял ее лицо и яростно впился губами в жалобно приоткрытый рот…

Сиракава вернулся в свои покои лишь на рассвете. Он ни слова не сказал жене о Сугэ.

Томо долго лежала без сна. Она размышляла о муже. Он, видимо, сам страшился роковой минуты и, как мог, оттягивал тот неизбежный миг, когда его безудержное чудовищное плотское вожделение бурлящим потоком прорвет плотину сдержанности и с неистовой силой обрушится на невинную хрупкость Сугэ.

Томо горько усмехнулась: Сиракава выдал себя. Да, получив ранение и едва избежав смерти, он бросился за поддержкой к жене, а она не устояла и невольно отдалась чувственному дурману. Но в душе ее больше не было места иллюзорным надеждам. Там все ярче и ярче разгоралось пламя ненависти к этому высокомерному жестокому мужчине. Томо с трудом держала себя в руках. Ей хотелось закричать и ногтями впиться в его самодовольное красивое лицо, расцарапать впалые щеки и стереть с губ ухмылку презрения к ее слабости и глупости.