Читать книгу "Тени "Желтого доминиона" - Рахим Эсенов"

Изрекая это, обер-лейтенант Мадер был не очень-то искренен: им руководил голый расчет, надежда, что сказанное им дойдет до Гитлера и его заметят. Но, видно, Гитлеру доносили только крамольное. А ведь Мадер, ходивший в любимчиках Вальтера Николаи, шефа разведывательной службы рейхсвера, привык быть всегда на виду. Какой теперь прок из того, что Николаи некогда прочил Мадеру блестящую карьеру разведчика, – имя этого грозного шефа разведки теперь называли не иначе, как с приставкой «бывший». Того же, кто составил Мадеру протекцию, уже давно не было в живых. Близкий родич Вилли Мадера – белогвардейский генерал, барон Роман Унгерн фон Штернберг, один из злейших ненавистников советской власти в Забайкалье, почил в бозе.

О родственнике своем Мадер мог говорить лишь высокими словами. Это его идеал, кумир, которому он подражал, по стопам которого следовал. Барон Унгерн, заглядывая в будущее Германии, лелеял голубую мечту о создании Срединной Азиатской империи. Авантюрист до мозга костей, он верил, что сильная личность сможет своей властной рукой объединить территории Китая, Маньчжурии, Монголии, Тибета и Туркестана.

Вилли Мадер бредил идеями своего родича, но ему казалось, что границы будущей «империи» тесноваты и их надобно расширить. А что, если взять на вооружение девиз старого феодального права – где прошел мой конь, там моя земля?

В родовом имении Аренсдорф, что под Берлином, в семейном архиве барона хранился как дорогая реликвия черновик письма Унгерна одному влиятельному китайскому генералу: «Смысл своей жизни вижу в цели “Азия для азиатов”, в неустанной организаторской работе по образованию Срединного Монгольского царства… Сейчас пока возможно только начать восстановление такой империи и возрождение народов, населяющих территории от Тихого и Индийского океанов до Каспийского моря, то бишь Хазарского… Спасение Китая от революционной смерти вижу в восстановлении династии Цинов, которая способна задушить и мировую революцию, тлетворный дух которой зародился в Европе. Вашему превосходительству необходимо действовать из Пекина в направлении на Тибет, Китайский Туркестан. Пора покончить с английским влиянием в Индии. В этом плане я уже начал сноситься с киргизами, туркестанцами, с их влиятельными деятелями, послал им подарки, серебряное оружие, дорогие халаты…»

Вилли Мадер своей рукой жирно подчеркнул синим карандашом слова «киргизами, туркестанцами, с их влиятельными деятелями». Кто они, как их зовут? О, Мадер дорого бы дал, чтобы узнать их имена… Барон Роман Унгерн, бесславно закончивший свою жизнь в Гражданскую войну, видно, с целью конспирации не назвал тех, с чьей помощью надеялся «восстановить» «Срединную Азиатскую империю».

Молодой барон, шагавший в ногу с жизнью, не мог не модернизировать теорию Унгерна. Вилли Мадер предрекал гибель старому Западу, «породившему учение коммунизма», предсказывал крушение всех европейских стран, в том числе Советской России. Все они, утверждал новоявленный пророк, лишь за исключением Германии, будут повержены в прах, а на их руинах вырастет новое немецкое государство. Великая, Вечная Германия! И под кронами этого гигантского платана суждено родиться цветнику – Срединной Азиатской империи. Известно, однако, что в тени деревьев цветы не растут, они хиреют и погибают, становясь удобрением для сильных и больших растений.

Потому Мадер, веря в свое высокое предназначение, с радужными планами отправился в далекий Китай, избранный им самим по доброй воле. Но жизнь опрокинула все его прожекты, которым не суждено было сбыться, как не суждено было сбыться и планам его родича.

Года два назад разведчика отозвали в Берлин и направили оттуда в Иран: то ли шефы разведки рейхсвера сочли, что успехи китайской революции весьма ощутимы и сводят на нет все потуги германского империализма подчинить себе экономику этой далекой страны, то ли стало видно, как одряхлел британский лев и Туркестан уже становится ему не по зубам, что пришла пора заменить льва германским орлом.

Германия, потерпевшая поражение в Первой мировой войне, заметно оправилась, восстановила свой военно-промышленный потенциал. Немецкие толстосумы, реваншисты, которым снова не давала покоя мечта о «жизненном пространстве», рьяно стали вмешиваться в мировую политику, уверовав, что пришло время встать на равную ногу со своими вчерашними победителями и даже сменить их в колониях и метрополиях. Для этого требовалось прибрать к рукам их агентуру во всем мире, и прежде всего в Советском Союзе. Немцы не могли простить англичанам, что те в четырнадцатом году одним ударом ликвидировали у себя германскую разведывательную сеть, и теперь взялись за ее восстановление, чтобы завладеть военными секретами коварного Альбиона, вернуть себе, где только можно, лавры непревзойденной разведки. Мадер тоже был одержим этой идеей…

Перед Вилли Мадером, прибывшим в Иран с особыми полномочиями, были поставлены далеко идущие цели: создать в Средней Азии широко разветвленную разведывательную службу; сколотить из германских военнопленных, не выехавших на родину, а также из местных буржуазных националистов, бывших баев, кулаков и мулл подпольные организации, которые после вторжения интервенционистских войск должны поднять в тылу Красной армии вооруженный мятеж. Ему также вменялось в обязанность активизировать басмаческое движение и, используя противоречия среди его вожаков, выявить английскую агентуру и перевербовать ее.

Германский эмиссар, рьяно взявшийся за дело, не терял надежды, что все же удастся выйти на туркестанцев, с которыми некогда был связан его родич Унгерн. И ему уже кое-что удалось. Правда, пока что он не разыскал тех, кого хотелось бы, но зато сравнительно легко завербовал Джунаид-хана, его сыновей, их приближенных, а также отдельных нукеров, прежде служивших англичанам. Кое-кто даже согласился на роль агента-двойника… Взять того же Черкеза Аманлиева и его красотку Джемал.

О, Мадер гордился ими… Это его находка! Сколько он ухлопал времени и денег, чтобы приручить эту дикарку Джемал, дочь краскома Таганова. Не по своей воле стала она женой джунаидовского юзбаши-сотника Хырслана, который похитил ее и увез с собой в Иран.

Джемал, пытавшаяся вернуться на родину, в Туркмению, попала в руки иранских пограничников, но Мадеру удалось подкупить кое-кого, заполучить Джемал. А заодно и юного Черкеза, сына Аманли Белета, тоже краскома, предательски убитого басмачами.

Молодые люди любили друг друга, и это оказалось на руку немецкому эмиссару, который вывез их в Германию, чтобы сделать из них первоклассных шпионов. Он устроил их в разведывательную школу рейхсвера под Берлином, где они покорили учителей незаурядными способностями…

Придет время, надеялся Мадер, и имена его учеников, Джемал и Черкеза, заблистают яркими звездами на небосклоне германской разведки.

Немало разузнал Мадер и у Курреева. До отъезда Нуры в Мешхед эмиссар еще не раз долго беседовал с ним, выведывая имена родственников, знакомых, бывших джунаидовских приближенных, юзбашей, нукеров, оставшихся в Туркмении, торговцев, приезжавших в басмаческий стан с товарами, с оружием. Словом, всех, с кем Куррееву вольно или невольно доводилось встречаться в Каракумах или в Иране. Тайники памяти, как и пути Господни, неисповедимы: смотришь – вспомнит кого, на след выведет. Ведь барон Унгерн писал людям, а не призракам.