Читать книгу "Глобальный Смутокризис - Максим Калашников"
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Давайте вспомним знаменитый фильм «Назад в будущее» (1985 года). Там рисуют Америку 2015 года. Мобильных телефонов тут нет, но зато есть летающие автомобили-флайеры, которые заменили собой старые машины. Они питаются не бензином, а энергией, извлекаемой из отходов с помощью особых конвертеров. Здесь люди управляют погодой и носят одежду из «умного текстиля»: изделия из него сами принимают нужный размер и даже сушат одежду, коли она промокла. Человек здесь изменяет себя с помощью имплантантов, приобретая новые качества. Произошло овладение антигравитацией.
Как видите, ничего подобного ультралиберальный капитализм так и не создал. А ведь именно это и можно было бы назвать «постиндустриализмом». Хотя, по сути, это уже действительно новая эра. Нейросоц. Когнитивная эпоха. Воплощение многих дерзновенных мечтаний коммунистов.
Так что с постиндустриализмом в работе Переслегина все же поспорю.
Но то, что это – переход между фазами, бесспорно. Последним резервом жизни для капитализма стала глобализация и пресловуто «постиндутриальное» вынесение производства в Азию. И вот сей резерв вычерпан до дна. Но послушаем Переслегина:
«В 1990-е разворачивается постиндустриальный тренд глобализации как попытка проектно решить проблему конечности земного шара через оптимизацию логистики и обобществление ресурсов (прежде всего рабочей силы). Заметим, что ничто не ново под Луной: политика Рима в I–II веках н. э. по расширению понятия «римское гражданство» также может рассматриваться как своеобразная античная глобализация.
Понятно, что лекарство принесло первоначальное облегчение, но и вызвало привыкание. А по существу, стало опаснее самой болезни: с конца 1990-х разворачивается дивергенция производства и потребления – все формы капитала, включая человеческий, стремятся в мировые города, где капитализация максимальна. Все формы производства стремятся туда, где капитализация минимальна, поэтому вода, земля и рабочая сила ничего не стоят. Процесс этот, раз начавшись, далее будет ускоряться. В результате на земном шаре возникнет крайне неустойчивая ситуация, когда производство и потребление разобщено и экономический механизм полностью зависит от нормального функционирования транспортной сети. Которая, между прочим, уже давно перегружена…»
«Так что можно предположить, что «мы миновали полпути» и, во всяком случае, прошли точку возврата.
Мировые и национальные элиты, в общем и целом, это понимают. С начала нулевых годов можно всерьез говорить о постиндустриальном проектировании (то есть о проектировании постиндустриального перехода) – по крайней мере в некоторых ключевых странах. Япония опубликовала на эту тему развёрнутый и довольно осмысленный документ. Европа рефлектирует создание общности нового типа – ЕС, который не является ни империей, ни даже постимперией. США, озабоченные программой «замены населения», которое не прошло Нью-Орлеанский тест и явно не способно к постиндустриальным преобразованиям, производят массовый тренинг. Россия, как обычно, ничего не делает, но по крайней мере кое-что понимает. Это «кое-что» выражается в полистратегичности развития с усилением роли Дальнего Востока, повышении характерных темпов принятия управленческих решений (газовый кризис 2006 года, Цхинвал), попытках наладить взаимодействие с русскоязычными диаспорами.
Между 2003 и 2008 годами ситуация резко обострилась. Сегодня между лидерами развитых стран было достигнуто взаимопонимание по вопросу о необходимости стимулирования технологического развития. В мире формируется технологический мейнстрим – схема развития, подразумевающая взаимосвязанное и системное развитие четырех, вообще говоря, совершенно разных технологий: инфо-, био-, нано-и эко-. Поскольку развитие любой из этих технологий в любой из ее версий несовместимо с существованием индустриальных экономических, политических и культурных механизмов, а также с постиндустриальной онтологией, ситуация на «мировой шахматной доске» резко обострилась.
Ничьей – не будет!
Задержанного постиндустриального перехода – не будет!
В течение 20 лет нас ждет либо тотальная постиндустриальная катастрофа, либо – постиндустриальный переход с полной перестройкой жизненных форматов. Первое, конечно, много вероятнее, хотя, заметим, даже катастрофа вариантна и может быть усилена или ослаблена, ускорена или замедлена…»
Итак, все главные слова сказаны. Впереди – действительно переход в некое новое качество. Возможен и такой вариант: прежде чем человечество шагнет на новую, более высокую ступень развития, оно может сильно откатиться назад. Пройти через очередной Темный век. Как это, в сущности, было на переходе от античности к феодализму.
Дело – в нашем творчестве. В нашей способности строить будущее.
И потому – продолжим наши выкладки. Но будущее нельзя создать, не поняв болезни позднего капитализма. Потому для начала обратимся к истории.
Истории болезни, что поразила мир в 1979–2009 годах.
ПЕРЕД СУДОМ ИСТОРИИ: ОТ 1979 ДО 2009
Кажется, это было позавчера. Только-только вышел альбом «Пинк Флойд» «The Wall». По улицам ходят мужчины в брюках-клеш и тяжелых тупоносых ботинках на толстой подошве. Они уже не носят длинные волосы, но шевелюры еще пышны, переходя то в завитые виски, то в бакенбарды. Женщины, как всегда, прекрасны – со своими высокими завитыми прическами. Они еще не бреют «венерины холмики» и, раздеваясь, волнуют своих кавалеров кудрявыми кущами внизу живота.
Аккорды «Стены» витают над пораженным унынием Западом. Инфляция и безработица правят бал вкупе с экономическим спадом. Все уверены, что Советский Союз победит, а странам «свободного мира» остается лишь отступление и почетная сдача в финале. А что в СССР? Там 1979 год пахнет водкой и портвейном. Он озаряется сполохами экранов цветного ТВ. Все смотрят «Обыкновенное чудо» с душкой Абдуловым в главной роли и заслушиваются Аллой Пугачевой. Привычно шамкает и чмокает генсек – Леонид Брежнев. Интеллигенты на кухнях ругают Советскую власть, тайком меняются Солженицыным в «самиздате» и пьют за упокой души белых генералов. (Они еще не знают, какая жалкая участь им уготована впереди). Дамы примеряют длинные сапоги до середины бедра и обсуждают новинки моды. На экран выходит детский фильм «Волшебный голос Джельсомино» – о том, как мальчик с необычным даром попадает в страну, где власть захватили пираты-лжецы во главе с рыжим королем…
И вот в то время разражаются два события, переломившие эпоху. В Иране фанатичные толпы под водительством неистового аятоллы Хомейни совершают исламскую революцию, устанавливая «новое средневековье» с автоматами и реактивными истребителями. Но дело в том, что несколько месяцев спустя происходит еще одна фундаменталистская революция. Только уже на Западе. (Об этом первым заявил русский историк Андрей Фурсов.)
В Великобритании на выборах 1979 года побеждает вождь консерваторов Маргарет Тэтчер. «Консерватор» в данном случае звучит обманчиво. На самом деле пришли революционеры – революционеры архикапитализма. Они пришли сломать порядок, сложившийся на Западе с 40-х годов ХХ столетия – социальное государство. Государство почти социалистическое, где капитал был вынужден платить громадные налоги и нести невероятные затраты, чтобы обеспечивать высокие зарплаты рабочим и служащим, сладкую жизнь «бюджетников», программы медицинского и социального страхования, щедрые пособия по безработице и т. д.
Внимание!
Сайт сохраняет куки вашего браузера. Вы сможете в любой момент сделать закладку и продолжить прочтение книги «Глобальный Смутокризис - Максим Калашников», после закрытия браузера.