Читать книгу "Эвкалипт - Мюррей Бейл"

Дебелые эвкалипты с обеих сторон казались свитой крепких пожилых дуэний, что, подобрав юбки выше колен, осторожно входят в воду.

Эллен присела на корточки и помочилась.

Юный Моллой прятался за деревом. Чтобы лучше видеть, он тоже присел. По носу его поползла муха. Наконец он опустил взгляд — не иначе размышляя о будущем?

А потом вскочил на мотоцикл, дал газу, резко сорвался с места, растопырив ноги в стороны; глаза его слезились, ресницы слипались все крепче, он заорал в голос — проклиная то, что было ему подарено. И тут вдруг все заскользило, шебутная машина забуксовала в грязи, вырвалась из-под него… Молл ой раззявил рот — и прямо в лицо ему ударила колючая проволока, сдирая нос чуть ли не под самое основание.

Как владелец забора, Холленд явился с визитом раньше всех прочих.

— То-то бедолага переживает, — рассказывал Холленд дочери. — Отец с матерью насчет нашего забора не в претензии. Рады уж и тому, что сынок жив остался, хотя будущее его ждет незавидное. Разве что коров доить сгодится.

Моллой ослеп сперва на один глаз, а вскоре и на второй.

В свое время Эллен наслушалась рассказов о том, какой парень красавец — кровь с молоком, да и только! В городе поговаривали, что Моллой — повеса тот еще.

— Чтоб к мотоциклам и близко не подходила! — предостерегал Холленд.

Однажды утром у входа в отель «Коммершиал» Эллен рассмеялась — этого звука в городе прежде не слыхивали. Словно высокий водопад из Африки или с Анд внезапно обрушился на пропыленную старую улочку.

По всей видимости, отец ее изрек какое-нибудь очередное занудство. Повернувшись к нему на ходу, Эллен смеялась, а когда Холленд улыбнулся своей двухэтапной улыбкой, что иные называли «тусклой», она лишь запрокинула голову и расхохоталась еще пуще.

Дочь открыто потешается над отцом!.. Прочие женщины видели: власть повзрослевшей красоты изливается в веселье.

Всяк и каждый гордился Эллен: еще бы, подумать только, такая редкостная красавица, и живет в их краях!

Сильные мужчины теряли дар речи; иных при виде Эллен словно разбивал паралич. Когда Эллен приезжала в город, они могли лишь стоять да усмехаться с открытым ртом. Чтобы как-то справиться со своей слабостью, молодые парни, проезжая мимо Холлендова имения, взяли за привычку оглушительно сигналить; отфильтрованный рекой и стволами сотен эвкалиптов, гудок долетал до дому, подобно слабому реву сексуально разобиженных волов.

Разумеется, находились и такие, что храбро подходили ближе и заговаривали с Эллен. Но на пути у них неизменно вставал отец, который вел себя скорее как инструктор по теннису, нежели по-отцовски: ни на миг не выпускал свою девочку из виду. Ежели с ними, как будто случайно, сталкивался какой-нибудь долговязый юнец и открывал рот, чтобы сказать что-нибудь, или ежели Холленд выходил на улицу и обнаруживал, что дочка его в солнечном свете рассеянно внимает какому-то мужчине или даже нескольким, он воздвигался рядом и прислушивался с видом весьма искушенным. Холленд был экспертом. В конце концов, это же его дочь; Холленд знал ее лучше, чем кто-либо другой.

Проблема была в том, что Холленду никто из ухажеров не нравился. Всем и каждому хоть чего-то, да недоставало: ежели не в манере разговаривать, то, значит, во внешности. Один слишком широко улыбался, у другого — большие пальцы не того размера. Однако куда хуже были те, что вели себя с этакой агрессивной раскованностью. В буквальном смысле чуть не лопались от фамильярности — да еще эти расчесанные волосья, ни дать ни взять участки, вспаханные для засева.

Эти парни находились в самом разгаре юности, так же как и страна; Холленд понятия не имел, о чем с ними говорить.

А дочь его, она ведать не ведала, что мужчинам надо и что они сбрасывают со счетов, и как именно они своего добиваются. Не подумавши, Холленд нанял одного парня из города помочь с выкорчевкой деревьев — благополучно женатого, между прочим, и с репутацией человека надежного; а в один прекрасный день застукал его на месте преступления: тот, опершись на лопату, вместо того чтоб работать, во все глаза пялился на Эллен. А потом еще сигарету ей предложил!.. Холленду померещилось, что это его самого оскорбляют, если не насилуют. Ведь дочь всегда была рядом с ним, рядом с ним выросла — как продолжение его самого.

Машины и грузовики, подъезжая к воротам, замедляли ход — вдруг повезет. Ухажеры стекались в имение со всех сторон. Ежели кто стучался в парадную дверь, спрашивая Эллен, Холленд держался подчеркнуто учтиво. Один так даже верхом прискакал — галопом, во весь опор, причем без помощи рук! Заметив заинтересованную улыбку дочери, Холленд не преминул указать, что идиот в стельку пьян.

Зимой Эллен нравилось до полудня оставаться в башне — там царило тепло, и можно было птиц кормить. Оттуда, сверху, творение отцовских рук виднелось во всей красе; хотя когда девушка сбрасывала одежду и чувствовала себя орхидеей, а обволакивающее тепло заставляло распускаться лепестки ее тела, Эллен сознавала, что нагота ее словно издевается над рачительным насаждением разнообразных видов деревьев во всех углах. В другое время она сиживала в своей голубой спаленке, расчесывая роскошные волосы, так напоминавшие Холленду о ее матери. Платья Эллен мастерила себе сама. Она шила, прибиралась в доме; напевала что-то себе под нос в кухне. Снова и снова перечитывала одни и те же заветные томики. Несмотря на всю свою красоту, ела она шумно.

Ощущение было такое, будто пленку ненавязчиво прокручивают в обратную сторону, и вновь вернулись те далекие времена, когда Холленд впервые поселился в округе: на него опять посыпались приглашения — из тех же самых внушительных особняков, а в особняках все осталось по-прежнему — столы, и стены, и английские часы с боем, и прихотливая расстановка тарелок; даже ягнятина с вареной картошкой на тарелках занимали то же самое место. Робкие молодые девушки в цветастых платьицах времен прибытия Холленда раздались и погрузнели; теперь это были матери, и обуревали их совершенно иные заботы. На сей раз внимание хозяев сосредотачивалось не столько на Холленде, сколько на его дочери, что сидела, выпрямившись, рядом (ну, например) с широкоплечим сынком; а тот, вырядившись в чистую рубашку, то и дело смущенно откашливался. Эллен держалась отчужденно, словно повинуясь отцовской воле.

Позже глава дома, зная слабое место Холленда, небрежно бросал сыну ключи, чтобы покатал всю честную компанию по имению, и Холленд, устроившись на заднем сиденье, правильно называл все до одного эвкалипты, видимые в свете фар.

— Настоящее сокровище она у вас, — отмечал скотовод, разумея Холл ендову дочку.

И во всеуслышание, и тихонько, и через подсылов указывалось, что брак сулит многообещающие перспективы в том, что касается совместной сельскохозяйственной деятельности, — и все присутствующие за столом не сдерживали улыбок. Холленд делал вид, будто каждое такое предложение взвешивает на руке. С этими людьми он изображал задумчивость, цыкал зубом, кивал, предлагал еще сигарету — именно так в подобной ситуации вели бы себя и они, по крайней мере визуально.