Читать книгу "Зверинец Джемрака - Кэрол Берч"

— Не слишком-то рассиживайся, юная леди, — пригрозила мать, но Ишбель оперлась на ноги отца, обхватила руками его колени, наклонила голову вбок и принялась рассматривать меня с нескрываемым любопытством.

В дверях показался Тим. Мать подскочила к нему и принялась кричать:

— Он тебя выгонит! Мерзкий ты мальчишка! Ты! Ты! Выгонит как пить дать! Ты всех нас погубишь!

Тим часто заморгал, подошел ко мне — я тем временем не уставал отправлять в рот овсянку, ложка за ложкой, — и протянул руку.

— Прости, Джаффи, — произнес он, не давая мне отвести взгляд. — Я очень виноват. Правда. Нехорошо получилось. Но работу ты не потерял. Я сходил в «Матроса» и все им рассказал.

Я встал, и мы молча пожали друг другу руки.

— Ничего страшного, — пробормотал я.

Настал полдень. Когда я вернулся, матушка спала. Мари-Лу и Бархотка тоже спали — из-за занавески доносились долгие мечтательные вздохи. Я забрался в постель, под бок к матушке, сжимая в руке подзорную трубу. Трубу, с которой Дэн Раймер объехал весь свет. Матушка не проснулась, но обняла меня, и высокий парусник унес меня по нарисованным волнам в долгий сладкий сон.

3

Мистер Джемрак любил детей. Ишбель и Тим были близнецы; они с самого раннего детства постоянно бегали к нему во двор смотреть на животных. Джемрака забавляли игры ребят, которые не раз получали от него мелкие монетки за разную поденную работу. Когда Тим нанялся к Джемраку по-настоящему, тот заставил его ходить в школу дважды в неделю и теперь проделал то же самое со мной. К одиннадцати годам я выучился читать и писать. Джемрак повторял, что мальчики, которые у него работают, должны уметь записать все, что нужно, и читать без запинки. Я оказался смышленым ребенком. Матушка удивлялась. «Да ты умница, Джаф», — говорила она, когда я читал вслух объявления, вывешенные у Морской часовни.

— «Большая ярмарка», «Туннель под Темзой», — не без хвастовства декламировал я, — «Мадам Зан-Зан предскажет будущее», «Кукольный театр Кринелли», «Невероятные братья Мариолетти», «Заклинатель змей, ходьба по углям, качели-лодки. Вход — 10 пенсов».

В день ярмарки Джемрак разрешил нам закончить работу пораньше и сунул мне с Тимом по паре монет, пока мы снимали рабочие башмаки, присев у сарая. Мы привели себя в порядок у водокачки, переоделись в чистое, пихая и толкая друг друга, стряхивая воду с волос и ковыряя в ушах, пока шли по переулку. Ишбель после обеда работала в «Солодильне» и выпила немного джина. Наверное, поэтому она была так раздражена. Во всяком случае, стоило нам войти в дом, Ишбель принялась кричать на Тима, как это не раз случалось:

— Ты до ухода должен был угля принести! — Она разливала половником суп, пар обжигал ей лицо. — Свинья ленивая!

— Рот закрой, женщина, — надменно произнес Тим. — Ты кого ленивой свиньей назвала? Да я с пяти утра дерьмо выгребал.

Миссис Линвер, казалось, была слегка не в себе. Глаза вылезли из орбит, а волосы мокрыми прядями прилипли ко лбу.

— Молчать! — рявкнула она, заправляя своему толстому мужу слюнявчик за воротник. — Вы оба мне до смерти надоели! До смерти! — Мать Тима вытащила у мистера Линвера из пухлой ладони недоструганную русалку и швырнула ее в корзину поверх десятка уже законченных фигурок. Все время, когда мистер Линвер не ел, — то есть дни напролет — он с поразительным постоянством, точно заведенный, вырезал из дерева русалок, которых жена потом сбывала на улице, — женщин с бесформенными лицами, с гигантскими, похожими на груши грудями и закрученными рыбьими хвостами, на которых они могли сидеть. Когда-то мистер Линвер служил матросом и был недурен собой, хотя сейчас в это было трудно поверить. Ишбель вспоминала, как отец носился взад-вперед по переулку с Тимом на плечах и все они смеялись. Но в год, когда близнецам исполнилось по шесть лет, он вернулся из плавания лишенным рассудка: получил по голове рангоутом где-то неподалеку от островов Зеленого Мыса. Мистера Линвера никто не замечал. Он мало чем отличался от стула, на котором сидел. На меня тоже никто особенного внимания не обращал, так что я занял привычное место за столом и ждал, когда мне подадут еду. Ишбель метнула на стол две миски с супом и сделала это так резко, что немного коричневой жидкости пролилось на клеенку. Ей исполнилось уже двенадцать, и она все время дулась.

— Так нечестно, — заявила она. — Вы явились такие все чистенькие, хоть сейчас на ярмарку, а у меня не было времени даже волосы убрать. — Ишбель сдвинула со лба засаленный платок и покачала головой.

— У тебя и так все в порядке, — заметила мать, — и минуты не потребуется.

Ишбель у нее за спиной состроила жуткую гримасу: напрягла шею и нижнюю часть лица так, что они задергались. — Как думаешь, кто притащил весь этот чертов уголь? — не отставала она от брата. — Я, я, я, я, я, опять и снова я. Ты мне надоел! Ненавижу! Вечно ты так поступаешь.

Тим сел за стол и криво ухмыльнулся, чтобы еще больше раздразнить сестру. После обливаний у колонки волосы у него еще не высохли. Мистер Линвер наклонился вперед и плюнул в очаг.

— Вот гадость, — произнес Тим.

Отец обернулся к сыну, и на лице у него промелькнуло выражение, однозначно похожее на ненависть.

— А мне вечером еще работать, — не унималась Ишбель. — Но я не буду работать, потому что так нечестно. — Она взяла жестяную кружку, зачерпнула ею супа и удалилась в соседнюю комнату.

— Еще как будешь! Тоже мне, дама нашлась! — завопила ей вослед мать.

Пока мы ели, из соседней комнаты раздавались глухие стуки, звон и нарочитые вздохи. Покончив с супом, мы с Тимом вышли на крыльцо и уселись на солнышке в заросшем мхом переулке, передавая друг другу раскуренную трубку. Сидели молча. Наконец, вытирая рот, вышла Ишбель.

— Я с вами двумя не пойду, — сообщила она.

Через открытую дверь донесся крик матери:

— Нет, пойдешь, я сказала!

— Я с Джаффи пойду! — На меня Ишбель не смотрела, только на Тима. — А с тобой — нет.

Для меня это был судьбоносный момент. До сих пор мы постоянно ходили вместе — три года как, я вечно плелся в хвосте, спотыкаясь и догоняя близнецов, которые всегда шли впереди, плечом к плечу, ритмично покачивая белокурыми головами.

— Черта лысого, — невозмутимо возразил Тим, сунул руки в карманы, втянул голову в плечи, и близнецы снова, как обычно, пошли вперед. Волосы у Ишбель на затылке были спутаны, а ниже — заплетены, но коса растрепалась.

День был праздничный, и на улицах толкался народ. Мы спустились к реке, отдали свои гроши и прошли через арку к входу в прохладный туннель, где ярмарка была в самом разгаре и тянулась вдоль мостовой, насколько хватало глаз: гадалки, катание на осликах, худенькие мартышки в синих курточках. Продавцы одежды развесили пестрые дамские платья высоко над головами — они болтались на веревках, точно вереницы девушек, танцующих в воздухе. Пахло лавандой, сахаром и сарсапарильей.