Читать книгу "Метро 2033. Хозяин Яузы - Анна Калинкина"

– Откуда у тебя шрам? – спросил он.

– Да так, упала, об острый камень поцарапалась, – нехотя буркнула девчонка и снова замкнулась в себе. Федор испытал даже легкое разочарование. Он примерно так и думал, но ему нравилось фантазировать, будто шрам был от ножа или пули, а может – от когтей мутанта. Это больше подошло бы странной девчонке. Она похожа была на заколдованную принцессу из сказки, которую хотелось спасти от зверей или лихих людей. Теперь Федору нравилось даже, что она дичится его, глядит исподлобья, отвечает нехотя. Она так не похожа была на развязных девок с его станции. И он решил обязательно познакомиться с ней поближе, хотя зачем ему это было надо – не смог бы себе ответить.

Вслед за Нелей Федор подошел к костру, возле которого собралось множество народу. Люди сидели на каком-то тряпье, а некоторые – прямо на полу. Федор стащил теплый жилет, постелил на пол и жестом предложил девушке садиться. Она, не возражая, устроилась, подвинулась так, чтоб дать и ему место рядом с собой. Музыкант сидел на стуле, перебирая струны. Поднял голову, обвел глазами присутствующих. Федор заметил, что глаза у него серые, чуть навыкате, светлые с проседью волосы собраны в хвост черной резинкой. Плечи были широкими, а кисти рук неожиданно изящные, пальцы тонкие. На одном блестел серебряный перстенек с каким-то странным знаком. Сидящий рядом на полу человек передал ему несколько клочков бумаги – видимо, записки из задних рядов. Музыкант читал, хмурился.

– Нет, эту не буду, не могу сегодня, – сказал он, отложив одну из бумажек. А затем вполголоса хмыкнул и произнес, словно бы про себя: «Ну надо же! Не ожидал». Поднял голову и вновь обвел глазами сидящих.

– «Туркестанский экспресс» кто просил? – поинтересовался он. В ответ приподнялся суровый мужик с обветренным лицом:

– Неужели знаешь?

– Знаю. Только не хотелось мне сегодня об этом, – пробормотал музыкант.

– Пожалуйста, брат! Ну правда, очень нужно, – и мужик провел рукой по горлу, показывая, как ему необходимо услышать именно эту песню.

Музыкант поглядел ему в глаза и, видимо, что-то там увидел. Он коротко кивнул и начал в который уже раз настраивать гитару, а мужик терпеливо ждал.

– Это Костя, – объяснила тем временем Федору Неля. – Он всегда эту песню заказывает, только ее почти никто не знает.

Федор с изумлением смотрел на девушку. С ней произошла внезапная перемена – словно звуки струн привели ее в хорошее настроение. Глаза заблестели, щеки разрумянились. Теперь она разговаривала с ним почти приветливо. Или то подействовали наставления старого Данилы? «Какие у нее глаза, я ни у кого не видел таких», – вновь подумал Федор.

– А что такое экспресс? – спросил он. – И почему туркестанский?

– Поезд такой. Ты лучше слушай, я потом тебе расскажу.

«Поезд, – вздрогнул Федор – Может, это знак?». Снова вспомнился тот жуткий сон перед выходом – и ведь гадости-то ждать себя не заставили, и вправду вещим сон оказался. Вот и не верь в приметы после этого. А музыкант тем временем ударил по струнам и вдруг заорал во весь голос – так, что Федор чуть не подпрыгнул от неожиданности:

И вот я вышел из дома, освоив науку смотреть,

Я посмотрел на мой город, и город был тусклым как смерть,

Все изменилось, пока я учился читать имена —

Чужое небо, чужие дороги, чужая страна…

Федор понял, что герой, выйдя на улицу, увидел перед собой мертвый город. А дальше ему позарез потребовалось попасть на этот самый туркестанский экспресс зачем-то, и кажется, у него это в итоге получилось.

И я ушел, и включился, когда проезжали Уфу,

И мне какой-то чудак все объяснял, что такое «кунг-фу»,

А с верхней полки сказали: «Надежней хороший обрез».

А я подумал: «Я все-таки сел в туркестанский экспресс».

Федора опять совершенно не смутило, что половины слов он не понимает. Зато он точно знал, что хороший обрез – вещь в хозяйстве и правда совсем не лишняя. Но, кажется, поезд в итоге оказался не тот, и путешественнику из песни пришлось туго – вместе с загадочным проводником он прыгал с подножки, шел куда-то на восток, сидел на ржавых рельсах, его втягивали на руках в другой вагон на ходу.

Суровый мужик между тем жадно слушал, время от времени кивая в ответ каким-то своим мыслям. Что-то очень важное зависело от этой поездки. Смертельно важное. Даже Федор в итоге начал понимать – тут дело идет не только о том, чтобы попасть из одного места в другое. Тем более, что поезд, судя по всему, вернулся потом обратно в Москву. Но все волшебным образом изменилось:

Я посмотрел на мой город – и город был новый, живой,

И кто-то тихо сказал: «Получилось.

А ты смотри, получилось.

Ну что – с возвращеньем домой,

Туркестанский беглец.

С возвращеньем домой!»[2].

Федор многого не понял. Но, как ему показалось, понял главное – почему музыкант согласился с такой неохотой. Эта песня была про судьбу, она была слишком серьезной и тяжелой, чтобы исполнять ее здесь и сейчас. И люди вокруг затихли – словно вместо желанного развлечения им неожиданно предложили головоломку.

Мужик, дослушав песню и кинув музыканту в чехол от гитары горсть патронов, резко поднялся и пошел прочь.

– Он сейчас наверх отправится, – пояснила Неля.

– Сталкер? – уважительно спросил Федор.

– Да. Но он наверх ходит не только за хабаром. Он ждет.

– Чего? – удивился Федор.

– Когда пройдет туркестанский экспресс, – оглянувшись, шепотом сказала Неля.

– Он что – на всю голову больной? – удивился Федор.

– Да тише вы, слушать мешаете, – неприязненно зашикали на них.

Оказалось, музыкант уже пел про очередные баобабы. Федор видел, как гневный румянец вспыхнул на щеках у Нели, она явно с трудом сдержалась, чтобы не отбрить возмущенных работяг. Сам он тоже не решился вмешаться, заступиться за девушку, и оттого ему было неловко. «Я тут недавно, порядков здешних не знаю, – мысленно оправдывался он. – Тем более они правы – мы им мешаем».

– Давай уйдем подальше, – шепнула Неля, и они перебрались в задние ряды. Здесь можно было говорить спокойно, и девушка принялась объяснять:

– Ты не понимаешь. Каждый верит, во что хочет. Он верит в это. У нас тут наверху старая железная дорога возле станции. Это то же самое, что метро, только поезда ходили не по туннелям, а наверху.

– Знаю, – буркнул Федор, вспомнив рассуждения Кузьмы про привокзальные станции.

– Ну вот, Костя верит, что если очень ждать, однажды здесь пройдет туркестанский экспресс, и все опять станет, как было до Катастрофы. У него во время Катастрофы вся семья погибла. И он думает, что если все опять станет по-прежнему, то он сможет встретиться с ними.