Читать книгу "Вечный союз - Уильям Форстен"

– Вушка Хуш, охотничьи соколы моего повелителя Джубади, кар-карта мерков, – торжественно провозгласил посланец, подъехав верхом и встав рядом с Музтой. – Знаю, – бросил Музта в ответ. – Я помню, как их знаменосец был повергнут наземь великим Кубатой в битве под Орки.

– А где теперь твой Кубата и другие бывшие победители, где твои бесчисленные умены? – осклабился посланец. – Что сделали янки с их телами? – Он издевательски рассмеялся, и лицо его исказила презрительная гримаса.

Сердце Музты бешено заколотилось. Если его пригласили сюда только для того, чтобы унизить, то с этим фарсом надо покончить сразу же, тянуть нет смысла.

– Я как был кар-картом моей орды, так и остался им, – проревел он, выхватывая меч из ножен.

Офицер-мерк смотрел на него с откровенной ненавистью.

– Ты держался с подобающим уважением, когда явился ко мне в шатер, чтобы пригласить на переговоры, – крикнул Музта. – А теперь, когда я прибыл сюда под защитой клятвы на крови, ты насмехаешься, прячась за щиты своих воинов?

Офицер резкими ударами шпор развернул коня и тоже вытащил меч.

– Тугарин, скот поедает тела твоих воинов. У меня нет слов, чтобы выразить презрение к тебе. Я омою лезвие своего меча твоей кровью!

– Нартан, брось меч!

Мерк застыл, повернувшись в сторону ворот. Музта, уже привставший в стременах, чтобы нанести удар, посмотрел в том же направлении.

Перед воротами стояла невысокая фигура, чья голова едва достигала плеч окружающих воинов ростом в девять футов. Руки этого мерка были длинны и мускулисты; черные взлохмаченные волосы блестели от свеженанесенного лака из прокипяченного жира скота. Музте и без всяких вопросов было ясно, что перед ним кар-карт Джубади, предводитель мерков.

Нартан выпустил из рук меч, будто ему нанесли смертельный удар, и тот со звоном покатился по вымощенной камнями набережной. Этот высокий металлический звук был единственным нарушившим напряженную тишину, которая воцарилась, когда все застыли в ожидании схватки.

– Подбери меч и подойди ко мне! – прогремел Джубади.

Соскочив с коня, офицер поднял меч и с вызывающим видом направился к своему кар-карту, высоко подняв голову.

– Я приказал тебе, – произнес Джубади ледяным тоном, – привезти ко мне Музту, кар-карта тугарской орды, не причинив ему вреда и не унижая его достоинства. Я велел тебе сделать это в течение трети года. Тебе понадобилось вчетверо больше времени. И прямо под сенью моего шатра, в котором я обещал ему безопасность, ты счел возможным нанести оскорбление ему – и мне тоже.

Нартан слушал своего вождя молча.

– Убей себя, – холодно приказал Джубади.

Воин отвернулся и пронзил Музту взглядом, полным ненависти. Встав на колени, он воткнул рукоять своего меча в землю, направив его конец себе в солнечное сплетение.

– Смотри, тугарин, как повинуются и умирают мерки! – процедил он и, не колеблясь ни секунды, бросился на меч. Музта, еще державший собственный меч в руках, зачарованно смотрел, как тело воина скользит вниз по клинку, а его окрашенное кровью острие прорезает кожаные доспехи на спине.

Клинок вылезал все дальше и дальше, но ни звука не сорвалось с губ Нартана. Целый каскад пенистой крови брызнул изо рта, тело дергалось в конвульсиях, колени дрожали. Беззвучно тело продолжало скользить вниз, пока не уперлось в перекрестие меча. Прежде чем искаженное мукой лицо воина коснулось земли, он был уже мертв.

Даже не взглянув на все еще дрожавшее тело, Джубади проехал на коне мимо него и остановился возле Музты.

– За оскорбление надо платить, – произнес он спокойно.

Музта разглядывал предводителя мерков, с кем некогда мерился силой на поле брани как равный, а теперь предстал перед ним бесправным и обессиленным. Молча он наклонился и окунул конец своего меча в лужу крови, вытекшей из тела Нартана, после чего вытер клинок о свои сапоги, выделанные из лошадиной шкуры, и вложил меч в ножны.

– Хотя об этом уже говорилось, – произнес Джубади звонким голосом, – я еще раз приношу тебе, Музта, кар-карт тугарской орды, свой скрепленный кровью обет, что ты будешь в полной безопасности, пока находишься в моем шатре, как и на всем бескрайнем пространстве владений мерков.

– В свою очередь заверяю тебя, кар-карт, что прибыл сюда, не имея намерения принести смерть тебе или твоим людям, пока нахожусь под защитой твоего обета, – отвечал Музта, внутренне кипя оттого, что Джубади назвал свои владения бескрайними.

Он впервые лицезрел воочию того, кому еще полтора года назад не уступал в могуществе. Хотя Джубади был ниже его, Музта подозревал, что в рукопашной схватке тот скорее всего одержит над ним верх благодаря своим мощным рукам. В нем угадывалась напряженная, как сжатая пружина, сила, раздражавшая Музту. Сравнивая руки Джубади со своими, покрытыми уже седеющими волосами, он думал о том, что испытания последних полутора лет изменили его сверх всякой меры. В глазах Джубади Музта улавливал едва заметную насмешку, как будто вождь мерков не воспринимал своего давнего соперника всерьез.

«Ну и пусть себе тешится, – подумал Музта в сердцах. – На его месте я чувствовал бы то же самое». Почему-то эта мысль принесла ему наконец что-то вроде утешения, словно открыв перед ним некие возможности, прежде не приходившие ему в голову.

Джубади встретил взгляд Музты молча. «Так вот каков этот простофиля, – думал он равнодушно. – Уму непостижимо, как мог один из виднейших представителей Высшей расы дойти до такого унижения». На мгновение в нем проснулось желание плюнуть гостю в лицо в знак презрения. Однако он понимал, что если бы этого не случилось с Музтой, то у него самого не оставалось бы почти никаких надежд успешно отразить нашествие бантагов. Чуть заметная улыбка тронула его губы.

Развернув коня, Джубади направился к въезду в город бок о бок с Музтой. Остановившись меж двух факелов по обеим сторонам главных ворот Карфагена, они поклонились сначала на восток, где лежала земля вечных скитаний и мерков, и тугар, и южных орд бантагов и тамаков. Затем, повернувшись, они поклонились в сторону запада, обители покоя, где садилось солнце и кончалось время, откуда начинался путь к звездам. Музта молился про себя, чтобы Кубата и другие павшие воины не забывали о нем, странствуя в бесконечной ночи, и поддерживали его в выпавших на его долю испытаниях, напоминавших тягостный сон.

Под сенью ворот Музта на миг почувствовал облегчение. В этих южных странах было чертовски жарко, тем более в громоздких парадных доспехах, которых требовал этикет, плаще из человеческой кожи и тяжелом шлеме, увенчанном четырьмя человеческими черепами.

В городе же в нос ему сразу ударила такая вонь, что его чуть не вырвало. Почему они предпочитают жить в этом зловонии, а не на просторах степи, овеваемых свежим ветром, было выше его понимания.

Джубади разделял его чувства.