Читать книгу "Голем. Книга 2. Пленник реторты - Руслан Мельников"

Подкованные копыта лучшего жеребца, выбранного Дипольдом в замковых конюшнях, глухо простучали по деревянному настилу моста. На берегу конь беззвучно ступил в мягкую мшистую землю. А уже несколько секунд спустя деревья скрыли от замковой стражи фигуру одинокого всадника. Дипольд прицокнул, вонзил шпоры в упругие лошадиные бока. Жеребец легким галопом понесся по протоптанной лесной тропе.

Стражники неодобрительно качали головами, вполголоса предрекая Фридриху, столь неосмотрительно отпустившему курфюрстова сына без охраны, большие неприятности. Но ни замковая стража, ни пфальцграф не обратили внимания на черную точку в небе. Ворон, следовавший за Дипольдом Славным, летел высоко и молча.

ГЛАВА 7

На стрельбище, обустроенном в небольшом ровном распадке меж каменистых горных склонов, выстраивалась очередная шеренга из десяти человек. Альфред Оберландский в сопровождении нескольких слуг и оруженосцев неторопливо прохаживался за спинами застрельщиков. Поигрывая маклерской оптической трубкой, маркграф осматривал непривычное еще глазу снаряжение и придирчиво наблюдал за выучкой солдат.

Да, тут было на что посмотреть. В руках у каждого стрелка — новый длинноствольный хандканнон, изготовленный в мастератории Лебиуса, и сошка-подставка для ведения огня с упора. На правом плече — подушка, смягчавшая немалую отдачу при выстреле. На боку — сумка с огненным снаряжением. На груди — широкая перевязь с кармашками — тоже для припасов. На поясе — узкий граненый клинок — короче эстока-штехера и кончара, однако длиннее мизерекордии и панцербрехера. Еще не меч, но уже не кинжал, а по сути своей — ни то и ни другое.

В рукопашном бою такой штырь-жало с рукоятью винтообразной формы можно использовать как обычное клинковое колющее оружие, а можно — вкрутив в специальную резьбу на конце ствола — намертво соединить с хандканноном, обратив его тем самым в тяжеловесное, но все же довольно эффективное подобие копья, а стрелка — в пикинера. Еще одно хитроумное и весьма полезное изобретение. Вполне в духе прагсбургского колдуна. «Штих»[8]— так именовал это меч-копье сам Лебиус.

Капитан застрельщиков заметно нервничал. Суетился под пристальным взглядом холодных глаз макграфа, размахивал почем зря своим коротким кончаром и без особой нужды покрикивал на подчиненных, уже занявших позиции напротив мишеней и изготовившихся к залпу.

Мишенями сегодня служили изрядно побитые и расщепленные пулями поленья, выставленные на камнях. Далеко, между прочим, выставленные — на добрых три сотни шагов. Не из всякого арбалета всадишь стрелу в такую цель, да на таком расстоянии. Но магиерские хандканноны настолько же превосходили по дальности и точности боя обычные ручницы и самострелы, насколько новые пушки Лебиуса, установленные на стенах оберландского замка, оказались совершеннее старых бомбард.

И все же к любому новому оружию следовало привыкнуть, приноровиться. И должному обращению с ним надлежало обучиться. А потому специально отобранные лучшие оберландские стрелки, лишь недавно сменившие свои шумные, но бестолковые фитильные ручные бомбарды на дальнобойные хандканноны Лебиуса, неустанно упражнялись в стрельбе. Вот и сейчас…

Положив длинный тяжелый ствол на воткнутую в землю сошку, уперев в наплечную подушку изогнутый плоский приклад и прильнув правой щекой к деревянному ложу, стрелки ждут последней команды капитана. Стоят, чуть пригнувшись. Левый глаз прикрыт, правый — ловит цель крохотным бугорком-мушкой, расположенным над дульным срезом и еще до выстрела указывающим траекторию полета пули.

Все это — и чудовищная длина ствола, и рогатая сошка, и приклад, и мушка — было пока в диковинку. Но самое главное новшество заключалось в том, что для выстрела не требовалось более тлеющего фитиля. Ну, то есть совсем!

Лебиус снабдил свои хандканноны особым огнивом. При нажатии на небольшой загнутый крюк, что торчит из-под деревянного ложа, с крепления над ложем срывается молоточек-зажим на тугой пружине. А сорвавшись — с силой бьет по усеянной бороздками-насечками стальной крышке, запирающей пороховую полку с небольшой выемкой в центре. Бьет, одновременно приподнимая и сдвигая крышку. Благодаря укрепленному в «молоточке» кремневому отщепу при ударе высекается сноп искр. Порох на полке мгновенно воспламеняется, и огонь через затравочное отверстие поджигает заряд в стволе.

Зажим с кремнем, крепко стиснутым двумя железными бляшками, внешне напоминал птичий клюв. Вероятно, по этой причине прагсбургский колдун назвал свою ручницу шнабель.[9]И, надо признать, кремневый клюв клевал столь же безотказно и смертоносно, как жалили магиерские «змеи».

Новый самопальный механизм оказался удобным в использовании, более эффективным, нежели фитиль или палительная свеча, и в то же время на удивление простым и надежным. Если Лебиус и использовал при изготовлении своих ручниц какие-то магическо-алхимические ухищрения, то — в минимальных количествах. Ну, разве что искр чудо-огниво его хандканноны давало больше, чем возможно было выбить с помощью обычного кремня и кресала, а само при этом не изнашивалось. Да к прочному стволу совершенно не приставал пороховой нагар, по причине чего оружие, вне зависимости от количества произведенных выстрелов, практически не нуждалось в чистке. Да еще магиерский порох отличался от привычного огненного порошка: он напоминал, скорее, россыпь мелких гранул, вспыхивал сильнее и ярче, сгорал быстрее и придавал забитому в ствол бондоку большее ускорение. В остальном же… В остальном — никакой магии.

Небольшие и мягкие свинцовые пули не несли в себе смертоносной начинки, как пушечные чугунные гранатусы. Однако сами по себе эти бондоки размером не более райского яблочка обладали невиданной убойной силой, способной свалить, пожалуй, даже заморского зверя-великана элефанта. С трех-четырех сотен шагов пуля, выпущенная из длинноствольного кремневого хандканнона, проламывала любой щит и насквозь пробивала тяжелый рыцарский доспех (это уже было испытано). А с шести сотен — убивала наповал человека в легкой броне (и это испытано тоже). Нужно было только научиться попадать в цель с такой дистанции. Но ведь для этого и существуют учебные стрельбища…

Любопытно, что магиерские бондоки внешне напоминали не шарик, а, скорее, колпак или каску с небольшими полями. Отлитые из свинца по единой форме, но со вставленным посередине небольшим конусообразным кусочком железа, будучи по размерам чуть меньше диаметра ствола, такие пули при заряжании легко входили в дуло шнабеля. Во время выстрела же — и в этом заключалась основная хитрость — пороховые газы вминали в мягкий свинец железную вставку-конус, от чего края бондока расширялись, подобно вздутой ветром юбке, и плотно прилегали к внутреннему ствольному каналу. А поскольку «клювы»-огнестрелы Лебиуса, так же как и его пушки-«змеи», имели изнутри особую спиралевидную нарезку, пуля вылетала из магиерского хандканнона, вращаясь с невообразимой скоростью, и неслась, будто подстегиваемая тысячей бесов, точно к цели.[10]При этом отсутствие правильной шарообразной формы ничуть не мешало в полете диковинному вытянутому снаряду, а, возможно, в некоторой степени даже и способствовало.